Дан приказ...
Шрифт:
– Ну так как же, будем работать вместе?
– Я готов, товарищ маршал авиации, выполнить любое ваше задание. А то вот недавно бог знает чем пришлось заниматься.
– Чем же, если не секрет?
– Переписывал номера самолетов.
– Какие номера, каких самолетов?
Павленко подробно рассказал, как по заданию представителя Ставки маршала авиации Худякова почти три месяца охотился за номерами новых немецких самолетов и моторов, неизвестно кому и для чего понадобившихся. Ворожейкин, слегка прищурившись, внимательно слушал.
– Помню, помню, - сказал он, - такое указание в начале мая поступило из Ставки Верховного Главнокомандования. Оно было передано представителям Ставки, некоторым фронтам и воздушным армиям. Да,
– Нет, за Ясско-Кишиневскую операцию.
– Видимо, учли и это задание.
Лишь спустя несколько лет, уже после войны, Павленко узнал смысл выполненного им приказа. Весной 1944 года союзники пустили версию, что их авиация нанесла массированные удары по авиационным заводам и заводам синтетического топлива фашистской Германии, что последняя будто бы не сможет произвести ни одного нового самолета и мотора и что, мол, судьба [93] фашистской авиации предрешена. Советское Верховное Главнокомандование решило проверить, насколько достоверна эта версия. Сведения, добытые непосредственно в районах боевых действий, говорили о другом. Авиационная промышленность фашистской Германии продолжала производить самолеты в течение лета 1944 года и поставлять их на фронт своим воздушным флотам и ВВС сателлитов. Так что версия оказалась несостоятельной.
Маршал не раскрыл тогда капитану суть задания, выполняя которое, приходилось рисковать жизнью ради нескольких цифр. Он перевел разговор на другую тему, попросил Петра коротко поведать о себе: кто родители, где учился, работал, служил в армии и на каких фронтах воевал.
Павленко родился в 1917 году на Черкасщине. После окончания начальной школы поступил в Каменскую политехническую семилетку. Здесь, в школьных мастерских, получил трудовое крещение. В 1928 году за успехи в учебе и труде Каменская районная пионерская организация направила его своим делегатом на Всеукраинский слет пионеров в город Харьков. Как волновался он, выступая перед огромной аудиторией! Но его волнение было вознаграждено сполна. Ему подарили горн. Радости не было предела. Еще бы! Ведь в их деревне никто из ребят не имел горна!
В 1931 году Петра приняли в комсомол, а через некоторое время избрали секретарем сельской ячейки ВЛКСМ. Ответственность немалая. В начале тридцатых годов трудно было на селе. Проводилась коллективизация сельского хозяйства. Кулаки всячески сопротивлялись ей, убивали активистов. Комсомольцы всеми силами помогали немногим коммунистам деревни претворять в жизнь идеи партии. Работали день и ночь, не покладая рук. Колхоз набирался сил и к началу Великой Отечественной войны стал самым богатым хозяйством в районе.
Рос колхоз, а вместе с ним росли и люди. Молодые и старые потянулись к знаниям. Однажды отец Петра - Федот Степанович сказал за семейным ужином:
– Не пора ли тебе, Петр, на учебу податься?
Вся семья поддержала его.
– С великим удовольствием поеду. Вот только нужно согласовать с комсомольской ячейкой.
– Давай, согласовывай. [94]
Члены комсомольской ячейки не возражали, и Петр отправился в Киев, поступил в паровозный техникум на технологическое отделение. В выборе профессии не ошибся. С увлечением изучал математику, физику, химию, механику, машиностроение, электротехнику и другие предметы. Ежегодно в течение четырех месяцев проходил практику в паровозных депо. Поскольку это учебное заведение было военизированным, то помимо специальных предметов в нем изучали и военные дисциплины, усиленно занимались спортом. Петру больше всего нравилась стрельба. Все свободное время проводил в тире Осоавиахима. Часто бывал на стрельбище подшефной воинской части. Участвовал в студенческих стрелковых соревнованиях. На городских состязаниях 1934 года
он занял первое место и стал чемпионом Киева по стрельбе из винтовки.Студенческие годы пролетели быстро. Техникум Петр окончил с отличием. О том, куда идти работать, думать не пришлось. Как раз тогда обнародовали призыв наркома путей сообщения и ЦК ВЛКСМ: «Комсомольцы - на сибирские магистрали!» В техникуме состоялся митинг. На нем выступил и Павленко, просил послать работать в Сибирь. Еще человек тридцать изъявили такое желание.
