Дамский выстрел

Мы все еще стояли около салона красоты «Стиль». Коршунов завел двигатель и хотел уже трогаться, как из его кармана раздался отрывистый писк. Смартфон сообщал, что получил новую порцию информации. Кирилл достал устройство, ввел код и раскрыл сообщение.

— Про Истомина, — буркнул он.

— Дай посмотреть, — оживилась я.

Он протянул мне электронное досье.

Это был подробный список всех походов военного моряка Игоря Истомина за годы его службы. Я кропотливо просматривала даты и сверяла с датами убийств девушек. Сразу же обнаружилась роковая закономерность. Каждая погибшая в Североморске была найдена в первую неделю после возвращения Истомина из длительных походов. Моя версия о его причастности к убийствам подтверждалась. Дурной мужской инстинкт вырывался наружу. Долгий период воздержания порождал кровавый результат. Маньяк порабощал человека и диктовал свои желания. В маленьком городе жестокие убийства не могли пройти бесследно. Общество требовало найти убийцу. И правоохранительные органы выполнили заказ. Был арестован матрос, имевший неосторожность нагло пристать к незнакомой девушке. Пять убийств за два года повесили на него. Конкретных улик не было, но выяснилось, что еще на гражданке матрос проходил по делу об изнасиловании. Тогда его квалифицировали как свидетеля, а сейчас дали срок на полную катушку.

После суда над матросом убийства в Североморске прекратились. Истинный преступник стал осторожнее. Следующие девушки были изнасилованы и задушены в Мурманске и соседних городах. Маньяк расширил район охоты, да и паузы между преступлениями стали больше. Тем не менее за последующие двенадцать лет набралось четырнадцать убитых девушек с пирсингом в пупке, в бровях или в носу. И каждый случай совпадал со сроками, когда офицер Истомин находился на берегу!

Затем последовал его перевод в Балтийск. Нападения на девушек с пирсингом в Мурманской области прекратились. А вот в Калининградской области первый похожий случай зарегистрирован уже на пятый день после приезда Истомина. Тело девушки прибило волной к морскому берегу. У нее были вырваны украшения из пупка и из ушей. Правда, судмедэксперт сделал заключение, что тело пробыло в воде около десяти дней, но в данном случае велика вероятность ошибки.

В Балтийске у Истомина практически не было длительных походов. Сторожевой корабль «Неустрашимый», где он служил, выходил в море, как правило, на три-четыре дня. Однако еще одна жертва за период его службы вписывалась в мою версию. Она была убита, когда Истомин не участвовал в плаваниях. У нее были вырваны украшения из пупка и бровей.

Затем, около семи лет назад, капитан второго ранга Истомин после допросов ФСБ по делу Назарова был вынужден уволиться из флота. Оставшиеся две жертвы приходились на новый период жизни офицера в отставке. Меня это несколько удивило. Шесть лет — и всего две жертвы. Последняя девушка, убитая подобным образом, была найдена прошлым летом на Куршской косе. Маньяк распотрошил чем-то острым ее влагалище, а неподалеку лежал задушенный парень, друг девушки.

Я внимательно прочитала обстоятельства двойного убийства. Одна деталь меня крайне заинтересовала.

— Поехали к Истомину! — выпалила я.

— Что? Зачем это нам? Что ты ему скажешь?

— Я хочу посмотреть на него.

— Светлая, я согласен, он убийца. Изложи свои доводы следователю, и пусть его трясут другие. Это их работа. Зачем нам тратить время на ерунду?

— Поймать маньяка, на счету которого десятки жертв, — это, по-твоему, ерунда?

— Мы работаем на безопасность огромной страны. Это важнее.

— Зачем нужна безопасность от внешних врагов, если внутри страны будут безнаказанно убивать красивых девушек? Зачем нам такая страна?

— Нам надо найти досье.

— А я хочу найти мерзкого убийцу и насильника! — вспылила я. — Поехали в Балтийск.

