Дар памяти
Шрифт:
Я махнул рукой, прерывая его излияния:
Вопрос в том, чего ты ждешь от меня? Как ты хочешь, чтобы выглядели наши отношения?
Он задумался:
– Видеться. Писать друг другу письма.
Писать друг другу письма. Конечно. Завтра пришлю тебе сову с пергаментом в лапках. Спорим, половина твоего офиса упадет в обморок?
У нас в школе вся личная корреспонденция просматривается.
Понятно, – он потер лоб, придумывая, что сказать. И отвернулся: – Нет, я все понимаю…
Тааак.
Я крепко зажал его подбородок пальцами и развернул к себе. Слезы. Ромулу пытался отвернуться, но я удерживал его, и он прекратил дергаться и посмотрел на меня. В карих глазах был вызов, была гордость, все, что угодно, только не поражение. Я вспомнил его обещание ходить
Я не говорил «нет», - сказал я тихо.
Он кивнул с достоинством, которого трудно было ожидать от человека, только что проявившего слабость. И мне опять вспомнился тот, другой, уходивший от меня по темному переулку с маленьким огоньком Люмоса на конце палочки, и с невероятной твердостью для обреченного на казнь. Тот, которого я больше никогда не видел. Слизеринский ловец Регулус Блэк. Кто его убил, Люциус или сам Орион, или авроры, мне так и не удалось узнать.
С Ромулу мы договорились, что я зайду за ним в Лондоне через три недели, когда буду в городе по делам (отправлюсь в Косой переулок пополнять запасы ингредиентов). Все-таки, с точки зрения маггла, не умеющего аппарировать, он требовал от меня чересчур многого.
Что бы сказал об этом Альбус?
Возможно, ему не понравилось бы, что я обрастаю привязанностями, думаю я, продолжая смотреть на отель и щуря глаза от резкого ветра. Это удобно – когда никого нет. Ты не отвечаешь за них, и угрожать им, в случае, если надо надавить на тебя, не смогут. С точки зрения шпиона позиция идеальная. Если все это далеко зайдет, Темный Лорд вернется, и я не смогу скрыть от него существование друга-маггла… Холод пробирает меня. Я представляю, как Ромулу корчится на полу у ног Лорда под Круциатусом, как Макнейр отрезает ему член после группового изнасилования (он это не раз проделывал с магглами и предателями крови на моих глазах).
Нет. Это слишком много. Даже для меня. Я не смог спасти Лили, но больше никто из моих близких не умрет из-за моих ошибок. Я знаю, что мне делать – я встречусь с ним еще раз, а потом сотру ему память. И он просто забудет меня.
Решено.
========== Глава 23 Способ освободить магию. ==========
POV Северуса
Во дворе замка меня, как и несколько дней назад, настигает маленькая сердитая совка. На этот раз ей удается меня клюнуть, но перчатка спасает. Пергамент мне вежливо напоминает, что я не ответил на приглашение посетить мистера Виллена. Чтобы принять решение, мне нужен Альбус, но беспокоить его в такое время… Нет, он наверняка не спит, хотя и не ждет меня, как в тот раз (да и действительно ли он ждал именно меня? Что ему за радость - любоваться мной?). В отеле в Эдинбурге нам сказали, что сегодня самая холодная ночь за всю зиму, и минус 4 по Цельсию, а здесь – горы.
Совка влетает за мной в дверь, продолжая клекотать и требовать угощения. На главной лестнице, недовольно щурясь, стоит полусонная Минерва. Она кивает, обозначая, что все в порядке, и протягивает мне печенье, которое, должно быть, носила с собой с завтрака - у нее обширная переписка. Уже который день мне кажется, что Минерва хочет что-то мне сказать. И к войнам между нашими неучами это никак не относится. Я беру печенье и долго и сосредоточенно кормлю сову, давая Минерве шанс.
Сова какого-то совершенно невообразимого цвета, серая с белыми, ржавыми и почти черными пятнами. Кажется, она примирилась со мной, во всяком случае, птица довольно ухает, садится на рукав пальто и смотрит на меня вопросительно, почти по-человечьи.
– Ответ будет позже, - тихо говорю я, поглаживая ее мягкие перья.
Спокойной ночи, Северус, - бросает Минерва, поворачивается и исчезает с глаз долой, так и не воспользовавшись моментом.
