Цветы в зеркале

– Я знаю по толкованиям в «Книге песен», составленным Чжэн Сюанем [260] , что в этом стихе говорится о воине, который участвовал в битвах со всем войском и теперь вспоминает об убитых, болящих, потерявших своих коней. Он спрашивает себя: «Где теперь эти воины? Где они находятся? Где лишились своих боевых коней?» Если их домашние будут спрашивать, куда отправиться на поиски, то он ответит им: «Ищите их там, у подножий гор, покрытых лесами». Я так понимаю эти слова, а вы как? Может быть, вы их иначе толкуете?

260

Чжэн Сюань (127–200 н. э.) – известен также под вторым именем Кан-чэн, один из наиболее видных конфуцианцев периода Хань, посвятивший всю свою жизнь изучению и комментированию классических текстов. Известны его комментарии на «Книгу песен», «Книгу чжоуских обрядов», «Книгу перемен» и ряд других канонических книг.

– Прежние толкователи стихов, должно быть, именно так и объясняли этот стих, – возразила девушка в лиловом платье, – но, конечно, здесь речь идет не о том. Тут описано душевное состояние воина, обреченного на гибель, который находится в полном отчаянии и в предсмертной тоске. Он уже не владеет собой, он даже не видит своего коня и думает, что конь его погиб, а конь между тем находится рядом с ним, на лесной опушке. Мне кажется, что такое толкование гораздо ближе к смыслу всего этого стиха. Может быть, я ошибаюсь? В таком случае очень прошу вас поправить меня.

До Цзю гуна задел за живое насмешливый тон девушки.

– Знаете что, – запальчиво сказал он, – при толковании стихов надо всегда избегать пагубной подмены образов стихотворца простыми словами и не портить ими его замысла. Только в таком случае вам удастся вникнуть в смысл стиха. Возьмем, к примеру, этот же самый стих. Ведь до чего же ясно и понятно его объясняли прежние толкователи, знатоки стихов! До чего же они были точны! А вы позволяете себе пускаться в свои толкования, которые, по-моему, изобличают вас не только в старании показаться умной, но и в самонадеянности.

– Ну, что ж! Раз вы бранитесь, я не посмею пререкаться с вами, – спокойно ответила девушка в лиловом. – У меня есть еще одно неясное место из книги «Луньюй» [261] , о котором я сейчас вспомнила. Толкования прежних ученых вызывают у меня сомнения, и я хотела бы получить ваши пояснения. Боюсь только, что вы опять станете бранить меня, поэтому уж лучше подожду, пока в будущем появятся более вразумительные объяснения, чтобы опять не сказать чего-либо невпопад.

261

«Луньюй» – одна из книг «Четверокнижия», содержащая изречения Конфуция, беседы его с учениками и другими лицами, а также биографические сведения о самом Конфуции.

– А вы не обращайте внимания на моего друга, он просто выдал себя, – сказал Тан Ао. – Если у вас есть вопрос, то почему бы не задать его? Ведь книга «Луньюй» всем хорошо известна, и, может быть, общими усилиями мы сможем помочь вам рассеять ваши сомнения.

– Я отнюдь не собираюсь затруднять вас каким-либо замысловатым высказыванием из этой книги, – скромно произнесла девушка в лиловом, – речь идет о том месте, где сказано: «Янь Лу [262] попросил колесницу учителя, чтобы для покойного сына был саркофаг». Я не совсем понимаю, в чем тут дело.

262

Янь Лу, или Янь Юань, или Янь-цзы, – был вместе со своим сыном Янь Хуэем учеником Конфуция.

До Цзю гун насмешливо улыбнулся:

– Что же вы, талантливая дева, хотите узнать? Во всех толкованиях, как древних, так и современных, говорится, что, когда Янь Юань [263] умер, отец его, Янь Лу, обратился с просьбой к учителю Конфуцию [264] , чтобы он продал свою колесницу, дабы на эти деньги можно было купить саркофаг, так как сам Янь Лу жил очень бедно и не мог этого сделать. Таково общее у всех толкование этого места.

263

Янь Юань – см. Янь Лу.

264

Конфуций – латинизированное европейскими миссионерами китайское «Кун фуцзы» – «Учитель Кун». Под этим именем известен Кун-цзы, Кун Цю, или Кун Чжун-ни (551–479 гг. до н. э.)., основатель древнекитайской этико-политической школы философов. Конфуцианство, развиваемое и пропагандируемое многочисленными учениками и последователями Конфуция, сыграло огромную роль в формировании и развитии китайской культуры и стало со времен династии Хань основной идеологией господствующих классов феодального Китая.

