Дар берсерка

– Бегом! Шведы из фьорда уже подошли к торжищу! Пощиплем их, прежде чем они доберутся до Конггарда!

Мужики побежали, погромыхивая оружием. Вскоре из-за полей по левую руку показались крохотные мастеровые избы. Рядом проступили тонкие полоски – изгороди рабьих загонов.

Град пошел, когда войско поравнялось со вторым курганом. Повалил густо,точно в небесах опрокинули громадную бочку, набитую льдышками.

И горящий Конггард,и дым над торжищем тут же исчезли, закрытые серым пологом – сложенным, как шитье из стежков, из сотен тысяч градин.

Люди сбавляли ход. Ледяное крошево с силой било их по плечам, звонко цокало по железным куполам шлемов. Стучало по щитам, вскинутым над головой, чтобы лед не сыпался за шиворот. Ноги бежавших воинов начали вязнуть в насыпях из градин…

А ещё повеяло стужей. И люди, чья одежда не успела просохнуть, сразу начали замерзать. Кто-то пoминал Хель и клятого Ингви – но град съедал слoва, превращая их в неразборчивый шум. Кто-то топал молча. Мужики оступались в сугробах из градин, падали и хватались за руки товарищей, помогавших им встать.

Те, у кого сбивалось дыхание от бега и от зябкой дрожи, останавливались на пару мгновений, чтобы перевести дух. Отступали в сторону, чтобы не мешать другим.

Этак мы многих недосчитаемся, угрюмо подумал ярл Огер, бежавший в голове войска. А когда начнется бой, мечей может не хватить…

Он обернулся, заорал, перекрикивая гул падавшего града:

– Свейн, крикни Убби, чтобы шел назад и подбирал отстающих! Пусть хоть под руки их ведет, но дотащит до реки!

Огер едва не добавил – и за ярлом Турле пусть присмотрит! Но промолчал. Старик ему такого не простил бы. Ярл Турле сейчас, должно быть, разъярен, потому что не смог угнаться за сыном и отстал, как только войско отошло от реки…

Воины продолжали бежать. А град все сыпал и сыпал. Дорога давно исчезла под насыпями из ледяного крошева.

– Бегом! Живей! – надрываясь, орали хирдманы.

Ярл Огер упрямо держался в голове войска. Он уже выбился из сил, ему тоже не xваталo воздуха, в груди давно хрипело. Но гер не позволял себе сбавить ход. Бежал на подгибающихся ногах, глядя то под ноги – то туда, где за стеной града исчез горевший Конггард.

Лишь бы не сбиться с пути, стучало у него в уме. Там, впереди, Свальд. Сын дерется и ждет подмоги. Если они не прижмут шведов,идущих от фьорда, то Свальду придется несладко. Харальд, лятый родич, на этот раз схлестнулся не с людьми. Хоть и рассказывает байки про колдунов…

Но многих можно предать – только не собственного сына. И Харальд это знает, потому и оставил при себе Свальда!

гер на бегу скривился, выплюнул пару градин, залетевших в разинутый рот. Подумал – к Хели наложниц, родивших сыну лишь пару дочерей. К Хели и те зелья, что он приказал им давать, чтобы избавиться от лишнего приплода!

К Хели и его самого – за то, что весной, когда у баб после зимовья пухнут животы, молодых рабынь из поместья Свальда он втихомолку отправлял на торище. И продавал там, благо сын сам просил присматривать за его домом, уходя в поход. Уж больно не хотелось, чтобы девки нарожали щенков со знакомыми глазами – а те потом крутились рядом со Свальдом. Сын мог и признать рабье отребье, у него в голове ветер…

Все верилось, что Свальд ещё заведет себе сыновей, да не от рабыни. Сыновей доброй северной крови, от дочки конунга. На худой конец, ярла! А вышло вон так…

Ярл Огер надсадно выдохнул. И побежал ещё быстрей, стараясь ни о чем не думать.

