«Давай полетим к звездам!»

Четвертый часовой остается в живых на несколько секунд дольше. Его, сидящего на четвереньках, не видно за деревянным ограждением вышки. Поэтому человек в камуфляже у основания вышки, перед тем как поднять арбалет, громко кричит:

– Эй, там, наверху! Хватит спать!

Часовой испуганно вскидывается спросонья и начинает приподниматься. Стела арбалета вонзается ему в правый висок, как только голова оказывается над ограждением вышки.

Мгновение - и четыре фигуры стрелков снова сливаются с песком.

Профессионально работают, ребята. Практически безупречно.

“Шмель” снова меняет позицию. В распахнутые ворота станции один за другим проникают нападающие. Стремительно разворачиваются уже на территории станции.

А дальше начинается кровавое побоище. Люди, пришедшие из глубины песков, не знают пощады и не берут пленных. В распахнутые двери казарм летят гранаты. Потом трое или четверо нападающих заходят внутрь и методично добивают всех, кто подает хотя бы малейшие признаки жизни.

В операционном зале станции “демоны из песков” работают более тонко - видимо, просто не хотят повредить аппаратуру слежения и связи. Они сгоняют технический персонал в одну из больших комнат и оставляют его под наблюдением двух часовых с автоматами.

Не проходит и десяти минут с начала нападения на контрольно-пропускной пункт, как станция слежения оказывается под полным контролем пришельцев из пустыни. Трупы с улицы заносят в казармы, тщательно убирают следы перестрелки. В операционном зале за пульты и мониторы садятся новые операторы.

Персонал станции не успел подать сигнал тревоги. Ни в НАСА, ни в администрации США никто и не подозревает, что станция слежения под Каиром была только что захвачена боевиками из неизвестной группировки...

Я выключаю систему просмотра и возвращаюсь в операционный центр. Жора Милентьев, доктор Яо Вэньянь и начальник службы оперативного реагирования Ганс Рутенберг о чем-то тихо разговаривают в углу зала, составив кресла вокруг журнального столика.

– Посмотрел?
– Жорка оборачивается ко мне.
– Ну, и как впечатления?

– Работают профессионалы, - пожимаю плечами.
– Мы никак не могли предотвратить это побоище?

– Никак, - как ножом отрезает Милентьев.
– Никто и предположить не мог, что нападающие будут действовать так кроваво...

– Сколько человек там убито?

– По нашим подсчетам не менее двадцати, - Жорка пододвигает к журнальному столику еще одно кресло.
– Присаживайся, мы как раз обсуждаем план реагирования на захват.

Сажусь в кресло и сходу пытаюсь вникнуть в торопливые объяснения, которые дает Ганс Рутенберг.

Со стратегической точки зрения никакого плана противодействия группе, которая вмешалась в нормальный ход исторических процессов, у нас по-прежнему нет. Нет хотя бы потому, что мы до сих пор не знаем, кто работает против нас. Я с удивлением узнаю от Яо Вэньяня, что сейчас захватчики общаются между собой на русском языке.

– Неужели за всей этой кутерьмой действительно стоит кто-то из советского Политбюро или КГБ?

– Вряд ли, - Яо задумчиво потирает переносицу мизинцем, сдвинув едва ли не на лоб очки-“велосипед”. Высшая степень озабоченности. Даже на высоком лбу, переходящем в лысую, как бильярдный шар, голову пролегли глубокие морщины.- Зачем русским уничтожать собственный корабль?

– Может быть, это очередная попытка сместить Хрущева?
– вставляет свой пфенниг тощий, длинный и вечно взлохмаченный Ганс Рутенберг. Жорка шутит, что если сложить вместе Ганса и Яо, а потом разделить на два, получится человек с нормальной внешностью.

– Изменение влияния среди членов Политбюро?

– Ценой скандального срыва целой космической программы на глазах у всего мира?
– Милентьев скептически морщится.
– Побойся Бога, Ганс! Просто кто-то работает под русских.

Я молчу. Какой смысл вступать в разговор, если у меня нет своей версии происходящего?

– Захватчики говорят по-русски очень чисто, без малейшего акцента, - замечает Яо.
– Но с добавлением очень эмоциональной ненормативной лексики. Вряд ли они знают, что мы ведем за ними постоянное наблюдение. Поэтому работа на публику практически исключена.

– Исполнители акции могут быть набраны из числа русскоязычных, - Милентьев слегка отступает.
– Без ведома властей...

– Ты думаешь, что в современном СССР можно набрать семь десятков профессиональных командос без ведома руководства армии или госбезопасности?
– настает мой черед сыронизировать.
– Не верю!

– Ладно, - Милентьев взмахивает рукой.
– Давайте оставим споры о национальной принадлежности захватчиков до финальной части операции. Вот возьмем парочку “языков” и порасспросим... Ганс, давай вернемся к плану контроперации.

Предлагаемый план прост и прямолинеен, как и сам его автор. Ганс предлагает тремя усиленными ротами ребят из нашего оперативного центра скрытно подойти к захваченной станции слежения и контратаковать. Для предотвращения потерь с нашей стороны перед началом операции захватчиков, - а равно и захваченный ими технический персонал, -подвергнуть мощному депрессионно-психологическому удару. Станцию слежения взять под контроль и удерживать до самого завершения окололунных операций космических кораблей “Знамя” и “Лунник”. Нам по силу имитировать успешное управление полетом “Сервейора-8” даже на более высоком уровне, чем неизвестным захватчикам из пустыни. В НАСА будут убеждены, что с космической станцией работает прежний персонал.

– Что же, в целом весь замысел неплох, - Жорка внимательно рассматривает схемы операции, представленные Гансом.
– Но кое-какие детали нужно уточнить... Что будем делать с захватчиками?

– Заберем с собой для последующей оперативной работы, - Ганс пожимает плечами.
– А потом вернем их на родину, немного покопавшись в мозгах...

“Копание в мозгах” по Рутенбергу подразумевает полное мнемосканирование задержанных и затем внесение лакун в их память. Дабы никто и никогда не вспомнил, кто и какие психологические операции с ними проделывал.

– Хорошо, согласен, - Милентьев кивает.
– А как заложники? Прежний персонал станции?

– Само нападение скрыть мы уже не в силах, -глубокомысленно замечает Ганс.
– Но мы можем создать хорошо мотивированную собственную версию событий.

– Какую версию?

– Станция слежения подверглась атаке исламских экстремистов, - с готовностью сообщает Ганс.
– В ходе боя были убиты охранники станции слежения...

– Ага, а технический персонал экстремисты не тронули, -криво усмехаюсь я.
– Надо полагать из уважения к науке!