Дальние пределы человеческой психики

оказаться ненужной нам? Ведь иногда она может стать ужасной, досадной

помехой. Креативность может доставлять неудобства, вносить беспорядок

и путаницу в дела, даже оказаться опасной. Я пришел к этой мысли после

того, как мне пришлось иметь дело с одной <креативной> ассистенткой,

которая застопорила исследование, над которым я работал в течение

года. Она не смогла сдержать свой <творческий порыв> и в самый разгар

исследования решила <поправить> ход исследования, даже не сообщив мне

об этом. Таким образом все данные оказались перепутаны, и результаты

годичной работы пошли насмарку. Так уж мы устроены, что обычно хотим,

чтобы поезда ходили по расписанию, и, как правило, не желаем оказаться

в кресле креативного дантиста. Я вспоминаю знакомого, который

несколько лет назад перенес операцию. Он до сих пор вспоминает свое

беспокойство, даже страх, одолевавший его вплоть до того момента, пока

он своими глазами не увидел хирурга, который должен был оперировать

его. По счастью, хирург оказался человеком с ярко выраженными

обсессивными чертами, аккуратным и педантичным, вплоть до аккуратно,

волосок к волоску, подстриженных усиков, абсолютно правильным,

уравновешенным и серьезным. Только тогда мой друг вздохнул с

облегчением - это был не <креативный> человек. Этот чело-

92

Креативность

век мог провести будничную, рутинную, скучную операцию, не выкидывая

штучек, вроде экспериментов по опробованию новой техники наложения

швов. На мой взгляд, это важно не только для общества в целом, где

существует определенное разделение труда и каждый член общества должен

уметь выполнять распоряжения, работать на благо общего дела и быть

предсказуемым. Это не менее важно для каждого из нас. Мы должны видеть

в себе не только творческих работников, но и подмастерьев, мы не

должны переоценивать одну сторону креативного процесса, обожествлять

момент инсайта, прозрения, постижения великой идеи, момент озаренного

пробуждения посреди ночи и недооценивать роль многих лет тяжкого,

кропотливого труда, нацеленного на то, чтобы извлечь из этой идеи хоть

какую-то пользу.

Если сопоставить затраты времени, то нужно признать, что очень

незначительная часть нашей жизни озарена блеском выдающихся идей.

Большую же часть ее приходится посвящать тяжелой работе. Печально, но

у меня сложилось впечатление, что наши студенты не понимают этого.

Может статься, что этими рассуждениями я бросаю камень в свой огород

высших переживаний. Мои студенты зачастую отождествляют их с моим

именем, я много рассуждал о высших переживаниях, о вдохновении и

прочем, и у них могло сложиться чувство, что это и есть настоящая

жизнь. День или даже час, не доставивший им экстатического

удовлетворения, для них потерянный день и час, и поэтому они не в

состоянии исполнять рутинную работу.

Я слышал от некоторых из них: <Я не буду этого делать, потому что мне

это скучно>. И когда я в ответ багровею и кричу: <Черт возьми, ты или

сделаешь это, или я пристрелю тебя!> - они начинают презирать меня и

считать, что я поступаюсь принципами. По этому поводу я должен

отметить, что мы, исследователи креативности, для того, чтобы создать

более взвешенное, сбалансированное понимание ее, должны думать и о том

впечатлении, которое мы сами производим на окружающих. Пока, как мне

кажется, из общения с нами люди делают вывод, что жизнь творческого

человека- нескончаемая череда восхитительных озарений, и напрочь

забывают о том, что творческая личность обязательно отличается

трудолюбием.

6

Эмоциональные преграды креативности

Я приступил к изучению проблемы креативности еще в те времена, когда

она воспринималась исключительно как общая, академическая проблема.

Меня искренне озадачило, когда, особенно активно в последние несколько

лет, ко мне стали обращаться представители крупных корпораций, о

которых я имею весьма смутное представление, или организаций типа U.

S. Army Engineers, о деятельности которых я не имею никакого понятия.

От всего этого я, как и многие из моих коллег, чувствую себя несколько

неловко, <не в своей тарелке>. Я не уверен, в какой мере применимы в

структуре деятельности этих крупных организаций мои исследования и

выводы, к которым я пришел, все то, что мы <знаем> о креативности

сегодня. Я могу предложить им парадоксы, требующие объяснения,

проблемы и загадки, требующие разрешения, но я не знаю, как ими можно

было бы воспользоваться.

Я понимаю, что воспитание творческого работника и управление

творческим персоналом - проблемы фантастической сложности и такой же

важности. Мне мало понятно, что может сделать ученый с этой проблемой,

потому что, по самой сути, творческий человек, образно выражаясь, -

одинокий волк. Те творческие люди, которых мне довелось изучать,

способны поставить с ног на голову сами основы организации, они, как

правило, не любят организованности, им больше по душе забиться в угол

или спрятаться на чердаке и работать там в одиночку. Боюсь, что

проблема <одинокого волка> в структуре организации - это проблема

организации, а не моя проблема.

Чем-то это похоже на попытку найти место революционера в стройных

рядах добропорядочных граждан, ведь эти люди, по крайней мере те,

которых я изучал, революционеры в душе - в том смысле, что им мало