Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко

— Простите нас, сенсей. Мы были неправы.

— М-ма? — вышло порядком ошарашено.

— Мы не должны были проявлять к вам неуважение и пытаться влезть в причины вашего поведения, — слегка конкретизировала объем извинений я.

Спины мы так и не разогнули, продолжая смотреть в пол и ожидая вердикта Хатаке. Уж не знаю, о чем именно думали Саске с Наруто и по какой именно причине они решили присоединиться ко мне с извинениями — но в том, что парни не менее искренни, чем я, сомнений нет. И Копирующий наверняка это видит — потому и растерялся так. Вроде и нужно нам мозги проканифолить, а вроде как повинную голову и меч не сечет.

— Не оправдываемся и готовы понести наказание, — лаконично дополнил Саске.

— М-ма… Думаю, усиленных тренировок, чтобы на глупости не оставалось времени, с вас будет достаточно…

— Правда? — Наруто буквально телепортировался из положения покаянного поклона в положение «затискай сенсея». — Спасибо-спасибо-спасибо! Вы лучший, Какаши-сенсей!

Хих, Наруто и сокрушительные обнимашки. Даже джонины не смогут увернуться!

Хатаке немного неловко похлопал джинчурики по плечу, взлохматил свои и так стоящие дыбом волосы. Мы с Саске тоже разогнулись из поклона, подошли на полшага ближе. Джонин еще раз протянул свое коронное «м-ма», назначил встречу на послезавтра — чтобы мы успели отдохнуть после экзамена — и поспешно исчез в дыме шуншина.

Вот не могу его обвинить в том, что отмазался, но все равно такое чувство, будто Хатаке от нас сбежал.

Неужели испугался, что мы с Саске присоединимся к обнимашкам?

Отступление

Какаши было плохо. Так плохо, что впору было пойти и напиться вдрызг — чтобы утром хотелось сдохнуть уже от более прозаических причин вроде жажды и головной боли, а все мысли подавило тяжелое похмелье.

Так он не смог напиться после гибели Минато-сенсея или смерти Рин — в обоих случаях каждый шиноби был на счету, а спустя время уже и не хотелось. Застыло, придавило душу обелиском с острыми гранями. Наверное, поэтому и простаивал Хатаке перед Камнем Памяти часами — ведь тот был материальным воплощением камня у него на душе. А сейчас так неожиданно всколыхнулось, заставляя изо всех сил сжимать кулаки и скрипеть зубами, чтобы сдержать стон. Хотелось вцепиться пальцами в собственную грудь и царапать, раздирать ее ногтями — словно это могло помочь избавиться от огромного-холодного-тяжелого, что ворочалось внутри. Хотелось упасть на колени и выть, срывая горло и впиваясь пальцами в землю.

Больше всего пугало, что причин для такого срыва не было. Впору бы решить, что это какая-нибудь отсроченная техника, а то и воздействие Орочимару — мало ли какие сюрпризы он запрятал в своей проклятой печати. Но в том-то и дело, что пугающий своей силой накал эмоций не вызывал желания разрушать. И — не подталкивал мысли в сторону смерти. Напротив, как никогда раньше хотелось жить. Не тянуть время от миссии до миссии, не перелистывать давно знакомые страницы в жалкой попытке провалиться в мир печатных слов. Жить. Яростно, упиваясь каждым глотком воздуха и каждой схваткой, смакуя эту жизнь на кончике языка. Чувствуя дружеский хлопок по плечу так же остро, как входящий под ребра кунай. Гонять команду до черного пота и трясущихся коленей, а потом гордиться их успехами. Перестать отказываться от приглашений других джонинов. Подарить Тензо бонсай и заключить пари с Гаем, догадается ли кохай, от кого.

Наверное, впервые смог хотя бы отдаленно понять отца. Если чувства так сильны, если захлестывают с головой… наверное, и в самом деле может настать момент, когда нет сил больше выносить их. Понял — но старая обида всколыхнулась только сильнее. Команда в свое время приняла его, Минато-сенсей — заботился, даже нынешние генины волновались за него… А Сакумо бросил. Ушел в момент, когда маленькому Какаши было тяжелее всего. И он замкнулся, стараясь больше никого к себе не подпускать. Последующие смерти только укрепили его в этом решении, а камень-обелиск, легший на сердце, не давал увидеть, что многие были рады протянуть ему руку дружбы… А кто-то и протягивал, не обращая внимания на то, что раскрытая ладонь остается висеть в воздухе.

Гай, с его соревнованиями, громогласными лозунгами и неумением отступать, так упрямо бьющийся о стену неприятия.

