Давай поспорим?

Домой возвращаться не хочется. Я иду в бар, хочу напиться. Вот чтобы забыться, чтобы плохо было на утро, чтобы проклинал весь алкоголь. Может это поможет вытравить ту пустоту в душе. И боль.

— Виски, двойной, — заказываю я бармену, вижу, как он берет бутылку Макаллана и наливает, — стоп, дай сюда, — забираю у него бутылку под ошарашенный взгляд бармен. Прости, друг, сегодня она вся моя.

— Сейчас принесу терминал.

— Валяй! — Оплачиваю бутылку и наливаю. Сколько здесь? Двойной, тройной? Да пох*р.

— Лимончик хоть подгони, — обращаюсь я к бармену.

— Уверены? Так хорошо пошло, — издевается, вызывает улыбку у меня.

— Неси, неси.

Он приносит не только нарезку лимона, но и еще какую-то закуску. Переживает, что буянить начну раньше времени?

Не помню, чтобы из-за бабы хотелось напиться. Когда работал первый год в компании, на ресепшн пришла девочка Юля, молоденькая, красивая, с огненными рыжими волосами и такими же веснушками. Зацепила конкретно, ухаживал долго. Какие я ей букеты дарил, сам в восторге был от этой красоты. А она пару раз сходила на свидания со мной, а потом в постель к нашему тогда финансовому нырнула. Чем я тогда плох то был? Ну да, зарплата оставляла желать лучшего, но в остальном то. Вот тогда я первый раз пошел в бар, выпил пару бокалов своего любимого односолодового, на большее денег не хватило, и подцепил симпатичную блондинку в том баре. На следующее утро воспоминаний о Юле и не осталось. Смыло, наверно, когда бокалы ополаскивали после виски.

Может и сейчас так прокатит. А что? Денег сейчас явно больше, могу позволить себе и не два бокала.

Девушка напротив активно зазывает меня: то глазками стрельнет, то улыбнется, то продемонстрирует мне свой идеальный третий размер, так удачно обтянутый какой-то тряпкой. Может плюнуть на все и подойти?

“Нравится мне Сашкина походка, нравятся мне Сашкины глаза”

— Бл*ть.

На экране имя моего друга. Мелодию надо бы сменить. Поставил, когда проспорил. Вот так же сидели с друзьями в баре и надо было мне поспорить, что смогу за пятнадцать минут уломать девушку поехать со мной. Проспорил. Она согласилась через двадцать минут. Спор — это явно не мое.

“Саша, милый я люблю тебя”

— Что тебе? — беру я трубку.

— Трубку Ромычу верни.

— Это я.

— Почему голос убитый?

— Сань, у тебя что-то по делу? Или просто так звонишь? Если да, то соррян, мне некогда, — собираюсь я уже положить трубку.

— Стой. Ты где?

— В баре. Нашем.

— Буду через пятнадцать минут.

Саня, как и обещал, приехал через пятнадцать минут. Пунктуальный, чтоб его. Мы с ним дружим с первого класса. Как в бригаде, только никаких бандитов, наркоты и политики. Вру, наркота была. Именно с Саней мы набивали шишки, учились драться, делить девчонок. Хотя не всегда наша дружба была гладкой. Бывало всякое. Но, наверно, мне повезло иметь друга, который вот, бл*ть, сейчас стоит и смотрит на меня, прожигает. Ну что? Плохо мне!

— Ну что?

— Это хотя бы первая бутылка? — обращается он к бармену.

— Ты совсем чтоль? Если бы была вторая, то я бы валялся вон под тем диваном, — указываю я в сторону. Мыль мне эта нравится.

— Уже лучше. Поделишься?

Мужская дружба, возможно, более крепкая. Все личные отношения на то и личные, что даже другу не будешь рассказывать. Мы не осуждаем и не даем советов. Зря. Наверное.

— … Настя ушла.

Еще один выстрел. Одно дело понимать где-то внутри себя, думать об этом, рассуждать, другое — озвучить вслух. Это больнее, потому что когда ты это сказал, ты поставил точку. Сам.

— Ты поэтому пьешь? Завтра же другую подцепишь. Если не сегодня… — переводит он взгляд на ту рыженькую напротив нас, тоже заметил ее.

