Дар

Тогда что я делаю в этом автобусе, спросил себя Антон, но ответ он знал – то, что вдалбливается годами не проходит за один день, пусть очки немного съехали, но еще не слетели полностью с его лица. Он все еще оставался искалеченным по всем правилам членом общества, и ему надо было на его очень даже престижную работу. Надо играть свою роль, двигаться по «правильной» колее, так спокойнее, так привычнее, так нас учили. Не сходить с ума, не делать глупости, а просто механически делать одно и то же изо дня в день, потому что так надо, тогда все будет хорошо. Но ничего не хорошо, подумал Антон, чувствуя, что устал, запутался и совершенно не представляет, что с ним сейчас и что будет дальше. Одно он знал наверняка: он бы отдал все, лишь бы снова стать здоровым и полным сил. Но сейчас ему надо было на работу. Общественное мнение, норма – это тяжелый камень, который вешают на шею каждому новоприбывшему члену общества, Антон знал, что никогда не был сильным настолько, чтобы его снять и пока еще не ослабел настолько, чтобы быть не в силах его нести.

Антону досталось место возле окна на первом сиденье, поэтому он с радостью воспользовался возможностью вытянуть ноги – каждая мышца гудела и ныла, а суставы как будто были залиты цементом. Людей в автобусе было меньше, чем обычно, видимо городские власти все же увеличили количество машин на самых популярных маршрутах, да и погода располагала пройтись пешком. Совсем недавно Антон и сам любил прогуляться по свежему утреннему воздуху и почувствовать нарастающую суету большого города. Эти дни, похоже, остались в прошлом. Отвернувшись к окну, он с грустью наблюдал за спешащими по тротуарам людьми, стройными женщинами, одетыми в деловые костюмы разной стоимости, за мужчинами, сжимающими свои неизменные кейсы, за простыми мелкими сошками, прорезающими людской поток с сумками наперевес в джинсах и кроссовках. Все они были таким разными, такими интересными и такими живыми. Неприятное чувство, кольнувшее его в самое сердце, было новым, но Антон сразу узнал его – это была зависть. И теперь, испытав ее, он вдруг пожалел всех тех, кто вынужден был жить с этим чувством постоянно, потому что оно совершенно не поддавалось контролю. Это был монстр, огромный и чудовищно сильный, он выпивал всё хорошее, что было в душе и, насыщаясь, становился все более голодным.

Солнце било в окна автобуса, еще не горячее, но уже ощутимо теплое, мерное гудение двигателя и мягкая качка нагоняли на него сонливость, хотя эта сонливость стала теперь его постоянной спутницей. Усталость навалилась на Антона, он прислонил голову к пока еще чистому – автобус совсем недавно покинул депо – стеклу и стал внимательно рассматривать прохожих – так он пытался не заснуть. Вернее, не провалиться в черную бездну, именно она под видом сонливости манила его. С усилием сделав два глубоких вдоха, он постарался сосредоточиться на людях и зданиях, проплывающих мимо него. Толстый джентльмен в дорогом костюме и с черным кейсом в руках пытался поймать такси, наивный, но желтые машины пролетали мимо. Точно не местный, понял Антон, наверное приехал на переговоры, что ж. сегодня его придется ждать. Антон старался выделить из потока людей кого-то яркого, необычного, но в это время и в этой части города все люди были почти как близнецы. Иногда в толпе мелькали стройные ножки, открытые чуть более короткой юбкой, иногда красивые волосы, раздуваемые летним ветерком, а в остальном – сплошное однообразие. Толпа работающих в центре усыпляла Антона и в былые времена, а теперь…

Вдруг что-то мелькнуло в этом людском потоке, что-то привлекающее к себе взгляд. Мелькнуло и пропало. Что-то непохожее и знакомое. Антон встрепенулся, он смотрел вперед, и там что-то происходило. Поравнявшаяся с ним блондинка на тротуаре оглянулась, проверила сумочку и пропала из вида. Другие тоже оглядывались, некоторые проверяли карманы, кто-то просто отряхивал одежду от какой-то невидимой грязи. Автобус приближался к странному месту, но оно тоже двигалось, просто медленнее. Заинтересованный, Антон взбодрился, и это очень радовало. Ну же, подгонял он автобус про себя, давай, жми, я хочу увидеть представление, пока оно не закончилось. Утренняя рутина в центре была такой адски однообразной, что хоть что-то, идущее не по сценарию всегда привлекало массу внимания. Будь это сбитый пешеход или просто женщина, сломавшая каблук, все сразу же начинали бросать жадные взгляды, чтобы потом за утренним кофе было что обсудить с коллегами, помимо о надоевших офисных сплетен и сериалов. Люди всегда были падальщиками, просто в моральном плане. Антон не смотрел на сбитых пешеходов и не фотографировал их на телефон, но ему тоже всегда было любопытно: что же произошло. А там, в толпе впереди явно что-то происходило.

