Дача

Гоша стал вглядываться в дом, рассматривал участок перед ним и пытался понять, живёт ли здесь кто-то или это заброшка, как вдруг из-за елей, откуда-то снизу на него выпрыгнула старушка. Анита, которая шла сзади, от неожиданности даже вскрикнула. В больших круглых очках эта бабушка напомнила Гоше какую-то сумасшедшую учёную. Редкие пряди русого цвета с проседью прилипли к голове, на лице сияла не по возрасту бодрая улыбка.

– Напугались? Ох, простите, ребята. А я тут кота искала своего. Сбёг от меня, шельмец.

Не успев отойти от испуга, Анита вся подобралась и насупилась. Гоша нервно водил рукой по волосам, но он был хорошо воспитан и дежурную улыбку всё же выдал.

– Купаться идёте? День сегодня жаркий. Я тоже с утра ходила, охолонулась.

– И как водичка? – спросил Гоша сипло, он всё ещё не мог прийти в себя от испуга.

– Холодная ещё, но мне так даже лучшее. А то как муха сонная. Боюсь, лягу и помру. А вы мерзляки, как вся молодёжь теперешняя, да?

Бабушка говорила и говорила, видимо, счастливая, что кто-то остановился и слушает, а потом замолкла, прищурилась и махнула головой на Гошу:

– Аня, не пойму, это ж муж твой? Не видела я парня.

– Муж-муж, просто редко ездит, работы у него много, – ответила Анита, Гоше показалось, не слишком любезно.

– Молодым надо работать, – бабка задумалась, посмотрела вдаль, поверх озера, как вдруг из ельника. – Я на заводе работала старшим мастером. Это ещё при Ленине было…

– При Ленине? – Гоша сморщился.

Бабка, наверное, оговорилась. Он хотел уточнить, но тут на дорогу из травы выскочил бело-рыжий кот. Старушка нагнулась, оперлась на коленки и подгребла его к себе рукой, а кот запищал.

– Ваш? – спросила Анита и нагнулась погладить кота, животных она любила. – Как зовут?

– Да никак. Кот. Так и звать, – бабка с кряхтением распрямилась, кота заложила подмышку.

– Это порода такая – что хвоста нет? – спросил Гоша.

– Наверное, – безразлично ответила соседка. – Мне дочь его привезла. А я, ребята, в породах не разбираюсь. Это дочка – кошатница, она разводила.

Гоша с Анитой отулыбались и начали потихоньку двигаться в сторону озера. Бабка же шагнула куда-то вниз, в еловые кущи и там пропала.

– В первый раз такого кота вижу, – сказал Гоша. – Такого, чтобы без хвоста.

– Ну всякие породы бывают, – безразлично ответила Анита. – Меня удивило другое: я её дочку никогда не видела. Всегда эта бабка была одна. И никто к ней не приезжал. Хотя и я здесь, по правде говоря, редко бывала. И ещё у бабки, видимо, деменция начинается. Слышал ты? Ленин!

Анита смеялась, а Гоша шёл спереди, раздвигая высокую траву руками, а где-то проминал её стопой. Ему было жаль эту одинокую старую женщину, явно живущую в каком-то своём мире.

Из травы на них вылетали слепни и с хрустом стукались об лицо, и Гоша прикрыл глаза. А когда открыл снова, увидел озеро, в нём отражались пушистые шары прибрежных кустарников, а по поверхности кружили листья. Оно показалось Гоше неприбранным и диким.

Раздеваясь на берегу, Гоша задумался, что дорожка к озеру совсем не протоптана, словно сюда, кроме них, толком из всей деревни никто и не ходит. Он спросил у Аниты, но та и сама не знала, почему так, предположила, что, может, к озеру есть другой проход, только она его не знает.

В «Полёте»

4 апреля 2018 года

Гоша морщился от брезгливости, глядя на Антонину. Даже персиковая шерсть и розовое брюшко не могли сбить его с толку: хомяк – та же крыса. Он не мог смириться с тем, что его коллега, старший программист Борис Жуков решил завести в офисе такую противную живность. Нет, не мог.

– Cмотри, как уплетает, – доставал он Гошу. – Ну только посмотри. Милота!

Борис открыл дверцу клетку и теперь подсыпал корм хомяку из своей руки, а потом резко выдернул руку, так как хомячиха перестала жевать и как-то странно выгнулась, видимо, готовилась напасть.

– Ты бы лучше рыбок завёл, они хотя бы не воняют, – ответил Гоша.

– Перестань, Антонина тоже вонять не будет.

В пыльные жалюзи билось холодное апрельское солнце и никак не могло проникнуть внутрь. В этом кабинете всегда было как-то сумрачно. С утра уже приходилось включать верхний свет, заводить потрескивающие квадраты на потолке, исходивший от них хрустящий звук усыплял.

Но на кухне под гудение микроволновой печи, шипение чайника и кофеварки все, наоборот, оживлялись. Может, дело было не в навязчивом звуке? В этот раз, впрочем, как и всегда, обсуждали личную жизнь Бориса и игры, настольные и компьютерные.

– Скорее бы сентябрь, мужики, – сказал Борис.

– А что в сентябре? – тимлид Игорь Марков сморщил лоб.

– «ФИФА» же выходит. Но тебе, Игорёчек, не понять, – Борис подмигнул Степану Ершову, их новенькому, а потом повернулся и к Гоше, который сидел напротив Игоря. – А ты ж гамаешь?

Гоша нехотя кивнул: он старался избегать разговоров с Борисом, считал его глупым и опасался, что его глупость может быть заразна.

– Всё в шутеры, наверное? – не отлипал Борис.

Гоша кивнул.

– Не, ребзя, вся эта кровь не по мне. Вот футбольчик – да, вещь!

– Ну так и ходил бы сам. Мой свояк играет по выходным. Чего сидеть, живот наращивать? – усмехнулся Игорь.

– А кто наращивает? Кто наращивает, Игорёчек? – похлопал себя по тугому прессу Борис. – Но для секций я слишком стар.

Ухмыляясь, он развёл руками, и Степан даже прыснул от его театральности или просто, чтобы подмазаться.

Их разговор прервал пробегающий мимо Владимир Геннадьевич, основатель и вдохновитель «Полёта».

– Сегодня новенькая прибудет, не благодарите, – сказал в открытую в кухню дверь и рванул дальше, в свой кабинет.

Новенький Степан, мордастый как бульдог, в свои двадцать два уже с желейным пузом, бросил взгляд на безликие кухонные часы. И Гоша тоже: отметил, что Вовочка во втором часу только прибыл на работу и ещё даже не вылез из облегающего велосипедного костюма.

Без конца пребывающий в активнейшем поиске Борис Жуков присвистнул, крутанулся на пятках к холодильнику и, разыскивая на полках своё молоко, начал пританцовывать, имитируя движения Майкла Джексона.