Да пошли вы все!.. Повесть

Лежащий на диване с закрытыми глазами мастер мысленно твёрдо пообещал не приходить. А Элеонора, конечно, сообразила, что значит «починить телевизор», и помедлила с ответной репликой, готовя ужасающей силы ядерный взрыв. Но ей помешали.

Раздался короткий звонок, входную дверь, не ожидая разрешения, толкнули, и новый женский голос бодро спросил:

– Можно? – и сразу же разочарованно: - Здравствуйте.

Видимо, по-приятельски ворвавшаяся никак не ожидала увидеть ещё кого-нибудь, кроме хозяина, тем более – женщин. А Иван Ильич, узнав голос Божьей жены, ощутил себя почти выздоровевшим и совсем беззащитным на прокрустовом диване.

– Ба-а! – протянула, похоже, улыбаясь, Элеонора. – Жанна! Какими судьбами? Да ещё с тортом!

Ивану Ильичу нестерпимо захотелось есть, но только не сладкого липкого месива, а нормального мяса с луком, да побольше. Он осторожно сглотнул голодную слюну.

– Ты одна? А где Михаил?

– Михаила больше нет, - судя по интонации голоса, Жанна Александровна тоже улыбалась. – Вчера мы расстались – я воспользовалась твоим примером, - и эта тоже куснула бедную Элеонору.

– Да что ты говоришь! – радостно всполошилась укушенная, стараясь переулыбить эпизодическую подругу. – Ты его выставила?

– Не мерь всех на свой аршин! – ядовито заметила ещё одна несчастная покинутая женщина. – Мы расстались по обоюдному согласию.

– Не сомневаюсь, - согласилась, не веря, Элеонора и тут же вцепилась зубами в пострадавшую: - И теперь, когда Иван, наконец-то, выбился в люди, ты решила камнем повеситься ему на шею? – совершеннейшая женская интуиция точно подсказала ей верную причину прихода ненавистной подруги с тортом.

Ивану Ильичу страшно захотелось натянуть одеяло на голову, а Жанна засмеялась, нисколько не стесняясь своих намерений.

– Почему же камнем? Спасательным кругом, дорогая Элен. И не на шею, а на грудь, чтобы у Ивана были свободны и голова, и руки для широкого научного плавания.

«И эта, как и Брызглов, старается оттолкнуть меня от освоенных берегов. А я не хочу никуда отплывать, - мысленно отказался Иван Ильич от перспективного плавания со спасательным кругом.

– Тебе не удалось, - продолжала обуза, - мне, я уверена, удастся.

«Всё вокруг ложь», - горько подумал застрявший на мелководном диване мореплаватель. – «Даже правдой людишки пользуются, чтобы извлечь выгоду, а потому и правда – ложь. Отсюда и отвращение ко всем и к себе. Нет, надо умирать сейчас, чтобы пройти Дантовы спасительные ад и чистилище».

– Не выйдет! – огорчила неожиданную соперницу мать дочери Ивана Ильича. – Мы с ним снова в одной лодке.

– Не торопитесь, - послышался спокойный опровергающий голос Веры Васильевны. – Вы пока одна в своём утлом судёнышке, и ещё неизвестно, выдержит ли оно двоих. Я – Вера Васильевна, - представилась, очевидно, Жанне, - близкая… - чуть замедлилась с определением, - подруга Ивана Ильича.

– Вот как… - удивлённо протянула опешившая Жанна Александровна. – Я, признаться, видела у него более молодую…

– Какую ещё молодую? – взвилась Элеонора, взбешённая кобелиным поведением выпущенного на волю супруга.

А тому очень захотелось спрятаться под диван. Какую молодую, им не удалось выяснить, потому что в комнату вошёл ещё кто-то по-свойски.

– Вот, принесла Ивану Ильичу жареные блинчики с капусткой, - послышался смазанный маслом поджаренный голос Марьи Ивановны, а тяжело больного от её капустки чуть не выворотило наизнанку.

– Кстати, - перебила её Жанна Александровна. «И эта: кстати – некстати», - начал злиться Иван Ильич. – Где он? Где наш приболевший некстати именинник?

– Дрыхнет, - грубо и равнодушно ответила бывшая хранительница идеального семейного очага. – Второй день уже.

«Ого!» - обрадовался именинник. – «Вот это выспался, наконец. Можно и в книгу Гиннеса оформляться».

– Дайте попробовать, - попросила любительница пожевать на дармовщинку. – Съедобные, - милостиво определила, еле выговорив набитым ртом. – Кстати, - изнемогающий от голода чуть не отвернулся к спинке дивана, чтобы совсем не слышать, не видеть и не обонять, - как это вам удалось дотащить его с лестницы до дивана? – Слышно было, как она благородно зачавкала.

– Научилась, - смиренно ответила носильщица. – Мужа приходилось таскать и с улицы.

– Так вы бы и попросили его, - разумно посоветовала задним числом практичная женщина, - чтобы и он хоть раз попробовал.

– Нет его, - ответила непрактичная женщина, - ушёл и не вернулся.

Иван Ильич с закрытыми глазами увидел, как она скорбно поджала мягкие губы и опустила коровьи глаза.

– И вы, - сразу догадалась Элеонора, - решили заменить его добрым и удобным соседом?

– Я-а?.. – в голосе ушлой соседки послышалась незаслуженная обида. – У меня двое малых ребятишек…

– Которым нужен отец? – добивала очередную беспомощную соперницу будущая конкретная супруга.

– Доктора-то вызывали? – прекратила жестокую взбучку сердобольная Жанна Александровна.

– Сказал, что у него шоковый нервный стресс, - почти прошептала плачущим голосом разгаданная Марья Ивановна, - нервное переутомление.

– Конечно! – взвизгнула Элеонора. – Попробуй-ка не чокнись с таким гаремом! Я не ошибусь, если скажу, что у него ещё есть кто-нибудь. А не пора ли нам вытряхнуть Казанову с дивана и потребовать отчёта?

– Доктор ещё сказал, - зачастила, остерегая, Марья Ивановна, - что будить ни в коем случае нельзя.

– Мало ли что он сказал! – не отступала то ли бывшая, то ли будущая супруга, переполненная жаждой немедленной мести.

Но ей опять помешали.

– Иван, ты дома? – услышал вконец измученный бабник молодой голос Валерии.

Ему, несмотря на то, что очень хотелось есть и ещё что-то, совсем противоположное, захотелось впасть в долгий летаргический сон, недельки на две, пока грифони не насытятся кровью друг друга.

– Та-а-к… - угрожающе протянула самая хищная, захватившая власть в стае, - …я оказалась права. Вы, милочка, кто ему? – спросила жёстко, требуя неутаённой правды.

Но очкастая кобра не поддалась на угрозы и, извиваясь, ответила уклончиво:

– Я здесь живу, на пятом этаже. Мы хорошие друзья с Иваном Ильичом. – «Врёшь!» - молча крикнул хороший друг, а врунья цвиркнула ядом в несчастную Элеонору: - Позавчера мы целый день отдыхали на озере…

– И потом?.. – не дала ей продолжить фразу бдительница моральных устоев новоиспечённого научного деятеля.