Данэя

Проходит время – меняются условия. Этика тоже – не может застыть, должна соответствовать времени и изменившимся условиям: подчиниться неизбежным законам, диктуемым природой и постигаемым с помощь разума, а не эмоций.

Эмоции – плохой советчик. Человечество уже успело совершить крупную ошибку, поддавшись им. Я имею в виду проведенное в свое время резкое ограничение отбраковки неполноценных детей. Что это дало? Вместо того чтобы максимум сил использовать, как и прежде, на научные исследования, пришлось практически ничем не оправданное количество полноценных, пригодных к нормальному труду людей направить на педагогическую работу, одновременно сильно увеличив нагрузку на всех вообще педагогов. Ибо уровень требований, который снижен быть не мог, предъявляемый теперь к тем, кто раньше был бы отбракован, слишком высок, чтобы они могли достигнуть его собственными силами. Итого: затрата огромного количества труда на тех, кто не сможет его скомпенсировать в дальнейшем своей работой – потери, а не приобретения для всего человечества.

Кажется, это было ясно с самого начала, когда кампанию за ограничение отбраковки начала небольшая группа педагогов ранних ступеней. Исключительно под действием эмоций, с которыми не сумели справиться.

И с ними был и человек, которому этого было мало – он хотел изменения всего существующего порядка: тот, кто считал его недопустимым – журналист Лал. Никто не поддержал его. Даже – те, с кем он выступал. Оказавшись в одиночестве, он покинул Землю, а вернувшись из Ближнего космоса, целиком отдал себя великому делу – полету на Землю-2 для подготовки её заселения нами. Так все думали: и ошибались!

Его цель было – не освоение Земли-2. Он летел, чтобы превратить бывшего его другом величайшего ученого всей нашей эпохи в орудие своих замыслов, которые решил осуществить там, где ему не могли помешать. Задавал ли он себе вопрос, насколько этичен подобный образ действий? Вряд ли!

К сожалению, он преуспел: академик Дан вернулся на Землю, кажется, с единственной целью – осуществить всё, что было задумано Лалом. Мало того: академик Дан сознательно нарушил один из основных законов Земли – закон воспроизводства. Там, на Земле-2, у него и Эи родились дети. Можно было бы понять это как исключение из общего правила, обусловленного именно исключительными условиями. Но нет: они это сделали, чтобы поступок их стал примером для демонстрации в деле пропаганды взглядов Лала.

Мне горько, как и любому его современнику, обвинять академика Дана – человека, которому все мы, всё человечество обязаны выходом из кризиса! – эти слова застревали у него в горле.

– Пропаганда идей Лала – основное и, практически, единственное, чем стал заниматься академик Дан после своего возвращения, – продолжал Йорг. – И он нашел помощников – немногочисленных, к счастью, но – способных буквально на любые нарушения существующего на Земле.

Нарушается порядок воспроизводства, о чем я должен говорить в первую очередь. Со всей непримиримостью: как генетик – представитель науки, организующей оптимальное воспроизводство – на строго научной основе.

Академик Дан именем Лала призывает вернуться к неупорядоченному воспроизводству – без строго правильного подбора. И не только призывает: используя собственный пример, сагитировал и других последовать ему. В настоящий момент количество беременных женщин – полноценных, чей долг – трудиться, а не тратить время на выполнение обязанностей не способных к труду – достигло недопустимо большого числа.

Какие результаты этого можно ожидать? Они несомненны: об этом говорит его же пример, подробности которого многим, к сожалению, пока ещё не известны. Ведь тело Дана – от неполноценного: вместе с половыми железами и генами, передаваемыми потомкам. И из трех его детей один погиб, не выйдя из анабиоза – именно благодаря генетическим отклонениям, переданных ему отцом. Двое остальных не пострадали, видимо, из-за исключительных условий существования на Земле-2.

