Цвет предательства

— Да, я понимаю, мастер Да’ан. Чем же вы с ними торгуете — помимо этих «разговорников»?

— Некоторые их изделия позволяют нам делать то, чего мы не способны добиться при помощи Силы. Никому еще не удавалось поднять самого себя в воздух, поговорить с человеком, который живет за сотни миль от тебя, или же изготовить детскую куклу, способную двигаться и разговаривать. В наших краях Ущербных ты почти и не встретишь, поэтому подобные вещи здесь довольно редки. Что же касается городов, то там люди торгуют с ними постоянно — у моего свояка вон, кроме разговорника, полно всяких забавных штук от них имеется. Большей частью, конечно, всякое баловство: коробочки с живыми картинками, самосветящиеся свечи, музыкальные ящики. Нам здесь такие вещи на самом деле-то и не нужны, но городские любят с ними играться. Что поделаешь, кто живет рядом с Ущербными, тот волей-неволей набирается от них странных привычек, — осуждающе промолвил Да’ан.

— А эти ваши украшения? У тебя четки, у брата твоего браслет — каким образом они связаны с манатарами?

— Это проводники Силы. Дело в том, что напрямую получать ее от манатара довольно-таки опасно, это могут делать одни лишь маленькие дети или глубокие старики. Даже так: и те, и другие напрямую зависят от манатара, поэтому находятся с ним в постоянной связи. Когда человек взрослеет и набирается собственной жизненной силы, он рискует «перегореть», если будет накачивать свой организм еще и энергией манатара, понимаешь, мастер Джад? Именно поэтому мы используем различные предметы, обычно что-то такое, что можно носить на теле, чтобы концентрировать в них получаемую от манатара Силу. После использования их приходится постоянно подзаряжать, снова и снова — но к этому привыкаешь, еще будучи подростком. Ясное дело, что манатар всегда должен находиться где-то поблизости от своего хозяина: большинство из нас хранит их на чердаке своего дома.

Джад помолчал, переваривая полученную от Да’ана информацию. Представление о том, что эти черные пористые шары являлись своего рода живыми существами, поражало воображение. И каким же это образом дети рождались с ними «во рту»? Вообще, интересно бы поговорить обо всем этом с кем-нибудь из Ущербных, подумал он. У тех определенно должен быть свой собственный взгляд на все эти вещи.

— Сила — это вся наша жизнь, Охотник, — внезапно добавил Да'ан. — Вам, чужакам, совсем не понять этого. Ты обязательно должен рассказать о нас своим людям — кто знает, может быть и некоторые из вас захотят положить начало полноценному роду? Ты вот, например, не хотел бы этого для своих детей? У тебя есть семья, мастер Джад? Мы могли бы подыскать тебе у нас хорошую девушку…

— Не надо об этом, Да'ан, — резко ответил Охотник. Не хватало ему еще здесь разговаривать на эту тему. — Я сюда не за женой пришел, понимаешь? Лучше расскажи мне, как от вас добраться до Триграда? Мне нужно попасть туда как можно скорее, поэтому завтра я хочу двинуться дальше.

Триград был крупнейшим городом Серой Территории, сообщили ему тогда заказчики. Именно там можно было найти все необходимое для следующего перехода и того, что ожидает его потом.

— До Триграда? Завтра? — Да'ан выглядел как будто бы разочарованно. — Так ты туда направляешься? Я-то думал, ты останешься в наших краях, посмотришь, как мы живем… узнаешь нас получше.

Охотник решил не рассказывать хозяину об истинной цели своего визита сюда: Серая Территория была для него всего лишь промежуточным этапом, последней вехой на пути к Территории Желтой. И, как он уже успел понять, его путь туда пролегает через земли Ущербных, те самые Дождливые Равнины. Дорогу можно будет выяснить в городе, Да'ану явно не понравится, если Охотник начнет его сейчас об этом расспрашивать.

— Прости, мастер Да'ан, но у меня действительно очень мало времени, а в Триград я должен попасть во что бы то ни стало. Ты и так уже достаточно рассказал мне, да и увидел я здесь немало. Заверяю тебя, о манатарах теперь узнают очень и очень многие, на самых разных Территориях.