На секунду мелькает мысль, не догнать ли ее. Интуиция подсказывает, что нужно поговорить с ней, но усталость наваливается на меня, и я решаю, что это не срочно. Минерва не стала бы медлить, если бы было что-то действительно важное. Она не из тех, кто откладывает неприятные вещи или боится принимать решения. Среди Пожирателей ходили слухи, что у Темного Лорда что-то было с ней во время учебы в Хогвартсе. Но Минерва такая правильная, что я бы скорее поверил в то, что что-то было между ней и Альбусом (если бы не знал о
его ориентации, конечно). Хотя, как утверждает Ричард, есть те, кто спит с представителями обоих полов.Выпустив совку, я сворачиваю к себе в подземелья и думаю, что, может быть, я не прав и Альбус не стер Минерве память о воскресных событиях? Я принял это за аксиому, когда увидел ее в понедельник. Я ожидал, по меньшей мере, неодобрения, но она смотрела на меня точно так же, как и всегда, когда у нас не было стычек, даже положила мне что-то на тарелку, что иногда-таки делала, и вообще была достаточно беззаботна. Но сам Мерлин бы не разобрал, что там, в мозгах у Альбуса, за этими безмятежными голубыми глазами, которые он прячет за очками-половинками, и которые он позволял целовать мне, когда мы занимались – сексом, хочу сказать я в очередной раз, но почему-то выходит - любовью. Так что, может быть, и не стер. А если не стер, то что? Вот поговорю с Минервой, и тогда уже разберусь.
В подземельях - стынь несусветная, на стене вдоль лестницы – белесый налет то ли инея, то ли плесени, надо будет задать работу домовым эльфам. Кровавый Барон приветствует меня и докладывает, что в мое отсутствие происшествий не было. Кому как, а мы с ним дружим. Вот точно: похоронят меня, а на моей могиле будет написано: «Его единственным другом был Кровавый Барон». Слизеринцы его уважают, но и боятся, как бы мне чего лишнего не сболтнул. Только заглушающие не помогают: призраки свободно просачиваются сквозь стены и обычные охранные заклятья им не помеха. На комнаты преподавателей накладываются специальные «антипризрачные» заклятья, но студенческие гостиные их лишены. Другое дело, что обычно призраки занимаются тем, чем хотят. Но если попросить их понаблюдать за кем-то, они выполнят это. Впрочем, не знаю, как другие, а Кровавый Барон это делает. В пределах подземелий, по крайней мере. Сейчас такой необходимости нет. Да и раньше она возникала редко.
А там? – спрашиваю я аккуратно, добравшись до своих комнат и называя пароль Pinus Paniculatis (сосна метельчатая, входит в состав зелий бодрости и антипохмельных).
«Там» - это значит, на «той» стороне, в гостиной львятника, в крыле, где живет оборотень, и вообще везде, где шатаются эти оболтусы-гриффиндорцы. Барон залетает за мной в гостиную, склоняя голову. Он молчалив, и предпочитает разговаривать в приватной обстановке, как и я. Пока я грею себе на маленькой жаровне какао, Барон в нескольких словах обрисовывает картину жизни замка. Уизли опять придумали какую-то гадость, в результате чего коридоры в башне залиты розовыми соплями. Сжимая ладонями чашку, коротко киваю: если опробовали у себя, значит, скоро следует ждать их в подземельях. В хаффлпаффца с четвертого курса кто-то кинул приклеивающим заклятьем, и тот целых полчаса торчал на карачках в коридоре на восьмом этаже, пока его не нашла Минерва. Но что он там делал, хотел бы я знать, учитывая, что комнаты его факультета - рядом с кухней?.. Свидание, не иначе. Наверное, досталось от несчастливого соперника.
Хочется не какао, шоколада, такого же густого, какой мы с Ромулу пили в Мариотте, чувствовать насыщенный вкус, согреться каждой клеточкой тела изнутри. Но шоколад слишком бодрит, а я и так варил зелья почти всю ночь. Отвлекаюсь на воспоминания, и не слышу слова Барона, выхватывая лишь фразу: «Возможно, вам будет интересно узнать, что тот человек снова был у директора».
Я застываю. Усталость как рукой сняло. Сердце, раздувшееся во всю грудную клетку, подпрыгивает в ней словно жаба, застрявшая в колоде. Но Барон не смеется, только окидывает меня оценивающим взглядом. Он умеет, когда захочет, и громыхать цепями, и леденяще хохотать, и язвить не хуже меня самого, но мне это демонстрируется редко, только если он в очень сильном ненастроении.
Я киваю молча: что еще тут можно сказать. Хотя нет, можно:
Что вы знаете о нем, сэр Уильям?
Лишь то, что он никогда не прибывает через камин и всегда одет в темно-коричневый плащ с капюшоном. Он высокого роста, почти как вы или чуть ниже.
С трудом выталкиваю из себя слова для следующей фразы:
Как долго он был?
От ужина и до полуночи, – Барон отплывает к двери, ожидая, пока я отопру ее заклятьем. – Я сообщу вам все, что смогу выяснить.