– Центральный парк, – объявил механический голос, и автобус остановился.

Антон чуть не зашипел от досады, пока они будут стоять, шоу может закончиться. Ну и ладно, сказал уставший голос внутри, ты же хотел взбодриться и взбодрился, чего тебе еще? Да в общем ничего, подумал Антон, но почему-то внутренне возбуждение не уходило. Может там карманник или кого-то пырнули ножом, такое даже в центе иногда случается, а он не любил такие сцены. Но почему-то хотел знать наверняка, что заставило хорошенькую блондинку оглядываться и проверять сумочку, а других людей – отряхивать одежду. Люди, как назло, медленно выходили, и как будто по три часа стояли перед дверями, раздумывая, стоит ли им ехать. Антон старался заглянуть вперед, но стоящий впереди другой автобус мешал что-либо увидеть. Наконец, спустя вечность, дери с шипением закрылись, и они продолжили движение. Стараясь не упустить ничего из виду, Антон смотрел в окно. Скорость автобуса была выше скорости пешеходов, так что скоро он опять увидел странное движение в толпе, и на этот раз они стремительно приближались к источнику возмущения. Вот уже некоторые люди останавливались и возмущенно отряхивали одежду, оглядывались и махали руками куда-то вперед. Ну же, ну, подгонял автобус Антон, в груди что-то завибрировало, какое-то странное волнение. А может просто его пораженная, как и весь организм, нервная система давала о себе знать. они приближались, и теперь он видел, что кто-то прорезает толпу, и причем двигается быстро, не так как раненый, это уже радовало. Тогда, наверное карманник, предположил Антон. Да, это был какой-то человек, и вокруг него образовалось свободное пространство, перемещающееся вместе с ним, как кокон. И это на забитом в утренний час пик тротуаре. Автобус поравнялся и…

– Остановите! – Крикнул Антон, вернее думал, что крикнул.

С его губ сорвался лишь хриплый стон, а глаза распахнулись так, что глаза стали просто пугающе огромными. По тротуару среди деловых людей центра быстрой походкой шел тот самый старик, что дал ему монету. Это был он, Антон мог поклясться своей ускользающей жизнью. Он узнал этот грязно-бежевый плащ, эти космы, и это лицо, а свободное пространство вокруг позволяло разглядеть лицо этого бродяги. Но походка у него изменилась, он шел быстро, а не ковылял, пусть чуть-чуть и подволакивал левую ногу, да и осанка была другая, спина стала ровнее, насколько позволял возраст, а плечи были расправлены. Он выглядел как обычный бездомный, но уже не как развалина. Тысячи мыслей вихрем закрутились в голове Антона, тысячи вопросов. Но пока их все затмевало возбуждение, смешанное с радостью от того, что стрик оказался реальным, а не плодом его воображения или дьяволом во плоти, и злость от тог, что этот старый сукин сын сбагрил ему эту проклятую монету и теперь вот явно прибавил сил, вышагивает так, как будто у него в заднице мотор.

– Остановите! – на этот раз голос его не подвел, – Мне надо выйти! Стойте!

Антон не заметил, как вскочил с места и оказался возле кабины водителя, благо сидел он недалеко от нее. Автобус продолжал движение, и Антон нетерпеливо постучал по прозрачной перегородке, отделяющей пространство водителя от салона.

– Остановите! – повторил он, он не кричал, но говорил достаточно громко, – пожалуйста, мне срочно нужно выйти!

Уже все пассажиры с жадным любопытством таращились на него, теперь он стал тем самым возмутителем спокойствия, о котором можно посудачить за кофе с коллегами, но он пока этого не замечал, сейчас главным для него было выбраться из автобуса и догнать того бродягу.

– оста…– начал было Антон, видя, что водитель не собирается тормозить, но тот вдруг подал голос.

– Уймись, приятель, – недовольно бросил мужчина за рулем, не поворачиваясь к Антону. – Остановка только что была, выходил бы тогда. А если проспал – это не мои проблемы.