Коршунов заметил, что я настроена решительно. Когда мужчина убеждается в силе женщины, его выбор невелик — или разорвать отношения, или сдаться. На этот раз Коршунов сделал правильный выбор. Он уже был готов трогаться с места, как меня озарила новая идея.

— Подожди меня в машине, — сказала я и вернулась в салон красоты.

48 Пятый день, Балтийск, 13-30

Квартира Игоря Истомина располагалась в ветхой панельной пятиэтажке на окраине Балтийска. Мы поднялись по замызганным ступеням и долго жали дребезжащий звонок. Никто не открыл. Я позвонила соседям. На этот раз мне повезло. Дверь приоткрыла настороженная старая женщина с глазами-сканерами. Я изобразила милую улыбку и спросила об Истомине: где он может быть, не на работе ли? Но, видимо, мои губы за долгие годы отвыкли от подобного упражнения, улыбка получилась неубедительной. Либо старушка в свое время служила в НКВД и никому не доверяла.

— Вы кто? — спросила она.

Пришлось Коршунову развернуть удостоверение. Старушка вмиг посерьезнела, даже вытянулась.

— Да кто же возьмет на работу забулдыгу! Он пенсию пропивает. Военная пенсия — это деньжищи, а моя — копейки. А я, к вашему сведению, сорок пять лет отработала. Куда посылали, то и делала. И что в результате? На лекарства не хватает.

— И давно он пьет? — прервала я разгневанный монолог.

— Да лет пять уже. Или больше. Как на берег списали, так и начал. Вояки многие так. Пока в форме ходят, пьют, но держатся. А как форму в шкаф, так пошло-поехало. Тормоза у них срывает.

— А где сейчас может быть Истомин?

— Вы к магазину ступайте. Через двор наискосок тропинка протоптана. Если не дома, то там.

До магазина дойти нам не довелось. На полпути я увидела худую фигуру в спортивной курточке. Небритый мужчина с пакетом в руке топал нам навстречу, сосредоточенно глядя под ноги. Это был Игорь Истомин. Он сохранил военную выправку, да и шаг был твердый, но выражение лица выдавало в нем отсутствие всякого интереса к себе и окружающим. Я часто встречала таких людей. Их мир постепенно сужается до размеров бутылочного горлышка.

На пару с Коршуновым мы перегородили Истомину дорогу. Только упершись в живую преграду, тот поднял голову. Его взгляд равнодушно скользнул по моей фигуре и нацелился на Коршунова. В глазах полыхнул гнев. Истомин узнал офицера ФСБ, сломавшего его жизнь.

— Опять кровососы пожаловали. Что теперь? К детектору лжи подключите или сразу на электрический стул?

— Вы что-то путаете, Истомин. Электрический стул — это в Штатах, у нас смертная казнь отменена, — ввязался в ненужную полемику Коршунов.

— Ну да, гуманное общество. Растопчут — и на помойку. Уж лучше бы на электрический стул.

Я смотрела на опустившегося человека и не испытывала жалости. Судьба не только нас гладит по головке, но и бьет под дых. Оправишься ты или нет, зависит от силы собственного характера. Искать причины своих несчастий на стороне — удел слабых. Если ты сник и сдался, то виноват сам.

— Зачем пожаловали? — скривился в пренебрежительной гримасе Истомин, заметив, что я его разглядываю.

Сколь я ни силилась, жестокого маньяка под оболочкой пропойцы мне трудно было представить.

— Хочу поговорить с вами об Инге… Инге Лехнович, — уточнила я. Глаза моего противника изменились. В них появились страх и любопытство. Я поняла, что на правильном пути. Не каждую партнершу по танцам далекой молодости мы помним. Я спросила: — Вы ее любили?

— Какая разница! — нервно отреагировал Истомин. — Инга исчезла.

— Ее убили.

Его глаза заметались, словно испуганные птицы в поисках спасительного места для приземления.

— Кто? — неожиданно спросил он.

Вот это номер. Истомин перепуган, но стойко играет роль недотепы.