Dantalion

Но увидев недоброжелательное выражение лица нового капитана двенадцатого отряда, понял, что ответа получить явно не получится.

— Брысь! Кыш, кыш! Вы мешаете моему мыслительному процессу! – Маюри разогнал посторонних и вернулся в лабораторию.

Соуске направился обратно в бараки пятого отряда, и сердце отдало один сильный удар, стоило Гину снова заговорить:

— И все-таки вы расстроились. Нет ничего хуже призрачной надежды.

В камере стояла жуткая сырость. Кейко босыми ногами на цыпочках топталась на месте, чтобы хоть как-то размять кости, в «спальном» корпусе, как называл его безумный ученый, уже стояла тишина. Сквозь решетки вверху стены, что заменяли окно, мерцала полная луна, служившая источником света в треклятом месте, которое стало для девушки «домом». Она не знала, сколько прошло времени: год, два, а может, и того больше. Иногда Куротсучи ставил на ней эксперименты ночью, неделями, а иногда не появлялся целую вечность. Что с ней уже только ни делали, Кейко дивилась, как она вообще еще способна стоять на ногах, дышать и мыслить после всех жутких пыток-экспериментов. Она облокотилась о решетку спиной, рухнув на пол. Сколько еще будет продолжаться этот ад? Кейко прикрыла глаза, прислушиваясь к тихому шороху и появившимся шагам. Реяцу едва чувствовалась, кто-то явно пытался её скрыть. Девушка повернулась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, в дальнем углу мелькнула тень.

Неужели её опять поведут в жуткую лабораторию, и все пытки начнутся сначала?

Но никто не приходил, тогда Кейко, сама не отдавая себе отчета, хрипло-осипшим голосом крикнула:

— Здесь есть кто-нибудь?

Шаги тут же стихли.

— Эй, мне нужна помощь!

Шаги стали приближаться.

Кейко вцепилась в решетку, проклиная себя. Естественно, кроме сотрудников бюро здесь никого быть не может. В крайнем случае, скажет, что ей стало плохо и ей нужен воздух. Вдруг сможет сбежать.

Однако ожидания не оправдались, фигура, что появилась из-за угла, была облачена в капитанское хаори, но не двенадцатого отряда. Чтобы разглядеть неожиданного гостя, брюнетке пришлось прищуриться, но лунный свет упал на ночного гостя, и Кейко, задрожав от появившейся надежды, вцепилась в решетки, возбужденно воскликнув:

— Вы ведь лейтенант пятого отряда! Айзен Соуске! Боже, как мне повезло!

Мужчина, удивлённо изогнув бровь, изучил девушку взглядом, что обессиленно полулежала, и вновь взглянул в коридор, откуда появился.

— Мы знакомы?

— Д-да, то есть не совсем. Я начинала служить в пятом отряде, до того как попала сюда! Это какое-то недоразумение! Я не знаю, что этот безумец хочет от меня! Прошу, вытащите меня отсюда!

— Как давно ты служила?

— Кажется, с 1909… а попала сюда через год.

Мужчина присел на корточки, странно изучая девушку, словно пытаясь то ли припомнить её, то ли с кем-то сравнить.

— Выходит, ты здесь уже десять лет.

— Десять лет? – Кейко не поверила своим ушам. — Пожалуйста, передайте Капитану Хирако...

— Капитан Хирако бежал десять лет назад, сейчас я возглавляю отряд. Не волнуйся, я сделаю все, что в моих силах. Но ты не могла бы сказать, как ты здесь очутилась?

— Спасибо большое! Понятия не имею, я помню, как возвращалась в бараки, а потом потеряла сознание и уже очнулась на операционном столе.

— Когда это было?

— Точно не помню. Но это была весна.

Айзен резко помрачнел, на губах всплыла странная усмешка.

— Не волнуйся, я вытащу тебя.

Капитан поднялся и направился обратно. Счастливая Кейко, завалившись набок, даже не спросила себя, что капитан делал в лаборатории Куротсучи.

— Агурия Кейко? – с возмущением переспросил Куротсучи, смерив претенциозным взглядом Капитана Айзена, и, погладив подбородок, вновь повернулся к экрану монитора. — Хм, да, она находится здесь уже десять лет.

