Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Я как прыщавый мальчик - боюсь тебя... боюсь сделать что-то не так, мне даже дотронуться до тебя и то боязно.
– Ох, - она захихикала, - куда же делся Тонков? Придется брать инициативу в свои руки.
– Только за. Я теперь весь твой с потрохами...
Впервые, пожалуй, в своей жизни Мишка не брал, а отдавал... отдавал всего себя, без остатка, дарил всю свою откуда-то взявшуюся нежность и... наверное... любовь? Все женщины, что когда-то были у него и дарили-давали ему
Он что-то шептал ей, чутко реагируя на каждое её шевеление, каждый вздох, старался, чтобы она тоже поняла, как необходима ему, доводил себя до грани, но сдерживался - самое главное впервые было не его удовольствие, а вот эта женщина, млеющая в его объятьях...
– Милая, я только одно скажу, - проговорил он, перекатываясь на бок и не разжимая рук, поудобнее устраивая голову жены на своей груди.
– Я наконец-то дома.
Алина долго молчала, потерлась носом о его грудь и выдала:
– Ну, если брать оценки как в фигурном катании, то в те годы у тебя за технику исполнения была твердая 6.0, а артистизм - душевность, едва на 5.0 дотягивал, технарем, короче, был. Сейчас же...
– она замолчала, Тонков замер...
– сейчас же - артистизм 6.0
– Уфф, - выдохнул Мишка, - какая же ты язва стала.
– Учитель был хороший.
– Учитель в прошлом, а пока... ты думаешь, я так быстро тобой насытился?
И опять Тонков растворялся в ней, каким-то шестым чувством предугадывая на минутку раньше самой Алины, что ей хочется...
– Вот это, похоже, и есть то самое единение душ и тел, - промелькнула у него последняя здравая мысль, и он позорно отрубился.
А Алина ещё долго лежала, улыбаясь, вслушиваясь в дыхание спящего мужчины, и так тепло было у неё на душе. Утром они проспали, Сонька, сначала прискакавшая к мамуле пошептаться, очень удивилась, что мамкина кровать нетронутая, потом почесав щеку, кивнула сама себе и потихоньку пошла к папкиной спальне. Немного приоткрыв дверь, увидела мирно спящую мамульку на груди у папки, прикрыла дверь, отбежала подальше и исполнила танец диких индейцев!!
– Соня, ты чего так прыгаешь?
– высунулся растрепанный Лигар.
– Игоряшка, все супер!! Пошли умываться и завтрак родителям готовить.
– А себе?
– И себе.
Когда смущенная Алина вышла на кухню, там все шкворчало и кипело, Игорек старательно чистил вареные яйца, Сонька нарезала овощи для салата.
– Мамочка, - ребенок ростом с Алину запрыгал на месте, - мамочка, я так рада!
– Мы с Муркой тоже!
– подал голос сынок.
– Ну, если вы с Муркой рады, то совсем замечательно!
– вошедший вслед за женой папка сиял, как новенькая монета.
Сонька повисла на нем:
– Я все таки своего добилась!!
– Добилась, хитрая лисичка, добилась, - он чмокнул её в щёку и нагнулся к сыну:
– Игорёшка, доброе утро!!
– чмокнул и его.
– Утро, оно когда только-только светло начинает становится, и можно чё-нить стащить где-нить!- мудро ответил сынок.
– Мы с Муркой так и делали, она мяукала когда кто-то шел.
– Подельники вы с Муркой!
– засмеялся Тонков.
– Больше такого не будет, стащить чё-нить не надо, -передразнил он ребенка.
– А вот учиться будем усиленно, ты по возрасту первый класс должен уже закончить, так что будем готовиться в школу, с сентября в подготовительный класс пойдем.
– Чё, и я читать как ты научуся?
– И читать, и писать, и много чего ещё.
– Мур, ты слышишь? Я тогда тебе сам буду сказки читать! Чё молчишь?
Верная Мурка подняла голову от миски с едой, посмотрела на него и опять уткнулась в миску.
– Ну давно бы так, - проворчал Лигар, - а то ишь, молчит.
– Ты все её жесты понимаешь?
– А то, чё тут непонятного? Она тоже ведь котенком ко мне приблудилася, я её у мальчишек спёр, они мучили её, а потом за мной побежали, да где меня в кустах найти, они салабоны все, домашние-то. Ну так и стали вместе жить, она меня от всех защищала. Собак, знаешь, как гоняет, не смотри, что мелкая.
А через неделю поехали все Тонковы вместе с Муркой в отдел опеки. Тонковы очень волновались, Лигар же с Муркой были спокойны. Две строгие тетеньки долго шуршали папкиными бумажками, потом которая в очках спросила Лигара:
– Расскажи-ка мне, мальчик, как же ты зимой жил в подвале?
– Мы с Муркой, когда совсем холодно, в трубах жили, которые теплые, тама есть такие узкие дырки и теплее, нашел старый валенок большой, ноги туда сувал. Мурка на пузе моем спала. Так-то ничё, тепло, только голодно было, а на улице быстро замерзали мы с ней.
– А что же ты кушал?
– А когда че находили, Мурка-то, если чё унюхает, бежит, и я за ней, а потом вместе и делились.
– А маму свою помнишь?
– Какую? Ирку-то? Ну да, помню.
– А что ты помнишь?
Тонков успокаивающе гладил руку вцепившейся в него Алины.
– А чё помнить? Я, как баба Оля заболела, всегда убегал из дома, она, Ирка, сильно драться любила... Когда Ирка приходила пьяная и с дядьками, она ж с порога орала:Брысь..он замялся,-папа вот не велел плохие слова говорить, а тама все были плохие...