– Но мне очень нужно выйти сейчас, пожалуйста, – отчаяние и надежда смешались в нем, и теперь к ним присоединился страх. Он боялся, что потеряет того старика и так никогда и не узнает ответы на свои многочисленные вопросы. Вообще-то всего на один вопрос: что ему делать?

– Жди до следующей остановки, – сказал водитель, тон у него был как у человека, бесконечно уставшего от психов, наводняющих все большие города, – мы посреди проспекта, вокруг поток машин, я не могу останавливаться сейчас.

Антон открыл было рот, но тот снова не дал ему сказать.

– Лучше сядь на место и угомонись. – На этот раз он даже слегка повернулся к Антону, – может, ты псих или тебе просто приспичило, мне плевать, но будешь буянить, я полицию по рации вызову. – И он взял в руку рацию, демонстрируя Антону серьезность своих слов.

Едва не плача от бессилия, Антон отвернулся и увидел, что на него пялится весь салон, а его место уже заняла какая-то пышная дама. Придется стоять вот так, у всех на виду, после такого концерта, понял он и густо покраснел. От этого ему стало еще более неловко, он был застенчивым и тихим, а тут устроил такое и при людях, а теперь еще и вынужден позировать до следующей остановки, как будто поставленный на деревенской площади воришка. Но самое ужасное – он мог потерять этого старика и больше его не увидеть, а судьба дала ему такой шанс. Я неудачник, думал Антон, отвернувшись от любопытных глаз и уставившись в стенку автобуса, был, есть и буду. С болью в сердце он проводил взглядом удаляющуюся фигуру бродяги, окруженную ореолом пустого пространства, и приготовился терпеть тяжелые взгляды людей еще несколько минут. Он твердо решил выйти на следующей остановке и найти этого старика, в конце концов, он потеряет совсем немного времени, тот не сможет уйти далеко. Да и потом, он просто не мог оставаться в этом автобусе, ему просто не терпелось покинуть сцену, всё, он выступил и провалился, а быть дальше «деревенским дурачком» он не хотел.

Когда автобус подкатил к следующей остановке, и двери наконец открылись, Антон пулей вылетел в ослепляющий солнечный свет, чувствуя, как провожают взглядом остальные пассажиры и водитель, Антон буквально ощутил его облегчение – отделался от потенциальных проблем. Уверен, ты даже не знаешь, что такое настоящие проблемы, «приятель», подумал Антон, пробираясь сквозь толпу входящих и выходящих на тротуар, а вот из-за тебя я возможно упустил шанс решить свои. Он постоял несколько секунд, дожидаясь, пока глаза привыкнут к такому неожиданно яркому солнцу, а потом решительным шагом направился туда, откуда приехал, то есть, навстречу нищему, как он предполагал. Возбуждение внутри придавало сил, гнало его вперед, как и надежда. Так что хотя бы на время он забыл о своей слабости и плохом самочувствии. Если я найду его, думал Антон, прокладывая себе путь в людском потоке, возможно мне удастся забыть этот кошмар навсегда. И я с радостью это сделаю. Люди вокруг толкали его, ему приходилось маневрировать и часто бормотать извинения, и тут он снова подумал о том бродяге и его грязном плаще, вот что обеспечивало беспрепятственный проход в любой толпе. Если я упустил его, подумал Антон, скоро я буду выглядеть так, что от меня даже собственная мать в коме шарахнется. Это было печально, но он чувствовал, что это правда, его жизнь всего за несколько дней из просто серой стала кромешно черной, и тучи все сгущались. Он – мой единственный шанс, билась в голове мысль, пока Антон спешил навстречу бродяге, если вообще еще есть шансы. Шагая, он анализировал возможный путь нищего, куда он мог пойти, где его искать. Глазами Антон внимательно разглядывал толпу, этого старика сложно было бы не заметить, но пока его нигде не было, ровный поток людей, никаких необычных явлений. О том, что старик мог прейти дорогу, и речи быть не могло – это был центральный проспект, широкий, как северная река, с сумасшедшим движением, да еще левая часть была отделена от правой невысокой кованой изгородью, размещавшейся на островке безопасности. Нет, прейти он вряд ли смог бы, да еще в утренний час пик, значит, он где-то здесь, совсем рядом. Антон прибавил шаг, о времени он даже не думал, нет, где-то на задворках сознания была мысль о том, что ему надо на работу, но сейчас это было неважно. Всё было неважно кроме того старика и вопросов, от которых возможно зависела жизнь Антона.