Харальд поджидал Тора, забравшись на помост. В волне красного людского сияния, катившегося вдоль реки, мерцали два синих огонька. Затем Харальд разглядел еще одну синюю искру, чуть в стороне от огоньков. А потом ещё. И ещё.

И ещё!

Вот почему второй мужик почти не сопротивлялся, мелькнуло у Харальда. Богам не надо драться до конца. Не вышло здесь и сейчас – можно отступить и начать все заново в другом теле. Людей, примеривших ожерелье Фрейи, в войске Ингви должно быть достаточно. Боги его ждали и готовились…

Харальд внезапно ощутил, насколько устал. Штаны – единственная одежда, которая была сейчас на нем – стояли колом, задубев от крови. Снова заныла рана в животе. Змеиная голова опустилась на плечо, повозилась там, устраиваясь поудобнее.

Что, если силы дракона не безграничны, мелькнуло у Харальда. Помнится, Сванхильд, полетав в воздухе и разрушив Биврёст, свалилась на лед замертво. А очнулась после этого нескоро…

Он быстро глянул на руку. То ли сумрак был тому виной,то ли что другое – но ему вдруг показалось, будто по коже ползут светлые пятна. Однако рука тут же снова стала черной.

И все же это был недобрый знак.

Ещё мгновенье Харальд решал, что делать. Слетать к другим воротам, где он оставил фляги, хлебнуть яда родителя? Может, это подстегнет дракона в нем? Но что, если потом силы закончатся ещё быстрей? Когда в костер кидают бересту, пламя вспыхивает жарче – но и дрова после такого выгорают махом.

Зато теперь я знаю, как должны приноситься мне жертвы…

Мысль пришла неожиданно – и Харальд пару мгновений её взвешивал.

То, что случилось с ним сегодня,и впрямь походило на принятие жертвы. Он пил чужую боль, как клещ кровь. Даже сумел дотянуться ради этого до другого конца подворья. И перелил людскую боль в силу. Затем поборол волшебство Нъёрда.

Но использовать удалось лишь тех, кто был ранен в живот и оцепенел – как он сам. Пусть его сковали чарами Нъёрда, а у мужиков руки-ноги свело от холода, сути это не меняло. Они не могли пошевелиться, он тоже.

Ну прямо как Один, зло пролетело в уме у Харальда. Тот пил силу из жертв, задушенных и пронзенных одновременно – потому что сам когда-то провисел девять дней на священном ясене, протнутый копьем и подвешенный на нем.

Тор, в отличие от отца, обескровливал людей заживо. И любил дикую охоту. Похоже, у сына Одина был свой путь к силе…

Но одно было общим для всех богов. Всем им приносили жертвы, и все они их принимали. Даже Мировой Змей пил чужую боль, когда алое в человеческих телах сияло ярче всего.

Что, если все это – кусoк чужого колдовства, край неведомого узора? И чтобы получить божью силу из чужой боли, надо самому её испытать?

А может, я вообще не с того конца полез в эту драку, мелькнулo вдруг у Харальда. Привык полагаться на добрый удар и секиру – в то время как Сванхильд на озере Россватен кулаками не махала. Она взлетела и посмотрела на богов. Потом крикнула, чтобы они здесь больше не появлялись. А мост между мирами возьми и рухни. И колесница Тора – в пыль.

Кривая улыбка расколола полуморду-полулицо.

Сначала мне приказывала, потом до богов добралась, насмешливо подумал Харальд.

Затем его мысли полетели вьюгой – и насмешки в них уже не было.

Возможно, Сванхильд, взяв у него силы, нашла единственно верный путь. Дракон означает взгляд. Что, если такому, как он,иногда достаточно просто посмотреть – и пожелать?

Вот только надо видеть того, кого коснется твое желание. Иначе никак. Дракон означает взгляд…

Но для этого придется подпустить богов поближе. Впрочем, боги тоже не умеют колдовать издалека. Даже Нъёрду пришлось явиться в крепость, чтобы помочь Одину. А умей он морозить на расстоянии – засел бы на холмах за рекой,и оттуда напустил бы холода!