Дачная лихорадка

Гульельмо. Не знаю, право, как быть. Вы так любезны, что я не могу отказаться от вашего приглашения.

Филиппо. Значит, по рукам — едем, и вы останетесь у нас, сколько пожелаете. Не жертвуйте своими интересами и живите, сколько поживется.

Гульельмо. В котором часу вы решили выехать?

Филиппо. Не знаю. Сговоритесь с синьором Леонардо.

Гульельмо. Синьор Леонардо едет с вами?

Филиппо. Да, конечно. Мы решили отправиться вместе с ним и его сестрой. Наши усадьбы рядом, мы друзья и поедем вместе.

Гульельмо (в сторону). Эта компания мне не нравится, но я не хочу терять счастливого случая побыть в обществе Джачинты.

Филиппо. Вы как будто колеблетесь?

Гульельмо. Нет, синьор. Я сейчас думал только о том, как лучше мне поступить — нанять ли коляску или взять верховую лошадь, раз я один?

Филиппо. Сделаем так: нас трое, и у нас четырехместная карета. Значит, вы поедете с нами.

Гульельмо. А кто четвертый, с вашего позволения?

Филиппо. Одна моя родственница, вдова, которая едет с нами, чтобы опекать мою дочь. Не потому, что ей необходима опека, — она сама достаточно воспитана. Но этого требует свет. Раз нет матери, при ней должна быть пожилая женщина.

Гульельмо. Отлично. (В сторону.) Постараюсь покорить старухино сердце.

Филиппо. Значит, вы ничего не имеете против того, чтобы ехать с нами?

Гульельмо. Напротив! Принимаю как величайшую любезность с вашей стороны.

Филиппо. Идите же к синьору Леонардо и скажите ему, чтобы он не обещал никому места в нашей карете. Оно будет за вами.

Гульельмо. Не окажете ли вы мне любезность: не пошлете ли к нему кого-нибудь другого?

Филиппо. Мои слуги все заняты. Простите, мне кажется, что этим я не слишком вас затрудняю.

Гульельмо. Конечно, нет. Но у меня было маленькое дельце… Ну, так я пойду предупредить Леонардо. (В сторону.) Пусть он говорит, что ему угодно, пусть примет это, как ему угодно. Мне все равно. Я его не боюсь. (Громко.) До скорого свидания, синьор Филиппо.

Филиппо. Не заставляйте себя долго ждать.

Гульельмо. Поспешу. (В сторону.) У меня есть причины, которые заставляют меня торопиться.

(Уходит.)

Явление десятое

Филиппо, потом Джачинта и Бриджида.

Филиппо. Теперь обсудим. Я бы не хотел, чтобы меня упрекали за то, что я пригласил ехать с нами молодого человека, когда у меня дочка — невеста. Но, черт возьми, это в настоящее время вещь самая обыкновенная! Почему должны осуждать меня одного? Можно тогда то же сказать про синьора Леонардо — он едет с нами — и про меня, потому что я еду с его сестрой. Я человек пожилой, правда, но вовсе уж не такой старый, чтоб меня нельзя было больше в чем-нибудь подозревать. Эх, нынче нет больше этих тонкостей! Деревенская простота нравов прививается горожанам. На лоне природы нет тех условностей, которые требуются в городе. А потом, в своем доме я сам знаю, что может меня компрометировать. Моя дочь благоразумна, хорошо воспитана. Вот и она, благослови ее бог!

Джачинта. Синьор отец, не откажите мне еще в шести цехинах.

Филиппо. На что вам, дочка?

Джачинта. Заплатить за шелковый плащ, который я надену в дорогу от пыли.

Филиппо (в сторону). Конца этому не будет. (Громко.) Необходимо разве, чтобы он был шелковый?

Джачинта. Совершенно необходимо. Просто неприлично носить холщевый пыльник. Он должен быть шелковый и с капюшоном.

Филиппо. А на что же капюшон?

Джачинта. На ночь, от ветра, от сырости, от холода.

Филиппо. Но разве не лучше капор? Разве капоры не лучше защищают?

Джачинта. Ах, капоры!

Бриджида. Ха-ха-ха, капоры!

Джачинта. Что ты скажешь, Бриджида, насчет капора?

Бриджида. Уморили, синьор… Капоры!.. (Смеется.)

Филиппо. Что такое? Я сказал нелепость какую-нибудь? Глупость? Чему тут удивляться? Разве никто не носит капоров?

Джачинта. Какая безвкусица!

Бриджида. Какое старье!

Филиппо. Но с каких это пор не носят капоров?

Джачинта. По меньшей мере два года.

Филиппо. И в два года они обратились в старье?

Бриджида. Разве вы не знаете, синьор: то, что носят год, не носят следующий?

Филиппо. Да, это верно: за короткое время я видел чепцы, повязочки, косынки, капоры… Сейчас в моду вошли капюшончики. На будущий год, может быть, вы наденете на голову башмак.

Джачинта. А почему вы так удивляетесь женщинам? Разве мужчины не хуже нас? Бывало, когда мужчины ехали в деревню, они надевали суконную куртку, шерстяные гамаши, тяжелые башмаки. Теперь они тоже надевают пыльник, легкие туфли с блестящими пряжками и едут в шелковых чулках.

Бриджида. Не носят с собой больше палок.

Джачинта. Ходят с хлыстиком.

Бриджида. Берут зонтик для защиты от солнца.

Джачинта. А потом еще говорят о нас…

Бриджида. Они еще хуже нас.

Филиппо. Ничего я об этом не знаю. Знаю, что пятьдесят лет назад я одевался так же, как и сейчас.

Джачинта. Это все пустые споры. Дайте мне, пожалуйста, шесть цехинов.

Филиппо. И придем к заключению, что тратить деньги всегда было модно.

Джачинта. Мне кажется, что я из самых скромных.

Бриджида. Синьор, вы ничего не знаете. Взгляните, что другие делают на даче, и вы заговорите по-другому.

Филиппо. Отсюда следует, что я должен благодарить к мою дочь за любезность, что она помогает мне делать сбережения.

Бриджида. Уверяю вас, что более экономной дочери не бывает.

Джачинта. Я довольствуюсь самым-самым необходимым — и больше ничего не требую.

Филиппо. Милая моя дочка, необходимое или нет… знайте, что я всегда желаю угодить вам. За шестью цехинами приходите в мою комнату, и вы их там получите. Но что касается экономии, поучитесь ей немного, потому что, когда захотите выйти замуж, вам будет трудно найти мужа с характером вашего отца.