И вот Петр - теплотехник паровозного депо узловой станции Тайга Томской железной дороги. Тяжело приходилось на первых порах, но комсомольцы стойко переносили невзгоды, сочетали работу с напряженной учебой в Тайгинском аэроклубе. Сейчас трудно даже понять, как это юноши успевали все делать. Удивительно, но везде поспевали. Молодость брала свое. В Тайгинском аэроклубе Петр впервые поднялся в воздух на учебном самолете По-2. Впечатление ни с чем не сравнимое. Оно осталось у него на всю жизнь.
С тех пор небо манило к себе, звало. В 1938 году по путевке комсомола Петр поступил в Московское Краснознаменное военное авиационное училище. Международная обстановка в то время была сложной. На Западе и на Востоке создавались опасные очаги войны. Курсанты училища стремились как можно глубже овладеть военной специальностью. Занимались по двенадцать - четырнадцать часов в сутки, встречались с участниками боев в Испании, на озере Хасан, реке Халхин-Гол, в Китае. Нередко занятия проводили летчики, штурманы, инженеры и техники, уже прошедшие через бои. Трехгодичную [95] программу обучения курсанты усвоили и отработали за полтора года.
В числе круглых отличников Петра досрочно аттестовали, выпустили из училища и направили на белофинский фронт: он получил назначение в отдельную армейскую разведывательную эскадрилью ВВС 9-й армии, действовавшей на ухтинском направлении. Вначале был начальником аэрофотослужбы, а затем адъютантом (начальником штаба) эскадрильи, вооруженной новыми самолетами СБ.
В середине февраля 1940 года Павленко совершил первый боевой вылет. Эскадрилья имела задачу: на самолете-разведчике пересечь с востока на запад территорию Финляндии, выйти к Ботническому заливу и произвести воздушное фотографирование важного стратегического пункта Оулу - порта и узла железных и шоссейных дорог. Через этот пункт белофинская армия получала военную помощь из стран Западной Европы. Вылететь на разведку решил сам командир эскадрильи полковник Михаил Котельников. Штурманом он взял Павленко. Полковник знал, что в авиаучилище тот получил большую теоретическую и практическую подготовку по аэрофоторазведке, поэтому его выбор и пал на Петра.
В назначенное время экипаж взлетел и взял курс на запад. К объекту разведки подошел скрытно, со стороны залива, и сфотографировал весь заданный район. На обратном пути самолет неоднократно обстреливался вражескими зенитками, атаковывался истребителями, но полковник Котельников, искусно маневрируя, выходил из-под ударов и уверенно вел машину на аэродром.
Однако самое страшное ждало впереди. Когда подлетали к линии фронта, разразилась метель. Мощные снеговые заряды бушевали за стеклами кабины, застилая горизонт. Видимость снизилась до нуля.
– Где мы?
– спросил командир.
– Над своей территорией, до аэродрома примерно шестьдесят километров, - ответил Петр.
– До аэродрома нам не добраться. Будем садиться здесь. Приготовиться!
Самолет пошел на снижение. Все ближе и ближе земля. И вот лыжи мягко коснулись снежного покрова озера или поляны. Машина прокатилась несколько метров и застыла на месте. [96]
Павленко попытался определить место посадки. Но куда ни кинь взгляд - всюду снег и снег. Ни одного ориентира. А метель не унималась. Надрывно выл ветер, крепчал мороз. Чтобы не заморозить систему охлаждения моторов, слили воду. Достали бортовой аварийный паек. Перекусили. Ждали час, второй, третий… Буря начала утихать, но мороз не спадал.