Дар памяти

Я пытался понять его, я чувствовал, что в его словах было что-то, что я искал. Может быть, ответ на вопрос, почему я вообще пришел к Альбусу. Но смысл его речи был для меня темным лесом. Одно я знал теперь – я должен это почувствовать, должен проверить сам. И это мое знание не имело ничего общего с желаниями тела, но что-то – с той естественностью, с которой я лежал в объятиях Альбуса несколько дней назад. Как в классе перед началом урока, когда все предметы находятся на своих местах.

Я сделал еще глоток вина, и… мы оба встали. Как будто мое знание создавало связь между нами. Альбус кивнул мне, сделал шаг и взял меня за руку - я с готовностью протянул ее ему. Без слов он повел меня в спальню, которая находилась в дальнем конце гостиной. Я смутно осознавал, что вокруг все заполнено золотым и алым, но видел лишь высокую фигуру Дамблдора. Он был без мантии, в простой серой робе, на шее – толстая цепь гоблинского серебра, на пальцах – серебряные тяжелые перстни.

В прошлый раз я так и не увидел его обнаженным, он обнимал меня со спины. На этот раз он начал раздеваться сразу же, аккуратно складывая драгоценности на комод. Под робой у него ничего не было, кроме маленьких белых носков. Альбус повернулся ко мне, и у меня перехватило дыхание от красоты его тела. Он не был старым. Я знал, что волшебники его уровня могут очень долго поддерживать состояние молодости, но то, что я увидел, лишило меня дара речи. Не зная истинный возраст Альбуса, я бы дал ему лет пятьдесят пять, не больше. Его мускулы не были особо развиты. Но гладкое белое худощавое тело словно светилось изнутри, напитанное магией. Даже обнаженный, Альбус казался воплощением силы и достоинства. Мне хотелось целовать каждый дюйм его тела, поклоняться ему. А в первую очередь взять в руки его крепкий длинный член с ярко-красной головкой и слизнуть прозрачную каплю с его кончика. Рот наполнился слюной.

Однако Альбус усадил меня на кровать, опустился передо мной на колени и стал расстегивать мой сюртук.

– Девять пуговиц – это слишком много, Северус, - шутливо сказал он.

Почему-то я знал, что не стоит пользоваться заклинаниями. Я не помогал ему, откинув голову назад и выгнувшись всем телом, вбирая в себя каждое случайное прикосновение Альбуса сквозь одежду. Тело отзывалось, и я прислушивался к нему, стараясь запомнить то, что оно говорит мне. Избавив меня от рубашки, Альбус провел ладонями по моей спине, по бокам, вызвав волны мурашек, побежавших по рукам и ногам. Я привстал, чтобы он мог стянуть с меня брюки и остался в одних трусах и носках.

Мысль, что на Альбусе только носки, дико возбуждала меня. Он сел рядом со мной, и, властно притянув мою голову, накрыл мои губы своими. Поцелуй не был подчиняющим, просто настойчивым. И одновременно нежным. Наши языки встретились, и стали играть друг с другом. На языке Альбуса еще остался вкус вина, но я чувствовал и его собственный вкус. И никак не мог напиться им. Я не знал других поцелуев, и то, что мы творили сейчас – казалось мне и умопомрачительным, и совершенным. Когда нам не хватило дыхания, и мы отстранились друг от друга, я увидел его глаза, подернутые поволокой.

Северус, - выговорил он, хватая ртом воздух. Одним именем он сказал мне так много. Я бы не повторил, что, но смысл, переданный мне Альбусом, дошел до самой сути меня. В эту минуту я знал, что пойду за ним на край света. Выполню его самый идиотский приказ. Все, что ни попросишь, я - твой.

Мы вернулись к поцелуям, одной рукой он сжимал меня так крепко, почти судорожно, как будто я мог сбежать, а вторая гуляла по моей спине. Я позволил себе прикоснуться к его волосам, сначала робко, но, видя, что ему нравится, зарылся в них пальцами, отстраняя и разделяя серебристые пряди. С губ Альбуса сорвался глухой стон. Это поощрило меня к дальнейшим действиям, и я сам не заметил, как перевел свои поцелуи в исследование его шеи, лизнул мочку уха, вновь спустился к шее и стал захватывать кожу на ней губами, куснул в плечо, вырвав стон еще более громкий. Когда я опустился на колени и сжал его член рукой, стоны стали уже непрерывными. Смазка оказалась на вкус приятной, солоноватой.

