Дай пять

– Да ничего не случилось. Травка выросла на долю дюйма. – Он вытащил из холодильника пиво. – Твоя тетя настоящая алкоголичка. Тебе следует отправить ее в Общество анонимных алкоголиков или еще куда.

Он заметил на стойке платье.

– Елки–твои–палки, – воскликнул Торчок. – Это твое платье?

– Я купила его на свадьбу.

– Хочешь сходить на свидание? Если меня почистить, я еще сгожусь.

– У меня и так свидание. У меня в некотором роде есть на примете парень…

– Вот как? И что за парень?

– Его зовут Морелли. Джо Морелли.

– О, черт, я его знаю. Не могу поверить, что ты спуталась с Морелли. Этот парень просто неудачник. Извините за выражение, но он трахает все, что ему попадается под руку. Тебе не стоит с ним связываться. Ты достойна лучшего.

– Откуда ты знаешь Морелли?

– У нас профессиональные отношения, типа он коп, я букмекер.

– Я спрашивала о тебе, и он сказал, что никогда о тебе не слышал.

Торчок запрокинул назад голову и рассмеялся. Впервые я услышала, как он смеется, и это звучало неплохо.

– Он может знать меня под другими именами, – предположил Торчок. – Или может быть, он просто не хотел признаваться, потому что знал, что я могу проболтаться насчет него.

– И что это за другие имена?

– Секретные, – сказал он. – Если я скажу, то какой же это будет секрет?

– Вон! – я вытянула руку и указала ему на дверь.

* * * * *

В девять часов утра позвонил Морелли.

– Просто хочу напомнить тебе о завтрашней свадьбе, – предупредил он. – Заберу тебя в четыре. И не забудь, что тебе следует заскочить в участок и оставить заявление о стрельбе на Слоун–стрит.

– Ладно.

– У тебя появились наводки на Фреда?

– Нет. Ничего стоящего упоминания. Хорошо то, что я делаю это не за зарплату.

– И то хорошо, – согласился Морелли. Я почувствовала по его тону, что он улыбается.

Я закончила разговор и позвонила моему другу Ларри в «АР ДЖИ СИ».

– Знаете что, Ларри? – сказала я. – Я нашла чек. Он лежал в столе дяди. Плата за три месяца обслуживания мусоровозом. И чек погашен.

– Прекрасно, – ответил Ларри. – Принесите чек, и я открою кредит.

– До какого времени вы открыты?

– До пяти.

– Я приеду перед закрытием.

Я сунула свое барахло в сумку, закрыла квартиру и спустилась в вестибюль. Вышла из здания и пересекла стоянку. В руках я держала ключ и уже готова была открыть машину, когда почувствовала чье–то присутствие. Я повернулась и очутилась нос к носу с Бенито Рамирезом.

– Здравствуй, Стефани, – поздоровался он. – Как приятно снова видеть тебя. Чемп скучал по тебе, пока был в разлуке. Очень много о тебе думал.

Чемп. Более известный, как Бенито Рамирез, который был настолько сумасшедшим, что говорил о себе не иначе, как в третьем лице.

– Что ты хочешь?

На губах у него проступила та самая ненормальная улыбка:

– Ты знаешь, что хочет Чемп.

– Как насчет того, чтобы сказать мне?

– Он хочет стать тебе другом. Он хочет помочь тебе обрести Иисуса.

– Если ты не перестанешь преследовать меня, я получу судебный запрет.

Улыбочка осталась на губах, но взгляд похолодел и стал тяжелым. Стальные шарики, плывущие в пустом космосе.

– Нельзя поставить запрет на человека Господа, Стефани.

– Отойди от моей машины.

– Куда ты собираешься? – спросил Рамирез. – Почему бы тебе не пойти с Чемпом? Чемп может тебя прокатить. – Он провел по моей щеке тыльной стороной ладони. – Он возьмет тебя взглянуть на Иисуса.

Я сдернула с плеча сумку и вытащила из нее пистолет.

– Отойди от меня.

Рамирез тихо рассмеялся и отступил на шаг.

– Когда настанет твое время познать Господа, спасения не будет.

Я отперла дверцу со стороны водителя, села за руль и поехала. Рамирез все еще стоял на парковке. Только остановившись на светофоре за два квартала от Гамильтон, я ощутила на щеках слезы. Вот дерьмо. Я вытерла слкезы и заорала на себя:

– Ты не боишься Бенито Рамиреза!

Конечно, это было пустое и глупое утверждение. Рамирез чудовище. Любой человек хоть с крупицей разума боялся бы его. А я даже больше. Я ужасалась до слез.

* * * * *

К тому времени, как я добралась до конторы, я уже пребывала во вполне сносном состоянии. Руки перестали трястись, из носу не бежало. Меня все еще тошнило, но блевать не тянуло. Так бояться – было из разряда слабости, а я не тащусь от этих ощущений. Особенно с тех пор, как выбрала работу в правоохранительных органах. Трудно добиться эффективности, когда воешь от ужаса. Единственное утешение для моей гордости – я не выказала этот страх перед Рамирезом.

Конни накладывала ярко–красный лак на ноготь большого пальца.

– Ты обзваниваешь больницы и морги по поводу Фреда?

Я заложила чек в ксерокс лицевой стороной вниз, закрыла крышку и нажала на кнопку.

– Каждое утро.

– И что дальше? – поинтересовалась Лула.

– Я взяла у Мейбл фотографию Фреда. Думаю, я покажу ее народу, слоняющемуся около пассажа, и, возможно, похожу от дома к дому по улице за «Гранд юнион».

Трудно поверить, что не найдется никого, кто не видел бы Фреда, покидавшим парковку.

– Как–то скучновато звучит, – заметила Лула.

Я взяла копию чека и положила в сумку. Потом завела папку на Фреда, написав на обложке его имя, сунула в нее оригинал чека и запихнула? в шкаф, где хранились дела, под фамилией Шутц. Лучше бы положить в свой письменный стол… но у меня нет стола.

– Как обстоит дело с Рэнди Бриггсом? – спросила Лула. – Сегодня мы не пойдем к нему?

Я больше не знала способа достать Рэнди Бриггса, кроме как выкурить из квартиры, подпалив дом.

Из кабинета высунул голову Винни:

– Я слышу, кто–то что–то говорит о Бриггсе?

– Только не я. Я ничего не говорила, – тут же открестилась Лула.

– У тебя всего одно это плевое дельце, – напомнил Винни. – Так почему ты еще не привела этого парня?

– Я над этим работаю.

– Эй, она не виновата, он такой коварный, – вступилась Лула.

– У тебя время до восьми утра в понедельник, – заявил Винни. – Если до понедельника задница Бриггса не окажется в тюрьме, я отдаю дело кому–нибудь другому.

– Винни, ты знаешь букмекера по имени Торчок?