Да, мой лорд

– Люци, ты, конечно, можешь меня изнасиловать, и я потерплю, но потом тебе будет стыдно.

В голосе Снейпа не было злости или обиды - только усталость, и это было невыносимо.

– Стыдно?
– ему уже было нестерпимо стыдно, но как остановиться?
– А тебе не было стыдно, когда ты лежал там и предлагал ему не стесняться?

– Было.
– тихо ответил Снейп.
– Настолько, что я старался не смотреть тебе в глаза. Но ты же понимаешь, что это была проверка.

– И как далеко зашла эта проверка?

Снейп промолчал. Люциус, ненавидя себя, опустил руку ему на бедро и медленно провел вниз, ощущая дрожь под пальцами.

– Как странно… Раньше ты так быстро не закрывался… Это какое-то заклинание?

– Люци, делай уже, что собирался. Полагаю, с бессознательным телом удовольствие будет уже не то.

Малфой ощущал, как больно колотится сердце и бьется в висках кровь. Неужели он ошибся? Но, как?.. Пелена гнева медленно покидала его, оставляя жгучий стыд и жалость. Северус старался казаться спокойным, но руки судорожно сжимались на краю стола, а чуть подрагивавшие ноги норовили подогнуться.

– Северус!

Люциус потянул его за плечи, поднимая, и чуть не застонал от боли в сломанной руке.

– О, Мерлин! Северус…

Снейп привалился к его груди, кажется, пережидая головокружение. Его глаза были закрыты, а голова легла на плечо Малфоя.

– Энервейт!

Снейп очнулся и посмотрел вопросительно.

– В спальню.
– скомандовал Люциус, поддерживая, и Снейп кивнул.

В спальне Снейп упал на кровать и облегченно вздохнул, выпрямляясь.

– Повернись.
– попросил Малфой.

Северус кинул на него понимающий взгляд и лег на живот, привычно раздвинув ноги. Люциус, порывшись в шкафчике с зельями, сел рядом и открыл мазь. Она была похожа на масло - такая же жидкая, скользкая - и прекрасно помогала восстановиться после нагрузок или ушибов. Особенно Люциус ценил ее за обезболивающий эффект. Пролив немного на вздрогнувшую спину, Люциус принялся втирать ее в кожу, сожалея, что приходится действовать одной рукой. Снейп, кажется, ожидал не этого: он ощутимо напрягся под ладонью Малфоя и язвительно спросил:

– У вашей светлости большие планы? И все равно, боюсь, что в данном месте смазка не понадобится.

– Большие планы - это у Повелителя, а мы, скромные лорды, доедаем то, что он нам оставит.

– Так может, не стоит тратить времени на объедки?
– тихо спросил Снейп.

– Северус… Повернись.

Мазь уже впиталась, и Снейп послушно развернулся на спину. Люциус взял палочку, направил ее на грудь любовника, и тот закрыл глаза. Малфой вспомнил заклинание, которое выучил в школе, когда был старостой и помогал слизеринцам скрывать следы драк, убирая синяки до того, как их увидят профессора. Оно прекрасно справилось и со следами, оставленными на коже Северуса Лордом.

– Знаешь, что?
– прошептал Малфой, склонившись к уху Северуса, - мне наплевать! Путь делает, что хочет. Думай обо мне, и ты всегда будешь трахаться со мной, а не с Лордом, чего бы он там не вытворял.

Снейп удивленно и недоверчиво глядел на него.

– С чего бы это? Кто-то сейчас из ревности чуть не убил меня, и вдруг - такое великодушие.

– Северус, ты - мой, а Малфои не делятся своими сокровищами. Мы - почти драконы, мой золотой, и я тебя никому не намерен отдавать.

Люциус целовал чистое теперь тело, наслаждаясь родным запахом, но, поняв, что любовник не отвечает ему, остановился.

– Люциус, прости, я не могу…

– Наш повелитель так выжал тебя?
– не удержался Малфой и пожалел о сказанном: расслабившийся было Снейп снова прищурился:

– А если так? Выставишь меня из постели или напоишь возбуждающим?

– Наложу Силенцо… Чем тебе помочь?

– Само пройдет.
– отказался Снейп.
– Видишь ли, чтобы убедительно изображать равнодушие к мужчинам, мне приходится перед встречей с Лордом принимать охлаждающее. Ты же знаешь, как Повелитель любит эксперименты. А передозировка этого зелья чревата временной потерей сил.

– Так ты и сегодня его пил? Поэтому был такой… чужой?

– Если бы не зелье, боюсь, Лорд решил бы, что ты и впрямь неотразим. А чужой я был от страха, что ты выкинешь что-нибудь героическое. Вы ведь безрассудны и храбры, как лев, мой лорд.

– Силенцио!
– пригрозил Люциус, чувствуя, как от облегчения тяжелеет голова: кажется, напряжение этого вечера, наконец, стало отпускать.

– Вот, только как ты догадался, что у меня болит спина?

– Понимаешь, мой мальчик… - начал Люциус голосом Лорда, и Снейп фыркнул, - не один ты бывал на этом неудобном и жестком столе.

– Вот как?

– О, да. Не могу говорить про Беллу, но например, Барти я видел сам.

– А вы, мой господин, насколько часто там бываете?
– вкрадчиво спросил Снейп.

– Насколько я помню, три раза. И спина потом тоже болела.

Люциус разделся и лег рядом, перетягивая на себя одеяло.

– А почему вдруг «мой господин»?

– Нашему Повелителю нравится, а мне не сложно - я же не лорд.

– Северус, а вдруг он снова начнет к тебе приставать?

– Люци, я сейчас расскажу тебе одну страшную тайну, но, если ты проболтаешься - я совершенно точно умру мучительной смертью.

– Тогда не надо!
– испугался Малфой.

– Нет уж, еще одной твоей вспышки ревности я могу не пережить. Подумай: если волшебник, используя зелья и заклятия, усиливает свою магию, может ли он делать это постоянно и ничего не отдавать взамен?

– Нет.
– ответил Люциус.
– Каждому волшебнику с детства было известно, что чем сильнее магия, чем больше получаешь, тем большим приходится жертвовать.
– И что он отдает? Жизнь?

– Нет. Этим он не станет жертвовать никогда.

– Тогда что?

– Подумай сам, Люци. Он оставил Барти, Белла уже несколько месяцев не в духе, тебя не трогают, я с ним не сплю…

– Так он не может?.. Но ведь тогда, когда он меня проклял, он был вполне готов…

– Загадка, Люци. Ты, похоже, действуешь на него, как возбуждающее зелье. И, кстати, приняв зелье, или с тобой он все еще вполне работоспособен. Просто его не интересует больше данная сторона жизни, и он спокойно ей пожертвовал. Но подчиненные должны знать, что их лидер первый во всем. Поэтому он продолжает жить у Беллы и изображать идилию со мной. А я ему подыгрываю.