Dantalion
Шрифт:
— Может, если ты продемонстрируешь, насколько хорошо владеешь этим занпакто, я пощажу тебя.
Гранатовые капли стекали с порезанной руки по серебряному лезвию Тоши, что, едва разлепив сухие губы, прошептала высвобождение Шикая:
— Прочти его, Данталион.
Занпакто вновь принял форму танто с цепью, но на его лезвии всё ещё хранилась кровь Владыки, он голосом змея-искусителя продолжал нашептывать:
— Чего же ты ждешь? Я жду увлекательного зрелища.
— Банкай Тауры был не основной силой Данталиона. — Переборов себя, Тоши сделала несколько шагов назад, не отрывая зрительного контакта, с каждым словом голос Орикавы становился ровнее и увереннее: — Истинная сила Данталиона не показывать
Айзен смотрел будто сквозь Тоши, похолодевшим и отстранённым взглядом. Время будто остановилось вокруг него. Он не хотел фокусироваться на лице, стоило увидеть желтые глаза, огненно-рыжие волосы. Соуске старался сосредоточиться на чём-то ином — и этим стала кровь. Кровь, что сочилась из проткнутого лёгкого. Кровь, что струилась по оголённым бёдрам. Прозрачные слезы, что струились вперемешку с кровью по щекам, и подрагивающие губы, выкрикивающие проклятья, пропитанные едким ядом.
— Почему она снова здесь? Ты ведь мертва, Таура, — скандировал про себя Соуске, приближаясь к окровавленной фигуре в разодранной форме синигами. — Я убил тебя собственным руками. Задушил словно назойливую змею.
Не может она быть слабостью, что нащупал Данталион. Он убил её, и убил снова.
Рука сама потянулась к хрупкой шее, на которой выступали вены, и, невесомо сжав пальцами, он дотронулся до испачканной кровью кожи, поднимаясь к щеке и губам.
— Я бы могла прочитать всё ваше прошлое, и узнать даже то, о чём вы сами о себе не подозревали.
Тоши внимательно наблюдала за каждым действием Айзена и еле сдержала порыв отпрянуть, когда он провел рукой от шеи к щеке. Но сильнее её сердце замерло, когда он прошептал слова ей на ухо.
— Однажды Таура попыталась сорвать маску с этого лица. Думаю, твой занпакто показал тебе тогда, чем всё это закончилось. Так скажи мне Тоши, хочешь ли ты сорвать эту маску? Нет. Хватит ли тебе сил перенести правду? Хочешь ли ты разбить эти губы в кровь? Вкусить отравляющей правды?
Вторая руку Айзена легла на затылок Орикавы, притягивая к себе, его губы находились напротив её, а глаза смотрели прямо в её. Горячее дыхание опаляло кожу.
— Зачем мне срывать маску того, кто всю жизнь желал, чтобы его поняли, а когда такой человек нашёлся, то он убил её, испугавшись, что она станет его слабостью?
Лёгкая усмешка, жестокий взгляд карих глаз похолодел, и по телу Тоши прошлись тысячи иголок, воздух сжал в раскалённые тиски, от чего лёгкие сузились. Не в силах вздохнуть, Тоши разжала дрожащие пальцы, выронившие занпакто. Это её предел. Мурашки побежали перед глазами, и она рухнула на пол к ногам Владыки. Тьма поглотила её.
Таура. Имя столь ненавистное и любимое мной. Имя, что обвило меня змеей вокруг шеи, затрудняя дыхание, сдавливая в тиски, не позволяя проглотить горький, как твоё имя в моих устах, ком. Помнишь, я ведь говорил тебе, что мы могли стать либо идеальной парой, либо заклятыми врагами, но ты выбрала последний вариант. Или же его выбрал я? Это как медаль с двумя сторонами. Так и наши чувства, любовь и ненависть — две стороны одной медали, которую по злой шутке выронил злой рок судьбы, и теперь она катится по затоптанной тернистой стезе, без остановки, пока каждый из нас не перестанет дышать. Таура. Моя похоть. Моя страсть. Подарок судьбы, что мы обратили в злой рок. Два эгоиста, что стремились стремглав взлететь к солнцу, но спалили икаровские крылья, едва они достигли неба. Ликуешь ли ты теперь, змея, не смирившаяся с судьбой ползать по земле?