– Но может быть у вас, просвещенный мудрец, вопреки принятому толкованию, есть свое мнение относительно этого места? – вкрадчиво спросила девушка в лиловом.

– По-моему, только так и можно толковать. Во всяком случае, я не осмелюсь выдавать себя за умника и пускаться в собственные измышления, – настороженно ответил До Цзю гун.

– Как жаль! – вздохнула девушка в лиловом. – У меня были кое-какие соображения по поводу этого высказывания, правда, не имеющие под собой достаточных оснований; мне как раз хотелось узнать ваше просвещенное мнение, чтобы устранить всякие сомнения. Я никак не ожидала, что вы, просвещенный мудрец, опять отнесетесь ко мне с таким раздражением. В таком случае незачем продолжать нашу беседу.

Тан Ао вновь вмешался:

– Но почему бы вам, талантливая дева, хотя бы вкратце не поделиться с нами вашими соображениями, пусть даже еще не подкрепленными никакими доказательствами? – предложил он.

– Я очень внимательно изучала все, что касается толкования этого места, – начала девушка в лиловом, – и пришла к заключению, что Янь Лу, по-видимому, неспроста попросил колесницу для саркофага. Если бы он был настолько беден, что не мог сам купить саркофаг, то он должен был бы попросить у своего учителя денег, но он почему-то попросил именно колесницу. Неужели он думал, что Конфуцию нечего продать, кроме колесницы? Возьмем, к примеру, наших современников: когда они обращаются за помощью, разве они указывают, что надо продавать, чтоб оказать им помощь? Ведь этого не позволяют себе сказать даже простые и необразованные люди, а здесь ведь говорится о великом мудреце и его учениках!. Может быть, все дело в том, как понимать слово, которое в одном случае значит «для», а в другом – «делать»? Если понять это слово в последнем смысле, то, мне кажется, Янь Лу хотел из колесницы учителя сделать саркофаг покойному сыну, тем более что это слово ни в каких переносных значениях не может значить «продавать». Но мне тогда непонятно, какой был смысл делать саркофаг из колесницы сановника «дафу», каким в то время был Конфуций? Я просмотрела много книг, но нигде не нашла ответа на этот вопрос. Раз так, то, очевидно, он является пока необъяснимым. Чем заниматься сейчас пустыми разглагольствованиями, я лучше затаю в себе свои сомнения в ожидании того времени, когда найдется кто-либо, кто сможет объяснить мне.

– Если бы здесь речь не шла о продаже колесницы, то почему все толкователи сошлись на одном и том же толковании? – раздраженно заметил До Цзю гун. – Ваши рассуждения слишком притянуты за уши и не подкрепляются никакими вескими доводами. Вы просто позволяете себе извращать смысл. Мне кажется, что в этом как раз и заключаются те самые пустые разглагольствования, о которых вы изволили сказать. Я бы вам посоветовал побольше поучиться, что в будущем принесет вам, быть может, гораздо больше пользы. Ежели вы будете изощряться только в том, чтобы нападать на всех с критикой, то, поверьте, чем дальше, тем труднее будет вам продвигаться вперед в ваших занятиях. Тем паче что настоящие знания заключаются отнюдь не в том, чтобы кичиться своим умишком. Еще не бывало, чтобы таким путем можно было показывать свои преимущества…

* * *

Как раз в это время в небе послышалось курлыканье стаи перелетных гусей.

– Откуда вдруг появились гуси в неурочное время года? – удивился Тан Ао. – Ведь сейчас только еще начало лета. Видно, в разных краях времена года проходят по-разному.

– Мне эти гуси напомнили одно место из «Книги обрядов», – задумчиво проговорила девушка в красном платье. – Там говорится, что «гуси появляются, как гости». По этому поводу существуют разноречивые толкования. Мне бы хотелось получить от вас указание, какое толкование следует считать правильным.

До Цзю гун ничего не мог ответить на это. Тогда Тан Ао решил прийти ему на помощь.

– Мне помнится, – сказал он, – что Чжэн Кан-чэн [265] , составивший пояснения к «Книге обрядов», толкует это место в том смысле, что перелетные гуси появляются именно как гости. Между тем Сюй Шэнь [266] толкует иначе: он делит гусей на ранее прилетевших, которых считает хозяевами, и на позднее прилетевших – гостей.

Приведя еще и другие толкования, Тан Ао заключил, что, по его мнению, правильнее всех пояснил это место Чжэн Кан-чэн. Обе девушки одобрительно закивали головами.

265

Чжэн Кан-чэн – см. Чжэн Сюань.

266

Сюй Шэнь – ученый-конфуцианец при дворе императора Сянь-ди (190–220 н. э.). Известен как автор древнейшего китайского словаря Шовэнь и комментариев на ряд классических книг.