Давай поспорим?
Шрифт:
Домой возвращаться не хочется. Я иду в бар, хочу напиться. Вот чтобы забыться, чтобы плохо было на утро, чтобы проклинал весь алкоголь. Может это поможет вытравить ту пустоту в душе. И боль.
— Виски, двойной, — заказываю я бармену, вижу, как он берет бутылку Макаллана и наливает, — стоп, дай сюда, — забираю у него бутылку под ошарашенный взгляд бармен. Прости, друг, сегодня она вся моя.
— Сейчас принесу терминал.
— Валяй! — Оплачиваю бутылку и наливаю. Сколько здесь? Двойной, тройной? Да пох*р.
— Лимончик хоть подгони, — обращаюсь я к бармену.
— Уверены? Так хорошо пошло, — издевается, вызывает улыбку у меня.
— Неси, неси.
Он приносит не только
Не помню, чтобы из-за бабы хотелось напиться. Когда работал первый год в компании, на ресепшн пришла девочка Юля, молоденькая, красивая, с огненными рыжими волосами и такими же веснушками. Зацепила конкретно, ухаживал долго. Какие я ей букеты дарил, сам в восторге был от этой красоты. А она пару раз сходила на свидания со мной, а потом в постель к нашему тогда финансовому нырнула. Чем я тогда плох то был? Ну да, зарплата оставляла желать лучшего, но в остальном то. Вот тогда я первый раз пошел в бар, выпил пару бокалов своего любимого односолодового, на большее денег не хватило, и подцепил симпатичную блондинку в том баре. На следующее утро воспоминаний о Юле и не осталось. Смыло, наверно, когда бокалы ополаскивали после виски.
Может и сейчас так прокатит. А что? Денег сейчас явно больше, могу позволить себе и не два бокала.
Девушка напротив активно зазывает меня: то глазками стрельнет, то улыбнется, то продемонстрирует мне свой идеальный третий размер, так удачно обтянутый какой-то тряпкой. Может плюнуть на все и подойти?
“Нравится мне Сашкина походка, нравятся мне Сашкины глаза”
— Бл*ть.
На экране имя моего друга. Мелодию надо бы сменить. Поставил, когда проспорил. Вот так же сидели с друзьями в баре и надо было мне поспорить, что смогу за пятнадцать минут уломать девушку поехать со мной. Проспорил. Она согласилась через двадцать минут. Спор — это явно не мое.
“Саша, милый я люблю тебя”
— Что тебе? — беру я трубку.
— Трубку Ромычу верни.
— Это я.
— Почему голос убитый?
— Сань, у тебя что-то по делу? Или просто так звонишь? Если да, то соррян, мне некогда, — собираюсь я уже положить трубку.
— Стой. Ты где?
— В баре. Нашем.
— Буду через пятнадцать минут.
Саня, как и обещал, приехал через пятнадцать минут. Пунктуальный, чтоб его. Мы с ним дружим с первого класса. Как в бригаде, только никаких бандитов, наркоты и политики. Вру, наркота была. Именно с Саней мы набивали шишки, учились драться, делить девчонок. Хотя не всегда наша дружба была гладкой. Бывало всякое. Но, наверно, мне повезло иметь друга, который вот, бл*ть, сейчас стоит и смотрит на меня, прожигает. Ну что? Плохо мне!
— Ну что?
— Это хотя бы первая бутылка? — обращается он к бармену.
— Ты совсем чтоль? Если бы была вторая, то я бы валялся вон под тем диваном, — указываю я в сторону. Мыль мне эта нравится.
— Уже лучше. Поделишься?
Мужская дружба, возможно, более крепкая. Все личные отношения на то и личные, что даже другу не будешь рассказывать. Мы не осуждаем и не даем советов. Зря. Наверное.
— … Настя ушла.
Еще один выстрел. Одно дело понимать где-то внутри себя, думать об этом, рассуждать, другое — озвучить вслух. Это больнее, потому что когда ты это сказал, ты поставил точку. Сам.
— Ты поэтому пьешь? Завтра же другую подцепишь. Если не сегодня… — переводит он взгляд на ту рыженькую напротив нас, тоже заметил ее.
