Дар берсерка
Шрифт:
Может, люди из хирда конунга сговорились между собой? Но золото вроде осталось нетронутым. И Гейрульф показался ему честным малым. Да и остальные не первый год с конунгом в походы ходили, охранять жену Харальд оставил самых проверенных.
А может, цепь из сундука забрал её прежний хозяин, мелькнуло вдруг у Кейлева. Тот, кто потерял её на Россватене. Если припомнить все то, что говорилось в сагах – он мог и прийти,и уйти с драккара незамеченным…
Потому что был конунгом всех асов.
Кейлев насупился, пригнул на ходу голову. Решил угрюмо – как норны спряли, так и будет. Жаль,
Но Ёрмунгардсон мне родня, а Сванхильд дочь, подумал Кейлев.
Дочь, которая не стала кричать о бегстве, когда пришла беда. Не дрогнула. сли все получиться, все сложится удачно,то Ислейв с внуками выживут. А сам он сможет узнать, что же случилось с Болли.
Дочь его ни разу не предала – и ему ни к лицу малодушничать.
Старик вскинул гoлову, огляделся. Кринул зычно,так, чтобы было слышно и на берегу:
– Прибавьте шагу! Нам надо добраться до Сигнилскере, пока лед крепкий!
А потом Кейлев оглянулся.
На белом пологом склоне берега чернели крохотные фигурки – жены и дети рыбаков стояли там, где их оставили нартвеги. Смотрели вслед уходившим…
Вслед людям, тащившим волокуши, смотрели и две воргамор.
свейг с Бреггой, засевшие в зарослях на одном из взгорков, уже знали о том, что замыслили Кейлев со Сванхильд – мышка помогла. В небольших мешках, висевших у них за плечами, лежало тряпье и припасы, добытые в рыбачьих хижинах.
Сестры дождались, пока цепь из нартвегов доберется до устья фьорда, а потом зашагали по берегу, держа к северу. ни не спешили. И выходить на лед не собирались.
Все, что нужно было двум ведьмам – это не пропустить то место, где нартвеги снова выберутся на берег.
Ближе к вечеру на берег фьорда Халлставик вышли двое рыбаков.
Ёрмунгардсон сдержал свое слово и отпустил их,только не сразу. Пока хирды Харальда штурмовали Упсалу, рыбаки сидели в лесу под присмотром одного из воинов. На всякий случай, чтобы не побежали в город, не подняли там тревогу…
Когда об оставленном в лесу парне вспомнил его хирдман, и послал верхового c приказом – была уже полночь. До утра рыбаки просидели у костра, а на рассвете двинулись в путь по знакомым тропам. Однако все стежки укрыло насыпями изо льда, и они, чуток заплутав, обратно добрались нескоро.
Когда двое мужчин вышли к фьорду, их жены с детьми уже бегали по льду – от драккаров к берегу. Деловито таскали добро, брошенное нартвегами на кораблях, складывали его в кучи на прибрежных камнях, уже проступивших из-подо льда.
Завидев отцов, дети понеслись к ним. Обступили, наперебой заговорили. С радостными лицами подошли бабы…
– Обратно несите, – буркнул самый старший из рыбаков, глянув на женщин.
А затем кивком указал на кучи богатых плащей и расшитых платьев, добытых из сундуков Забавы.
– Так нартвеги ушли к Сигнилскере, - удивленно сказала жена говорившего. – По льду. Пожитки бросили, кто найдет,того и будет. У многих драккаров дно пропорото – я сама слышала,
как нартвеги об этом судачили. Лед растает, все добро утонет…– Несите! – рявкнул мужик.
И нахмурился.
– Узнаю, что утаили хоть тряпку с этих клятых драккаров… мальцов выпорю, а тебя, жена, кулаком угощу!
Баба зло выдохнула и пошла к тряпичным кучам. Второй рыбак неторопливо уронил, глянув на свою жену:
– И для тебя было сказано…
Но вторая бабенка оказалась помоложе и поотчаянней. Спросила, блеснув смышлеными голубыми глазками:
– Почему? Или эти нартвеги заразные?
– ни ещё придут, – пробормотал втoрой рыбак, глядя на ряд черных драккаров.
Некоторые из кораблей накренились еще больше. Мачты указывали, с какой стороны борта промяли ледяной пласт, подтаявший под тяжестью корпусов.
– Упсалу их конунг взял, – задумчиво добавил мужик.
– И непонятно, почему его люди ушли по льду к Сигнилскере. Может, решили взять казну да сбежать? Но Харальд из Нартвегра сюда ещё вернется. Попомни мое слово. И трогать его добро ни к чему, себе дороже выйдет.
Он подкрепил свои слова суровым взглядом – а потом вдруг добавил, устало и негромко:
– Разве что припасы можно взять. Еда не тряпье, на плечах не болтается, шитьем в глаза не сверкает.
Первый мужик кивнул, соглашаясь с ним. И оба, прихрамывая,торопливо пошли вниз, к кромке льда, выползавшего на камни берега.
к вечеру следующего дня во фьорд Халлставик прискакал Болли. Слез с коня,изумленно оглядел брошенные корабли, большая часть которых успела просесть в громадных полыньях из подтаявшего льда.
На палубах драккаров было пусто, над заливом горестно кричали чайки. Болли развернулся – и зашагал к рыбачьим хижинам, ведя коня в поводу.
аральд очнулся на рассвете второго дня.
Первым пришло осознание того, что он лежит в тепле – вернее, в жарком коконе из покрывал. Оба плеча, живот, спину, бок и шею знакомо тянуло. Так ноют недавние раны, когда первая, самая острая боль уже прошла.
Значит, о нем кто-то позаботился. Но тело было слабым, а мысли мутными.
В следующий миг Харальд открыл глаза. И прежде, чем он разглядел, кто перед ним, тело окатило желанием. Похоть пришла к Харальду не жарким шепотом крови в жилах, не изнутри, привычно нарастая и заставляя набухать плоть – а обдала обжигающей волной от макушки до пят. Сразу,точно выплеснулась на него откуда-то снаружи. Рядом…
Рядом сидела девка. Длинные белокурые пряди вились на концах, голубые глаза были широко распахнуты. Лицо тонкое, белое, словно вырезанное искусным мастером из моржовой кости.
И коленки возле его бока – укрыты платьем, но слегка раздвинуты.
ткуда она взялась, подумал Харальд, безуспешно пытаясь отвести от девки взгляд. Он в плену или среди своих? Если среди своих,то где его хирдманы? Что со Сванхильд? Сколько oн тут провалялся?
Но мысленно, пока эти вопросы пролетали в уме, Харальд уже задирал платье над коленками – округлыми и заманчиво расставленными. Беспощадно и тяжко горело в теле желание. Все ярче и жарче, до пересохших губ, до рваного дыхания. И бедра напряглись, хотя сил не хватало даже руку поднять…