«Давай полетим к звездам!»
Шрифт:
– Как называется шарообразный отсек, на который сверху крепится стыковочный узел?
– Это бытовой отсек. Две полусферы соединены между собой небольшой проставкой в форме усеченного конуса. Внутри отсека находятся приборы для научных исследований, запас воды и пищевых продуктов для космонавтов, небольшой диванчик для отдыха... Бытовой отсек используется и как шлюз во время выхода космонавтов из корабля в космическое пространство. Кстати, на Земле, экипаж попадает внутрь корабля тоже через этот отсек. Это непростая операция, поскольку космонавты одеты в скафандры “Сокол”....
Бушунин указал
– Вот это - спускаемый аппарат. Он имеет форму автомобильной фары. Спуск фарообразного корабля становится управляемым, перегрузки при посадке значительно уменьшаются...
Карандаш-указка скользнул вниз:
– Есть отсеки, в которые космонавты не имеют доступа во время полета. Под днищем спускаемого аппарата находится приборно-агрегатный отсек, который, как видите, имеет цилиндрическую форму с расширяющейся конической “юбкой”. Эта “юбка” - энергетический отсек.
Бушунин украдкой взглянул на часы. Все понятно. Время беседы истекает.
– Еще пара вопросов, Константин Давидович. На Западе сейчас много спекулятивных публикаций о надежности нашей космической техники. Скажите честно, вы уверены, что “Знамя” - это надежный корабль?
– Конечно!
– Бушунин улыбнулся.
– Три беспилотных пуска, четыре пилотируемых полета - и ни одной серьезной аварийной ситуации! Поэтому можете аршинными буквами написать в своей газете: “Корабль “Знамя” - это очень надежный корабль”.
Он на секунду замолчал, а потом постучал костяшками пальцев по деревянным перилам ограждения вокруг стапеля:
– А вот это - на всякий случай. Чтобы не сглазить...
К концу нашей беседы настроение Константина Давидовича заметно улучшилось. И я решился на откровенно провокационный вопрос:
– Константин Давидович, а Гагарин тоже тренировался для полета на этом корабле?
– Конечно, - кивнул профессор, снова деликатно взглянув на часы.
– Юрий Алексеевич тоже участвовал в подготовке к полетам на “Знамени”. Насколько мне известно, он готовится к полету в составе третьей лунной экспедиции.
“А ведь Бушунин даже не заметил подмены фамилии, -мгновенно сообразил я.
– Не заметил, что я заменил Гагарова на Гагарина. Гм, или он просто не расслышал моего вопроса, или этот Гагарин действительно существует!”
...В Москву я вернулся вечером на следующий день. Добрался с аэродрома домой и сразу позвонил Инге. Мое сокровище еще добросовестно трудилось в редакции.
– Как дела у частной сыщицы миссис Ватсон?
– с ходу поинтересовался я.
– А это вы, Холмс...
– Инга сразу приняла правила игры.
– Я вчера была в Звездном городке. Вместе с делегацией хлопкоробов из Узбекистана.
– Молодец, - похвалил я.
– И как успехи?
– Успехи неоспоримы. Когда осматривали музей Звездного городка, я подошла к гиду - там был какой-то очень моложавый и самоуверенный подполковник, - нарисовала на листе подпись “Гагар” и “ин” четырьмя волнами и спросила прямо в лоб: “Так расписывается Гагаров?” Подполковник внимательно изучил мои каракули и молча подвел меня к стенду, посвященному первому орбитальному полету. Там россыпью лежали открытки и книги с подписью Гагарова. “Как видите, девушка, - он широким жестом обвел экспонаты, - Юрий Алексеевич
подписывается совершенно иначе”.– Ну, если даже музейный работник говорит...
– начал я, но Инга прервала меня на половине слова:
– Это еще не все, Шерлок. Когда мы с узбекской делегацией вышли из музея, знаешь, кто нам встретился на аллейке Звездного городка? Угадай из трех раз!
– Неужели Гагаров?
– Отдаю дань вашей проницательности, сэр!
– Инга расхохоталась.
– Он самый! Шел куда-то вместе с космонавтом Андрияном Николиным. Ну, я и рванула им навстречу. “Юрий Алексеевич, кричу, можно автограф?” И сую ему блокнот и шариковую ручку. “Разве можно отказать такой симпатичной девушке?” - говорит Гагаров и расписывается в блокноте. Тут я и говорю: “Юрий Алексеевич, а вот так вы никогда не расписывались?” И тычу ему страничку с моими каракулями “Гагарин”. Он поглядел и фыркнул: “Нет, милая барышня. Это точно не моя подпись. Так я никогда не подписывался. Подделка!”
– Отлично, Инг! С меня сто поцелуев...
– И ужин в кафе “Вечерняя Москва” с шампанским и мороженным!
– Это само собой! Сегодня же!
– А как твои успехи?
– Ты как всегда видишь на три аршина под землей, - я ввернул витиеватый комплимент.
– У Бушунина на пиджаке оказался значок с подписью “Гагарин”!
– Ты смог его сфотографировать?
– Обижаете, миссис Ватсон! Конечно! Дело в шляпе!
– Тогда быстренько проявляй пленку и в семь вечера жду тебя около “Вечерней Москвы”. С цветами и готовыми фотографиями!
– Слушаю и повинуюсь, принцесса!
Алексей Леонтьев и все, все, все - 5
ПРОМЕНАД В ОТКРЫТОМ КОСМОСЕ
Операции по выходу в космос и расстыковке кораблей мы начали ровно в полдень 30 октября.
Еще раз проверили скафандры: я внимательно осмотрел “Кречет”, Макарин - долго копался внутри “Орлана”, вылез, молча кивнул. Все, вроде бы, в полном порядке. Ну, а там посмотрим...
Перед облачением в космические доспехи решили перекусить. Съели по тубе украинского борща, какую-то коврижку с сыром и напоследок чокнулись упаковками со смородиновым соком.
– За удачу, командир!
– произнес Макарин и отхлебнул сока.
– Лешка, страшно хочу выпить с тобой завтра утром по рюмашке коньячку!
– Где же ты возьмешь здесь рюмашки и коньячок?
– ухмыльнулся я.
– Фантастика...
– Ну, рюмашки да еще в невесомости - это, может и фантастика, а вот коньячок, - Олег заговорщицки подмигнул, -могу тебя заверить, - это реальность!
– Та-ак, бортинженер Макарин, - я шутливо свел к переносице брови, - и откуда у нас на борту контрабанда?
– Пока ты спал я на Землю в гастроном сбегал, -засмеялся Олег.
– А если честно, то Михеев презентовал маленькую фляжечку. Перед самым стартом подошел и шепнул, чтобы я заглянул в карман под ложементом. Когда сели в корабль, полез рукой за кресло и нащупал небольшую металлическую емкость. Ну, а уже на орбите достал ее, приоткрыл, понюхал - коньяк!
– И молчал, стервец!
– я погрозил пальцем.
– Нет бы по пять капель для аппетита...