— Это хорошо, — удовлетворенно проговорил хозяин. — А то караванщики, которые сюда время от времени заходят — они слишком глупы, чтобы понять и оценить нашу Силу. Они нас побаиваются. А эти проклятые существа оттуда… с Желтой… они ненавидят нас лютой ненавистью. Если хочешь знать, Охотник, мы постоянно ожидаем войны. Я думаю, они не оставят нас в покое и рано или поздно снова попробуют лишить людей манатаров. Но это мы еще посмотрим. — Лицо Да'ана снова приняло твердое выражение.

Охотник промолчал. За окном заметно потемнело, и дождь все так же уныло барабанил по карнизам. Голова была словно набита ватой, а веки наливались свинцом — давали себя знать копившаяся последние несколько дней усталость, марш-бросок по пустыне и чрезвычайное эмоциональное напряжение перехода. Кажется, сегодня он уже больше не способен воспринимать какую бы то ни было информацию.

— До Триграда отсюда дней пять пути, на дилижансе, — сообщил Да'ан, отхлебнув из своей кружки. — К нам в деревню они все равно не захотят, так что тебе надо выйти на тракт. Идти туда часа два: я попрошу завтра кого-нибудь тебя проводить, а то неровен час, забредешь в болота. Если повезет, успеешь к утреннему, но встать тогда придется пораньше — сразу, как только появится свет.

— Очень хорошо, спасибо.

Хозяин молча кивнул, отставляя кружку в сторону.

— Еще одно, мастер Да’ан: известно ли тебе что-нибудь о полевых самоцветах? Драгоценных камнях, которые растут на полях, словно цветы?

Да’ан непонимающе смотрел на него, наморщив лоб:

— Цветы? Какие цветы? Я не понимаю. И камни у нас тоже не растут, их добывают в скалах. Воистину, мастер Джад, ты прибыл к нам из чудных краев. Ты расскажешь мне, что такое «цветы»?

Этот вопрос Охотник задавал уже не в первый раз, всюду наталкиваясь на непонимание. Что же, придется искать их дальше.

— В другой раз, если ты не против, мастер Да’ан. — Охотник непритворно зевнул. — Я очень устал и хочу хорошо выспаться перед завтрашним путешествием.

— Да-да, конечно, я понимаю, — покивал хозяин. — Может быть, ты еще заглянешь к нам на обратном пути? Надеюсь, в следующий раз у тебя будет побольше времени, Охотник.

Джад неопределенно развел руками и поднялся со стула. Интересно, успела уже высохнуть его одежда?

— Совсем забыл, мастер Джад! — потянул его за рукав Да’ан. — Ты же у нас впервые, поэтому я должен предупредить тебя об одной особенности нашей Территории. Караванщики обычно об этом знают, но ты же не в курсе того, какие у нас здесь ночи?

Охотник покачал головой.

— Я знаю, что на других Территориях такого нет, — продолжил Да’ан. — Для нас это естественное положение дел, но тебе нужно будет привыкнуть. Ночь здесь наступает внезапно, в один момент — поэтому мы и говорим о том, что «свет исчезает». Кроме того, как только приходит тьма, все живые существа погружаются в сон — и спят, пока свет не появляется снова, то есть до самого утра. Как оказалось, это касается не только нас, но и чужаков, оказывающихся на нашей Территории. Поэтому, Охотник, ты должен быть осторожен: свет исчезнет…, — Да’ан глянул на темнеющее за окном небо, — где-то через три часа. К тому времени ты должен лежать в постели, иначе рискуешь заснуть в неподходящем месте и что-нибудь себе зашибить. Если получится уснуть раньше — то так даже лучше, тогда и вовсе ничего не заметишь.

«Интересно, как они вообще определяют время?» — подумал Охотник. По цвету неба, точнее, по оттенкам серого? Быть может, с помощью манатаров? Часов, по крайней мере, он здесь еще ни у кого не встречал. Что касается автоматического погружения в сон, то это звучало довольно странно, но странностей тут и без того было более, чем достаточно. Ему так хотелось спать, что ждать еще три часа до наступления темноты, чтобы проверить это, Джад не собирался.

— Спасибо за предупреждение, мастер Да’ан. Я постараюсь уснуть в безопасном месте. Благодарю за угощение.