— Я могу узнать более точную дату и причину, по которой один из рядовых моего отряда незаконно подвергся исследованиям.

— Пытаешься запугать меня? – фыркнул Маюри, зло сощурив глаза.

— Ни в коем случае, — поспешил успокоить Соуске, подойдя ближе. — Из достоверных источников до меня дошли слухи о её местонахождении. Боюсь, мне придётся предать информацию огласке.

— Можешь забирать её, — махнув рукой, хмыкнул Куротсучи. — Все равно я так и не смог выяснить, что хотел, и она мне больше не интересна.

— Могу я узнать род исследования?

— Это конфиденциальная информация, которой владею только я.

Айзен чуть криво улыбнулся. Выбить информацию из Маюри было за пределами возможного, но вот вызволить девушку все же удалось.

Истощавшая брюнетка едва держалась на ногах, поэтому пришлось вести её за руку, ибо Кейко то и дело намеревалась свалиться ничком. Она все твердила слова благодарности, но Соуске её даже не слушал до тех пор, пока в разговоре не мелькнуло имя «Урахара».

— Урахара? – переспросил Капитан, переведя взгляд на бледное лицо.

— Да, он что-то все время спрашивал об Урахаре. Почему тот меня хранил где-то, но из-за наркотиков, которые мне кололи, я плохо помню.

В глазах Айзена впервые за весь день загорелась искорка. Кажется, он нашел новый интересный материал, оставленный Урахарой. И от такого подарка отказываться как минимум невежливо.

Пока Айзен лелеял предвкушение чего-то нового, к ним подбежал один из сотрудников научного центра, протянув Кейко занпакто:

— Этот занпакто лежал рядом с объектом, где вы покоились. Вероятно, он ваш.

Слишком уставшая и измождённая Агурия на автомате кивнула и приняла протянутый меч.

С каждым пройденным годом Айзен удивлялся подобно Куротсучи, что именно могло заинтересовать Урахару в этой пустоголовой пижонке, иначе по-другому назвать Кейко он не мог. Самая что ни на есть посредственность, со среднестатистической силой синигами, которая дальше достигнутого уровня не видит и видеть не хочет, хотя бы потому, что глаза ей застелили все возможные побрякушки, которые брюнетка вешала на себя подобно сороке. На вид она была очень даже привлекательная: постепенно складывающиеся пышные формы, сердцевидной формы лицо, обрамлённое густыми чёрными волосами, большие томные серые глаза, но что касается остального – хотелось Агурии воткнуть в рот очередную блестяшку, лишь бы она его не открывала. Фамильярная кокетка, излишне наглая, с каждым годом становящаяся еще и надменной, и все из-за того, что капитан в ней «души не чаял». Наивная девочка. Бездарность, не способная пробудить собственный занпакто. Соуске до сих пор оправдывал её существование рядом с собой лишь по одной причине – беспрекословное повиновение. Наверное, если он прикажет совершить ей сэппуку, она даже не задумается, прежде чем воткнуть себе нож в живот. И это было в какой-то степени идеально.

Но в один день Агурия перешла все рамки дозволенного. Как обычно нацепив на себя безвкусный бант, скрепляющий конский хвост, в форме с глубоким декольте она маячила в его кабинете, заискивая и подлизываясь, начиная от «Капитан Айзен, можно я помогу с отчетами» и заканчивая «Капитан Айзен, вы такой напряжённый, давайте я сделаю массаж плеч». И, как правило, разрешения не дожидалась, принимая молчание за согласие, а Айзен уже продумывал, как же она умрёт, принеся ему пользу, пока шаловливые руки в дешёвых кольцах блуждали по его плечам.

Кейко пропустила руки вперед, медленно спускаясь к широкой груди, а сама пристроила голову на плече Соуске, томно-сладким голосом спросив:

— Капитан Айзен, а я вам нравлюсь?

И надо же было Соуске в этот момент отвлечься своими мыслями и просто автоматически, как он это делал, вежливым тоном ответить: «Да-да, конечно», тем самым взвалив на себя еще большую обузу. Потому что осознание того, что произошло, пришло только тогда, когда в конец разбившая все рамки приличия офицер уже юркнула к нему на колени, присосавшись пиявкой сладкими, вымазанными каким-то блеском губами.