Тензо, преданно зовущий его семпаем, хотя Какаши давно ушел из АНБУ. И не просто называющий, а старающийся действительно понять и поддержать.

Генма, частенько возникающий рядом и, небрежно покусывая сенбон, зовущий куда-нибудь развеяться. На посиделки с джонинами, на горячие источники…

Анко, самозабвенно и от всей души собачащаяся за брошенный у двери рюкзак, об который споткнулась, возвращаясь с миссии.

Асума со своими вечными сигаретами, не упускающий случая подразнить Копирующего за слишком чуткое обоняние.

Инузука Тсуме, безапелляционная и чем-то даже привлекательная в своей прямолинейности, граничащей с грубостью.

Умино Ирука, каждый раз сопровождающий миссию за пределы деревни искренним пожеланием удачи и словами о том, что их возвращения ждут.

Всего этого оказалось так много — а он и не замечал, несмотря на шаринган. Хатаке запрокинул голову к небу, вдыхая такой сладкий, вкусный воздух и наслаждаясь ощущением удивительной легкости. Впервые за долгое время захотелось стянуть маску, чтобы не мешала улыбаться.

И не видел причин, почему бы этого не сделать.

Родители оказались жутко горды тем, что я прошла в финал. Даже предлагали закрыть на завтра лавку и устроить праздник для меня и друзей. Отговорила их, сказав, что все равно завтра пойдем в госпиталь — навещать пострадавших. Да и просто… пусть они лучше отдохнут тоже. Для меня лучшим подарком будет, если они устроят себе выходной.

Говорила я без всякой задней мысли, но, кажется, меня как-то не так поняли. Во всяком случае, Мебуки и Кизаши переглянулись с умиленными улыбками и выдали, что их маленькая девочка совсем выросла. Не поняла, о чем они, но переспрашивать не стала. Да и устала я после всех нервных встрясок, так что, еще немного пообнимавшись с ними, ушла спать.

Подождут все умные мысли и коварные планы до завтра. По-до-ждут.

Отоспалась я, как порядочная сова — аж до полудня. Наконец-то, а то режим жизни шиноби — это ужас какой-то. То просыпаюсь чуть ли не на рассвете — сама! Без будильника! То сохраняю комплекцию недокормленной доски, несмотря на все кощунственно стресканные булочки. С фигурой вообще беда — по моим прикидкам мне бы надо набрать кило семь, а то и десять, но с такими тренировками не помогает даже поглощаемое в больших количествах сладкое, мучное и жирное. Все калории то ли использовались организмом еще на подлете к желудку, то ли дохли, не выдерживая активных чакронагрузок… В общем, неудивительно, что в каноне у Сакуры грудь так и не отросла. Не с чего сиськам расти было. Хм… а если подумать, красивыми формами могут похвастаться в основном клановые. Ино, Хината, Тсунаде… Интересно, это поколения селекции сказываются, или их в кланах чем-то особенным кормят? И если второе — как бы рецептик достать? Надоело о собственные кости синяки ставить…

Родители и в самом деле устроили себе выходной, но против того, чтобы я ушла погулять, не возражали. Кажется, мне сейчас сестренку будут делать… Хих, ну, мешать точно не стану. Всегда мечтала о младшеньких!

Наруто, кто бы сомневался, был на ногах уже с самого утра. И привычно поднял Саске, который не стал отказываться от тренировки. Когда я пришла, парни успели прогнать весь комплекс тай и примеривались к нин. Вот маньяки тренировок! Хотя правы ведь, нужно будет и мне мышцы размять. Только вот сейчас или вечером? А, ладно, чего возможность-то упускать! Еще примерно с час по полигону гоняли уже меня. Объединившись, заразы. Но зато тело после такой разминки сладко ныло и порывалось куда-то бежать, покорять вершины и переплывать реки вплавь. Хорошо… Правда, покорять нам сегодня предстоит только госпиталь, но за метафорическую вершину вполне сойдет.

Навещать мы сегодня собирались Ли и Хинату. Зашли в лавку к Яманака за цветами, вместе с цветами прихватили Ино. Подозреваю, она просто хотела побыть в компании Саске и произвести на него хорошее впечатление, но — кто знает. Может быть, и впрямь решила поддержать сокурсников.

За Неджи завернули уже целенаправленно. А нечего отлынивать, Ли — его сокомандник, а Хината — вообще сестра, пусть и двоюродная. Пользуясь тем, что с нами была химе Яманак, мы прошли прямо в клановый квартал. И, кажется, больше всего нашему визиту удивился сам Неджи, переживавший очередное обострение самоугрызений. Но уговаривать его пойти с нами не пришлось. Сразу согласился.