— Я вот все думаю, что в ней особенного…

— В той рыженькой? Для меня ничего особенного.

Саня садится рядом и заказывает себе порцию виски. Бутылку оставил мне в личное пользование.

— …Настя. Что в ней особенного? Я когда ее увидел, у меня ничего не дрогнуло. Никакой симпатии, вообще. Маленькая, с конопушками. Никогда их не любил. Смотрит такими доверчивыми глазами, что хочется увести за ручку к маме и передать из рук в руки. А потом… Не знаю, когда все изменилось. Просто тянуть к ней начало. Ты знаешь, что она первая пригласила меня на свидание. Первая, бл*ть. Меня!

— И куда?

— В парк аттракционов, — улыбнулся я, — я с ней на колесе катался. Она сама взяла меня за руку и потянула туда, а я как подросток пошел, куда велено. Страшно было жуть. Но и хорошо. С ней было хорошо.

— Ромыч, ты меня поражаешь все больше и больше.

— Сам себе удивляюсь.

Та рыженькая встала и куда-то удалилась. Раньше бы начал искать ее глазами, чтобы не потерять из виду. А сейчас ничего. Вижу, как в бар заходит тройка парней, студенты, либо только выпустились. Мы же с Саней когда-то такими же были. Смотрю на него и вижу, что об этом же думает. Воспоминания нахлынывают. Как с лекций сбегали, как практику проходили, как на нелегальные гонки ездили. Ну и попало потом нам. Саню на месяц машины лишили, а мне… только сократили карманные расходы, которые и так были невелики.

— Я поспорил на нее… Если трахнется со мной, то Роб машину мне свою отдаст. Если нет, то миллионный оборот ему должен сделать.

— Ты … что?

Да, Саня, вот такой у тебя друг. Придурок.

— Хм… Я когда все это начал, не думал, что так все обернется. Что…

— Влюбишься?

Третий выстрел. Но от него сердце бьется быстрее. Совсем не так должно быть. Я уже сдохнуть должен был. А я живу. Сижу, виски пью.

Я из кармана достаю помятую карточку — фотографию отца, и протягиваю ее Сане. Пока не знаю зачем. Наверно, первый раз мне хочется с кем-то поделиться. Нет, не с кем-то. С другом.

Саня внимательно рассматривает фотографию и ни одного вопроса не задает. Там и так все ясно. На ней — мой отец. Мы один в один похожи.

— Это мой отец.

— Я уже понял, — отдавать не спешит, рассматривает.

— У них связь с матерью длилась не больше месяца, недели три. А она его до сих пор любит, представляешь? Ненавидит, обижается, но …любит. Никогда в этом не признается, может только самой себе. Сань, как такое возможно, за три недели полюбить человека?

— Вы пи*дец как похожи. Могу поспорить, у тебя такие же глаза, как и у него.

Да, у матери красивые серо-зеленые глаза, у меня же чисто-серые, мышиные, как она всегда говорила.

— Почему Каренина?

Улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что вспомнил нашу с ней первую встречу. Смотрела на меня как испуганный зверек, но бойкая, резвая. Слово боялся сказать, чтобы не накинулась на меня.

— Она переходила дорогу, а я на нее чуть не наехал. Будто специально под машину хотела броситься. Как Анна Каренина под поезд.

— Детям потом будешь это рассказывать.

— Каким детям?

— Таким, Ромыч. Мелким, писклявым, которые будут лезть на тебя, когда с работы будешь приходить.

Я представил маленькую девочку, с такими же конопушками и красивыми глазами. Но уже не цвета виски, а карамельки. Две карамельки. Озорные и задорные. Представляю, а где-то здесь, в райне сердце, теплеет. Три выстрела уже не ощущаются.

За стол вернулась та рыженькая, заказала себе еще бокал вина. Соблазнительно надувает губки, перед тем, как пригубить. Я наблюдаю за ней. Раньше я правда давно бы подошел. Завел непринужденный разговор, пошутил, соблазнил. Думаю в этот раз минут за пятнадцать бы управился точно. Но я сижу напротив и думаю о том, какой я придурок. Сегодня я упустил то, что не имел права упускать, потому что полюбил. Бл*ть, ее, мою Настю.