Дальние пределы человеческой психики

того или другого. В настоящий момент мы, представители западной

культуры, долгое время переоценивавшие роль абстрактного в понимании

реальности, порой сводившие реальность к абстракции, восстанавливаем

нарушенный баланс, подчеркивая необходимость конкретного,

эстетического, феноменологического, не абстрактного познания всех

сторон и составляющих любого явления в их реальной целокупности, не

отвергая бесполезных на первый взгляд, не имеющих утилитарного

значения компонентов.

Абсолютная спонтанность. Если мы полностью сконцентрированы на

каком-то деле, явлении или человеке, очарованы им, его сущностью, если

мы не лукавим перед собой и действительно не имеем иных целей и

намерений, кроме постижения его, тогда нам не составит труда стать

абсолютно спонтанными, абсолютно задействованными, мы даем простор

своим способностям и возможностям, мы не трудимся, не прилагаем усилий

воли для их раскрытия. То, что заложено в нас, проявляется

автоматически, как инстинкт, а это и есть самая вдохновенная,

беспрепятственная, самая организованная деятельность.

Мы сможем стать еще более организованными и до конца проникнуться

сущностью захватившего нас явления, если сможем соответствовать его

внутренней природе. Если нам удастся добиться этого, наши возможности

более совершенно, быстро, почти непроизвольно приспособятся к

ситуации, они приобретут небывалую гибкость, будут готовы

соответствовать изменениям ситуации. Так, например, художник постоянно

приноравливается к запросам рождающегося под его кистью образа,

подчиняется его своевольности и капризам; так борец приспосабливается

к своему сопернику, так танго влечет партнеров, помогая им без слов

понимать друг друга, задавая им общий ритм движений и чувств; так,

повинуясь узору трещин в асфальте, вода создает причудливые композиции

под ногами прохожих.

Креативность и готовность к ней

83

Полное самоосуществление (или уникальность). Абсолютная спонтанность

служит залогом полного осуществления всего, заложенного в человеке

природой, она же становится образом жизни личности, обретшей себя, и

проявлением ее уникальности. Оба эти понятия, спонтанность и

самоосуществление, подразумевают искренность, естественность,

правдивость, бесхитростность, неподражательность и т. д., потому что

сама их сущность подразумевает отказ воспринимать свое поведение как

инструмент воздействия и взаимодействия, отказ от рутины и борьбы,

контроля и управления, подразумевает непроизвольность, вольное течение

естественных позывов и свободное <излучение> того, что заложено в

самой глубине личности.

Детерминантами процесса познания явления выступает сама сущность этого

явления, равно как и личность исследователя и внутренняя необходимость

их взаимного приспособления друг к другу, их слияния, их

взаимопоглощения, их единения. То же самое происходит, к примеру,

между спортсменами в хорошей баскетбольной команде и между музыкантами

в струнном квартете. Все, что оказывается вне этого сплава, теряет

значимость. Такое слияние необходимо не только как средство достижения

результата, оно само может стать и целью, и результатом.

Слиянность. Мне хочется увенчать рассуждения тезисом о слиянности, о

достижении полного единства и согласия между человеком и миром. Вам

обязательно приходилось сталкиваться с этим понятием в трудах,

посвященных креативности, а я, следуя логике сказанного выше, готов

счесть слиянность необходимым условием креативности. Я думаю, что

методичность, с которой я по ниточке вытягивал и предъявлял вам

сложную паутину взаимоотношений между человеком и миром, поможет

понять слиянность как естественное явление, нежели как что-то

мистическое, тайное и эзотерическое. Я полагаю, что это явление можно

исследовать, но для этого его нужно понять как изоморфизм, как

взаимопревращение одного в другое, как притирку одного к другому, как

комплементарность, как растворение соли в воде.

Лично мне это помогло понять, что имел в виду Хокусай, когда говорил:

<Если хочешь нарисовать птицу, стань птицей>.

5

Холистичный подход к творчеству

Любопытно сопоставить нынешнюю ситуацию в исследовании креативности с

ситуацией, которая была двадцать-двадцать пять лет назад. Первое, что

приходит мне в голову, - за это время произведено такое количество

исследований и получены такие объемы данных, - просто океан цифр и

статей, - которые превышают все разумные пределы наших ожиданий.

Но возникает и другое впечатление, что наряду с серьезными подвижками

в деле наработки прикладных методик и оригинальных тестов, наряду с

накоплением большого объема количественных данных, теоретические

основания проблемы остались почти без изменений. Я хочу обратить ваше

внимание на проблему теории, а именно на теоретические концепции,

искренне тревожащие меня, и на дурные последствия, которые может

повлечь за собой подобная концептуализация.

Мне хотелось бы подчеркнуть главное из впечатлений, сложившихся у меня

в отношении понимания авторами сущности креативности и в отношении

подхода к исследованию ее. Они слишком атомистичны во взглядах на

проблему, их предположения очень конкретны, слишком ad hoc (гипотезы,