Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Ну, она сильно боялась и волновалась за тебя, она же тоже мамой будет когда-то, а ты у неё как котенок-ребенок.
– Мурка, ты тяжелая какая стала, руки устали!!
Тонков опять взял их на руки и перенес на кухню, в любимый уголок дивана. Мурка обнюхала ребенка, слезла с его колен, как бы чувствуя, что ему тяжело её держать, привалилась к нему и свернулась клубком.
Она как верный страж не отходила от него ни на шаг, мыли его мама с дочкой - Мурка следила за ними из раковины,
Уснул он, крепко обняв и уткнувшись лицом в кошку, ей было не совсем удобно, но, казалось, она боится пошевелиться, чтобы не разбудить своего такого долгожданного маленького друга.
– Вот это верность и любовь!!
– Тонков покачал головой.
– Стыдно становится. Это кошка, а что говорить про собак? Да,человек - самое пакостное животное! Как вот я.
Алина усмехнулась:
– Миш, ты в последнее время сильно реабилитировался!!
Тонков просиял:
– Спасибо, Алишка, я сам удивляюсь, вы докопались в моей душе до чего-то, о чем я и не подозревал. Давным-давно, в туманной юности стих один зацепил, вот вспомнился, лучше не скажешь:
А у меня есть-ты!
И верится-быть не могло иначе.
За все мои провалы, неудачи - вознагражденье:
У меня есть - ТЫ!
Мы рядом... и земля лежит у ног...
Зеленая - весеннего каления,
На звезды глядя, я в твои колени
Уткнулся головою, как щенок...
А кто-то рад, ушел он беды...
Купил автомобиль, построил дачу,
Живет себе...
А у меня - ЕСТЬ ТЫ!!!
Я теперь без вас - никто и ничто, а с вами... Алина, я не прошу отвечать мне, давай я с Игорьком все утрясу, потом будем говорить.
Утром мы с Быковым в Армавир - полетим самолетом до Ростова, а там машиной, нашлись следы нашего Лигара, он Воронцов Игорь Михайлович... вот отчество-то и внушает надежду, - он кратенько рассказал что узнал.
Рано утром, стараясь никого не разбудить, пошел сделать себе кофе и несказанно удивился, застав там Алину.
– Что ты так рано? Мальчик как спал?
– С ним же любимая Мурка, даже не пискнул, хотя в больнице по ночам ворочался, как бы что-то искал. Теперь-то понимаю - кошки не хватало.
Уже на выходе Алина окликнула его:
– Миш!
–
Да?Она подошла к нему и поцеловала.
Тонков обалдел...
– Алин...?
– Счастливо и возвращайся к нам со щитом, как говорится!
– Спасибо, солнышко!
– он смотрел на неё таким благодарным взглядом...
– ладно, я побёг!
Встретивший их в Армавире крупный, медвежьего вида майор представился:
– Панов Сергей Петрович - однокашник Вадима. По вашему вопросу: Воронцова пока в сознании, если вы не сильно устали, поедем сразу к ней, врачи прогнозируют скорый конец, день-два.
Тонков, казалось, повидавший много чего, увидев Игорёшкину мамашку ужаснулся: двадцатипятилетняя по документам, она выглядела как пятидесятилетняя... высохшая, с испитым лицом, вся желтая, еле передвигающаяся... Однако, вспомнив, что она готовила своему малышку, жалость просто улетучилась.
Панов деловито завел её в пустой кабинет, и через пятнадцать минут у Мишки была бумага подписанная Ириной подтверждающая, что Тонков Михаил Александрович действительно является отцом её сына -Воронцова Игоря. Мамашка, безразличная ко всему, что касалось её сына, которого и не вспоминала все эти годы, поглядев на Тонкова, пожала плечами:
– Может и он, не помню, сколько их было, ну раз Миша, значит он и есть. Денег дашь?
– выстрелила она вопросом.
– Зачем тебе деньги в больнице?
– вопросил Панов.
– А нажраться в последний раз, знаешь, майор, как хочется, а то все таблетки, уколы.
– Она скривилась.
– Выйдешь из больницы - деньги будут у Ольги Ивановны.
– Этой старой суке всё?
– Ирина, поскромнее себя веди.
– А чего мне теперь, Петрович? Не верю я, что выживу. А ты, - посмотрела на Тонкова, - похоже, и впрямь этого ненужного пацана пожалел? Ну, пусть растет, раз жив.
Помолчала, а потом с какой-то горечью выдала:
– Про меня не говори ему, не надо! Не вышло из меня ни матери, ни жены, для него же лучше - сгинула я и сгинула. Ты его, я вижу, не обидишь. Эх, вернуть бы все назад, да поздно пить Боржоми. Все, идите, тетке скажи, майор, деньги пусть прибережет для меня.
У Мишки осталось двойственное чувство от вида мамашки: брезгливость и жалость. К двадцати пяти годам полностью сжечь себя...
Панов не стал долго раздумывать:
– Так, Алексаныч. Куем железо пока горячо - двигаем к тетке.
Ольга Ивановна, несмотря на перенесенный четыре года назад инсульт и плохое зрение - очки напоминали лупу, в свои сорок восемь выглядела моложе племянницы.