Мой лунный свет в Лас Ночес, что таился столько лет за синевой неба*. Простила ли ты меня или все так же люто ненавидишь? Наверное, ненависть в наших сердцах оказалась сильнее, если она так крепко связала наши души.Я буду рисовать кровью нашу с тобой историю. Такую же рубиновую, как сладкое вино. Такую же аморальную, как само убийство. Зачерпну немного крови из твоей груди и выведу иероглифы на алебастровой коже. «Любовь» и «Ненависть». Ты будешь умирать, пока рождается искусство. Когда умрёшь, умрут и наши чувства, заточённые в твоём наивном сердце.
Соуске продолжал смотреть на луну Лас Ночеса, её свет напоминал глаза ручной змейки. Именно луна Лас Ночеса, а не Серетея. Мерцающий огонь, затерявшийся в кромешной тьме.
Айзен развернулся на кресле, бросив взгляд на Тоши, что лежала без сознания у его ног.
Чужая. Она была в Тауре, а не Таура в ней. Но теперь Тауры нет, и Тоши сама по себе. Неинтересная оболочка. Просто девочка из академии синигами, которую он использовал, как проводник к… Или всегда воспринимал её именно как Тауру, просто с чужой маской на лице? Ему было сейчас наплевать, умрёт она или нет. Не было смысла её убивать, но и оставлять в живых тоже.
— Тоши, ты меня слышишь? — властным голосом позвал её Соуске.
Орикава, уже придя в себя, попыталась встать, но она была полностью обессилена после такого мощного давления реяцу.
Она взглянула на Владыку, что изучающе смотрел на неё, как на незнакомку, пытаясь понять, кто она и что здесь делает.
— Тоши, я хочу, чтобы ты произнесла ту фразу, что сказала мне, когда молила сохранить жизнь Гриммджоу. Если ты произнесешь её, я пощажу тебя и даже отпущу.
Сам Владыка Лас Ночеса поднялся и, протянув руку, помог подняться еле стоящей на ногах Орикаве. Она вздрогнула, когда его рука нежно прошлась по её щеке, заставляя поднять лицо и взглянуть в его карие глаза.
Тоши испытующе молчала, лицо её озарила та самая лучезарная улыбка, с которой она произнесла слова, от которых у Соуске похолодело в поджилках:
— Будь ты проклят, Айзен Соуске.
Фраза сорвалась с губ Тоши, но голос, казалось, вновь принадлежал Тауре. Этот треклятый ядовитый надменный голос словно сжал в тиски, и впервые Тоши увидела неприкрытый гнев на лице Соуске. Он исчез в пепельном мираже Кьеки Суйгецу, и грудь Орикавы проткнула холодная сталь. Тёплая ладонь обняла за талию, притянув к Владыке, что уткнулся подбородком в белокурую макушку, держа меч в спине девушки. Он поднялся выше, сжав тонкую шею, к губам, из которых сочилась алая кровь, и прошептал, поцеловав в макушку:
— И я тебя.
— Думаю, она была бы счастлива это услышать, — прохрипела Орикава, грудь жгло от боли, но она ещё держалась на ногах до тех пор, пока меч не покинул её тело, а грудь Владыки, служившая опорой, больше не прижималась к ней.
Тоши упала навзничь, белые локоны распростёрлись на черном полу, а голубые очи потухли. Айзен со сладким чувством де же вю стоял напротив, наблюдая, как гаснет жизнь в глазах девушки. Но в отличие от Тауры она не кричала, а улыбалась благодарной улыбкой. Её веки закрылись, последний раз уловив одинокий взгляд бывшего капитана пятого отряда.
Комментарий к Глава 34. «Безвкусный яд» Автор-таки поймал халявный вайфай. Так что ждите в ближайшие дни финал. Х)
====== Глава 35. «Выигрыш без победы» ======
Тоши чувствовала легкую пьянящую невесомость, в которую падала. Но тело окутала приятная истома, её обняли, и острые когти впились в кожу. На лице тут же всплыла благодарная улыбка. Данталион держал её в своих крепких объятьях. Открыв глаза, Орикава увидела озлобленные небесно-голубые глаза и черную реяцу, что всегда развевалась шлейфом.