Итак: один из трех! Генетика обеспечивает один из десяти. Результат надежный и стабильный. Показывающий самым убедительным образом, кто прав: Лал и Дан – или мы, генетики, последователи великой идеи бесстрашного мыслителя Томмазо Кампанеллы[1].

Это не единственное, хотя и самое серьезное из последствий развернутой Даном пропаганды идей Лала: его сторонники прибегают и к самовольным действиям, начиная с нелепых демонстраций во дворцах эроса и кончая тем, что совершил подсудимый, прервавший проведение важнейших экспериментов.

Чем мотивирует Ги свой поступок? То, что он демонстрировал вчера, существует не из-за какой-то мифической бесчеловечности генетиков: суровая необходимость вынудила нас заниматься подобными экспериментами. Ограничение отбраковки лишило хирургов необходимого материала для поддержания здоровья и долголетия тех, кто трудится: что, кроме интенсивного использования потомственных неполноценных могло быть предложено? Чем ещё можно помочь тем, кто срочно нуждается в хирургическом ремонте? Пока единственно действенным, радикальным способом, дающим полную гарантию. Без него – гибель, подобная той, на которую обрек себя сам один из талантливейших журналистов Марк – под действием тех же пагубных взглядов Лала.

Спасателю Ги было страшно смотреть на объекты тех экспериментов. Генетики, проводящие их, тоже не испытывают удовольствие от вида подопытных – но они знают, ради чего это всё делается. Знают и берут на себя то, что видят: не показывают это тем, ради кого это делается. Они – тоже спасатели. Об этом подсудимый Ги не думал. И трудно винить в этом его одного.

Моральную ответственность вместе с ним, и даже в большей степени, чем он сам, несут те, кто распространяет взгляды Лала, основанные на атавистических представлениях о природе человека. Они – забывают о главных целях, о высшем смысле существования людей: всё более глубоком познании природы и превращении себя в силу, своей организующей деятельностью противостоящей энтропии[2]. Человек всё дальше и дальше уходит из состояния, из которого вышел. Это предъявляет к нему и всё более высокие требования.

И тут природа ставит естественный придел. Часть людей – к счастью, небольшая – оказывается не способной, не годной к современному труду, превращается в паразитов, живущих трудом других. И есть высшая справедливость в сложившемся рациональном использовании их в целях всего человечества. Каждому свое – другого не дано!

– Руководствуясь разумом, а не ложными эмоциями, мы должны окончательно понять это. И положить конец тому разрушительному процессу, который возникает сейчас.

Я хочу, чтобы, в первую очередь, это понял академик Дан: его прямой долг не употреблять во зло тот высокий авторитет, которым он пользуется как величайший ученый Земли, освободитель человечества от страшного кризиса! – последние слова ему было произносить трудно: он сразу поймал на себе пристальный взгляд.

Милан смотрел на него, и губы его кривила презрительная усмешка: “Ты ведь говоришь совсем не то, что думаешь!”. Но Йорг, глядя ему прямо в глаза, продолжал:

– Его прямая обязанность поэтому – прекратить попытки вернуть то, что безвозвратно отжило, что лишь мешает людям, человечеству в целом, двигаться вперед: к новым успехам науки, к всё более полному господству над природой. Его открытие дало новые возможности на этом пути: поставило на повестку дня и сделало возможным решение грандиозных задач, требующих для этого не меньшего напряжения всех абсолютно сил, чем в период ушедшего кризиса.

Милан продолжал буравить Йорга взглядом, но постепенно усмешка гасла на его губах: Йорг, продолжая говорить, не отводил глаза. Милан понял, что тот готов на всё, и невольное уважение к несгибаемой силе его натуры, которое он всегда раньше испытывал, вновь возникло в нем – несмотря на то, что Йорг теперь был и оставался врагом.

– И в этих условиях мы тем более не можем отказываться от сложившегося использования тех, кто не способен трудиться: этот отказ лишь опять превратит их в чисто паразитический придаток человечества. Можем ли мы себе это позволить? Нет! Никогда: ни сейчас, ни после.