Давай сыграем… в любовь…

С недовольными лицами, фрейлины тоже встали и вышли с соседнюю комнату, куда графиня незамедлительно, будто была у себя дома, распорядилась подать чай с печеньем.

Амалия же прошла в гардеробную, где при помощи Герды переоделась в другое платье, накинула плащ и вновь вышла в гостиную. Дверь в комнату, где сидели фрейлины, была приоткрыта, оттуда доносились оживленные голоса, явно обсуждавшие новую хозяйку.

— Это просто неприлично — такой загорелый оттенок кожи…

— А руки? Вы видели ее кисти? Пальцы такие длинные, как у крестьянки!

— Ты что? У крестьянок обычно они короткие!

— Нет, длинные и толстые, чтоб удобнее было сажать пшеницу!

— Ну у нее они тонкие. Да и сама она худая, как жердь…

— Тише, девушки, — урезонила их графиня, — Хотя, конечно, между нами, император мог выбрать невесту и получше…

— Да она просто уродина! — воскликнула одна их девушек. На нее тут же шикнули.

— Пойдемте, госпожа, что взять с пустоголовых завистниц, — Герда с сочувствием смотрела на побелевшую от гнева хозяйку, та кивнула:

— Да, ты права, пойдем.

Они торопливо вышли из жилой части дворца, проследовали через галерею и выскользнули через один из боковых входов во дворец. Герда уверенно провела свою госпожу к калитке, через которую обычно входили слуги. Если гвардейцы, охранявшие проход и удивились, увидев Амалию, то не подали и вида, беспрепятственно выпустив девушку и ее горничную в город.

Оказавшись за железной оградой, надежно закрывавшей вход во дворец, Амалия подставила лицо солнцу и впервые за все эти дни свободно вздохнула. Герда с укором посмотрела на госпожу, но ничего не сказала, понимая, что все ее сетования бесполезны. Как бы служанка не ворчала по поводу загара своей госпожи, та была непреклонна.

Вот и сейчас, почувствовав свободу, девушка радостно устремилась вперед. Её не беспокоила ни удушливая жара, воцарившаяся вслед за дождями, ни пыль, поднимаемая колесами проезжавших мимо экипажей. Она с наслаждением шла по брусчатке, каблуки ботинок отстукивали веселый мотив. Служанка едва успевала за ней следом.

Барон тщательно описал путь, поэтому Амалия почти не блуждала по незнакомым улицам, показавшимся ей достаточно уютными, хотя слегка вычурные дома стояли слишком близко друг к другу, зачастую почти соприкасаясь стенами. Удивительно, но почти везде висели начищенные до блеска дверные молотки, извещавшие, что хозяева предпочли остаться в столице, несмотря на жару.

Фамильный особняк Фришей находился совсем недалеко от императорского дворца. Уютное двухэтажное здание голубого цвета с белыми колоннами, оно было окружено невысокой оградой, за которой были разбиты цветники.

Слегка поколебавшись, Амалия поднялась на крыльцо, построенное в виде портика, и постучала. Дверь распахнули почти сразу. Лакей впустил гостью, забрал визитную карточку — эрцгерцогиня заказала дочери новые как раз перед самым отъездом — и направился вглубь темного холла.

Через минуту он появился вновь и почтительно поклонился

— Следуйте за мной, контесса.

Они прошли вглубь дома, где в темной гостиной сидела женщина. Она была одета во все черное, седые волосы убраны под чепец. В комнате явно пахло сигаретным дымом.

— Добрый день, контесса Амалия, — голос у женщины оказался на редкость мелодичным и глубоким, легкая хрипотца, наверняка последствия курения, придавала ему особое очарование.

— Баронесса, — девушка присела в заученном реверансе, — Благодарю, что согласились мне помочь.

— Было бы странно отказать в помощи той, которая вот— вот станет новой императрицей, — баронесса махнула рукой, словно отметая все возражения — Вас не затруднит раздвинуть портьеры?

— Да, конечно, — воспитанная в уважении к преклонным годам, Амалия беспрекословно подчинилась. Яркий солнечный свет хлынул в комнату, которая оказалась не такой уже темной и старой, стены оказались выкрашены в модный несколько сезонов назад зеленый цвет, в тон им и была обивка мебели: зеленая, в тонкую бело— желтую полоску.

Сама хозяйка сидела за небольшим круглым столиком в кресле на колесах. На ее ноги даже в такую жару был накинут теплый плед.

— Это всего лишь подагра, — улыбнулась она, заметив сочувствующий взгляд девушки, та покраснела:

— Простите, ваш сын ничего не сказал…

— Конечно. Всем в доме запрещено говорить об этом!

— А целители? Неужели она не могут помочь?

— Они разводят руками, ибо даже магия бессильна перед временем. Единственное, что они могут мне сделать, — облегчить приступы.

— Если хотите, я могу попробовать…

— Благодарю, но не стоит тратить на меня драгоценный дар… Это бесполезно, и я уже смирилась. Но что вы стоите, присаживайтесь! — хозяйка дома кивнула на кресло. Амалия подчинилась. В комнате вновь воцарилось молчание. Баронесса внимательно рассматривала девушку:

— Да, Франц сделал правильный выбор… Вы мне нравитесь гораздо больше, чем все эти вертихвостки, в последнее время появившиеся во дворце!

— Простите?

— Все эти девицы, пытающиеся привлечь внимание сначала Леопольда, а теперь и Рудольфа… Бедный мальчик, в последнее время ему сильно досталось.

Девушка весьма смущенно улыбнулась, внезапно вспомнив подслушанный разговор фрейлин, это не укрылось от баронессы:

— И не смейте смущаться, вам надо научиться принимать комплименты с достоинством, как это делали ваши предшественницы! — заявила она.

— Я постараюсь, — баронесса все больше и больше нравилась Амалии. Тем временем хозяйка дома придвинула к себе портсигар, достала папиросу:

— Вы не возражаете? — не дожидаясь ответа, прикурила, и тут же замахала рукой, развеивая табачный дым, — извините, пагубная привычка. Пристрастилась, когда поняла, что уже не смогу подняться с этого кресла.

— Как давно вы… — Амалия вновь осеклась, — Простите…

— Ничего страшного. Уже десять лет. Я считаю это расплатой: в молодости я уж слишком любила балы и развлечения… — она невесело рассмеялась, закашлялась и потушила папиросу о фарфоровое блюдце, — Я служила при дворце фрейлиной императрицы— матери, Эдмунд вам не сказал?

— Нет.

— О, это было прекрасное время. Мы так веселились… и Франц, тогда ещё кронпринц, наследник. Милый, обходительный, мы все были влюблены в него, все девушки… В императорском дворце тогда устраивали великолепные балы. Так я познакомилась с бароном Фришем, отцом Эдмунда. Очень красивый, статный, не скажу, что он был идеальным мужем, но… — она вновь закурила, — Ладно, воспоминания старухи — не лучшее времяпрепровождение для молодой девушки. Мой сын сказал мне, вам нужна помощь?

— Да, но… — Амалия тряхнула головой и решительно продолжила, — Видите ли, когда я просила барона порекомендовать мне кого-нибудь, он не предупредил меня о вашей болезни…