В те моменты я не думал ни о чем, просто действовал, но позже удивлялся своему инстинктивному умению сделать все правильно с первого раза. Сначала я лизал его багровую головку – никогда не думал, что это может быть столь возбуждающим, потом вобрал его в рот и с силой сомкнул губы, двигая ими вниз и вверх. Судорожные движения Альбуса, его рваное дыхание, рука, нажавшая на мой затылок – это я делаю с ним, я! – я бы кричал от восторга, если бы мой рот не был так занят. Я сосал с ожесточением, забыв про впивающийся в колени жесткий ворс ковра, про собственное, жаждавшее ласк, тело, про эрекцию, уже давно ставшую болезненной. Еще, еще, сильнее, быстрее…

Северус! Стой! Погоди! – пальцы Альбуса недвусмысленно сжали мою голову, отталкивая от себя. Я отстранился, сжимаясь от разочарования и обиды. Ему не понравилось? Неприятно? Неуклюже? Смешно? Но в лице Дамблдора была лишь смесь страсти и удовольствия, а жест, которым он облизал губы, граничил с непристойностью. Меня затопило облегчение.

Ты был неподражаем, Северус, - сказал Альбус с нежностью, проведя пальцем по моей щеке и наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы. Оторвавшись от них, он на мгновение прижал мою голову к паху, и я вдохнул пьянящий мускусный аромат, неоспоримое доказательство его желания, действовавшее на меня лучше самого сильного афродизиака. – Но если ты хочешь чего-то еще, мой мальчик, чего-то большего…

Да, - выдохнул я. – Хочу. Тебя в себе.

Почувствовать его, немедленно, больно, сильно…

Шшш, не торопись, - Альбус аккуратно уложил меня на спину, покрывая поцелуями ключицы, грудь, живот, гладя внутреннюю поверхность бедер, но, казалось, намеренно избегая паха. Я корчился под своим мучителем, готовый кончить от одних только прикосновений, но он вновь применил какое-то заклинание, не давая мне это сделать, растягивая сладкую пытку, пока я не потерял остатки гордости и не стал умолять его прекратить. Раза после десятого он сжалился надо мной, стащил с меня трусы, даруя глоток свободы горящему члену, и прикоснулся к нему. В ответ меня пробило оргазмом такой силы, что я еще несколько минут пытался вспомнить, как правильно дышать и уже начал не верить, смогу ли я восстановить дыхание вообще. Все мое тело сотрясала неконтролируемая дрожь, я дергался в объятиях Альбуса, как марионетка, у которой оборвали половину веревок. А он лег рядом со мной и сжал так бережно, как будто я был самой ценной вещью на свете.

– Ты такой отзывчивый, мальчик! Ласкать тебя – одно удовольствие, - сказал он тихо, когда я почувствовал себя в себе, а свой нос – утыкающимся в его пахнущую потом подмышку. Меня бы оскорбило, вздумай Дамблдор подчеркивать нашу разницу в возрасте на людях или в серьезном разговоре, но в постели это был почти намек на запретное. Я почувствовал, как у меня снова встает. На учебных дуэлях у Темного Лорда мы нередко дрались часами, так что я мог выдержать многое, а не только два-три ошеломляющих оргазма подряд. Член Альбуса упирался мне в бедро, и был приятно тверд.

Его рука начала водить по моим волосам, потом по плечам, по спине. Я реагировал на каждое его движение.

– Такой открытый, - прошептал Дамблдор. И со смешком добавил: - И такой молчаливый.

Он перекатил меня на спину, и я подчинился его мимолетным ласкам и легким поцелуям, но он почти сразу же остановился:

– Северус, по моему опыту – на четвереньках не так больно.

Я вздрогнул от такой откровенности и от этого тихого серьезного тона. И еще от резкого понимания, что в жизни Альбуса были люди, с которыми он это делал до меня. Мне хотелось видеть его глаза, когда он будет во мне, и, честно говоря, поза лицом к лицу казалась мне менее унизительной, но, вспоминая боль, испытанную в прошлый раз, я не видел смысла артачиться. Я был уже достаточно заведен, однако как только я повернулся к Дамблдору спиной и почувствовал его ладони на своих ягодицах, меня накрыл животный ужас. Воспоминания о том, что делали со своими жертвами мои «друзья», вновь стали наваливаться на меня.

Северус! – тон Дамблдора был почти резок, но он привел меня в себя. – Тебе надо расслабиться и преодолеть себя, иначе ничего не получится.

Он знает? О Мерлин, какой стыд! Конечно же, он знает! Кто иной, как не Альбус, шнырял в моих мозгах, когда я пришел к нему с просьбой спасти Лили. Я не показал ему всего, лишь несколько сцен, но и этого должно было хватить, чтобы догадаться, что с сексом у меня ассоциируется мало хорошего.

Я стиснул зубы:

Хватит рассуждать! Возьми меня.