— Я вот все думаю, что в ней особенного…
— В той рыженькой? Для меня ничего особенного.
Саня садится рядом и заказывает себе порцию виски. Бутылку оставил мне в личное пользование.
— …Настя. Что в ней особенного?
Я когда ее увидел, у меня ничего не дрогнуло. Никакой симпатии, вообще. Маленькая, с конопушками. Никогда их не любил. Смотрит такими доверчивыми глазами, что хочется увести за ручку к маме и передать из рук в руки. А потом… Не знаю, когда все изменилось. Просто тянуть к ней начало. Ты знаешь, что она первая пригласила меня на свидание. Первая, бл*ть. Меня!— И куда?
— В парк аттракционов, — улыбнулся я, — я с ней на колесе катался. Она сама взяла меня за руку и потянула туда, а я как подросток пошел, куда велено. Страшно было жуть. Но и хорошо. С ней было хорошо.
— Ромыч, ты меня поражаешь все больше и больше.
— Сам себе удивляюсь.
Та рыженькая встала и куда-то удалилась. Раньше бы начал искать ее глазами, чтобы не потерять из виду. А сейчас ничего. Вижу, как в бар заходит тройка парней, студенты, либо только выпустились. Мы же с Саней когда-то такими же были. Смотрю на него и вижу, что об этом же думает. Воспоминания нахлынывают. Как с лекций сбегали, как практику проходили, как на нелегальные гонки ездили. Ну и попало потом нам. Саню на месяц машины лишили, а мне… только сократили карманные расходы, которые и так были невелики.
— Я поспорил на нее… Если трахнется со мной, то Роб машину мне свою отдаст. Если нет, то миллионный оборот ему должен сделать.
— Ты … что?
Да, Саня, вот такой у тебя друг. Придурок.
— Хм… Я когда все это начал, не думал, что так все обернется. Что…
— Влюбишься?
Третий выстрел. Но от него сердце бьется быстрее. Совсем не так должно быть. Я уже сдохнуть должен был. А я живу. Сижу, виски пью.
Я из кармана достаю помятую карточку — фотографию отца, и протягиваю ее Сане. Пока не знаю зачем. Наверно, первый раз мне хочется с кем-то поделиться. Нет, не с кем-то. С другом.
Саня внимательно рассматривает фотографию и ни одного вопроса не задает. Там и так все ясно. На ней — мой отец. Мы один в один похожи.
— Это мой отец.
— Я уже понял, — отдавать не спешит, рассматривает.
— У них связь с матерью длилась не больше месяца, недели три. А она его до сих пор любит, представляешь? Ненавидит, обижается, но …любит. Никогда в этом не признается, может только самой себе. Сань, как такое возможно, за три недели полюбить человека?
— Вы пи*дец как похожи. Могу поспорить, у тебя такие же глаза, как и у него.
Да, у матери красивые серо-зеленые глаза, у меня же чисто-серые, мышиные, как она всегда говорила.
— Почему Каренина?
Улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что вспомнил нашу с ней первую встречу. Смотрела на меня как испуганный зверек, но бойкая, резвая. Слово боялся сказать, чтобы не накинулась на меня.
— Она переходила дорогу, а я на нее чуть не наехал. Будто специально под машину хотела броситься. Как Анна Каренина под поезд.
— Детям потом будешь это рассказывать.
— Каким детям?
— Таким, Ромыч. Мелким, писклявым, которые будут лезть на тебя, когда с работы будешь приходить.
Я представил маленькую девочку, с такими же конопушками и красивыми глазами. Но уже не цвета виски, а карамельки. Две карамельки. Озорные и задорные. Представляю, а где-то здесь, в райне сердце, теплеет. Три выстрела уже не ощущаются.
За стол вернулась та рыженькая, заказала себе еще бокал вина. Соблазнительно надувает губки, перед тем, как пригубить. Я наблюдаю за ней. Раньше я правда давно бы подошел. Завел непринужденный разговор, пошутил, соблазнил. Думаю в этот раз минут за пятнадцать бы управился точно. Но я сижу напротив и думаю о том, какой я придурок. Сегодня я упустил то, что не имел права упускать, потому что полюбил. Бл*ть, ее, мою Настю.