Дайсё-ян. Книга первая

– Грэмми? У тебя есть Грэмми? – выражает он крайнюю степень удивления.

– Да. И Хьюго. Я – талантливая девушка.

– Ты не шутишь?

– Она не шутит, – влезает в разговор Алексей. – У неё, действительно есть эти премии. А Мария заинтересована в сотрудничестве с ней. Поэтому, пригласила ЮнМи в гости.

«Во, заливает!» – усмехаюсь про себя. – «Пригласила, напоила, в пижаму нарядила. Осталось только спать уложить!»

– Как ты говоришь, тебя зовут?

– Пак ЮнМи. – отвечаю ему. – Так что, насчёт телефона, дадите?

– Алекс, – пристально смотря на меня, говорит Арнольд, – Дай, пожалуйста, ручку и на чём можно записать номер для девушки.

Сижу, разглядываю номер, небрежно записанный на салфетке.

«Вот это поворот» – думаю я. – «Кого ещё занесёт нелёгкая в наши пенаты? Джеймса Кэмерона? – было бы неплохо!

Если удастся задействовать на главную роль Арни, может получиться совсем по канону. Его «живая» мимика лучше всего подходит для отыгрыша смертельной машины. А срежиссировать я и сам смогу, если с Машей договорюсь. Покажу ей фильм, когда телами с её парнем поменяюсь, пусть оценит.

Что там за студия у неё? Часом не «Crest Animation»? Вот будет хохма!

Помнится, у «Hemdale Film», снявшей «Терминатора», на моей Земле, были финансовые проблемы, из–за чего она обанкротилась. А потом, её купил Дисней и переименовал в «Crest Animation». А что в этой реальности?»

Озвучиваю вопрос Алексею.

– Прости, что ты сказал? – переспрашивает он меня.

Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь сфокусироваться. Оказывается, я уже какое–то время неподвижно сижу за стойкой, свесив голову, и кажется, даже подрёмываю.

– Что за студия у Маши? – стараясь чётко выговаривать слова, повторяю вопрос. Почему–то, язык становится ватным и плохо слушается. – «Ч–чёрт!»

– Я владею «Warner Brothers», – внезапно раздаётся сердитый голос. – Лёша, ты зачем мне девушку спаиваешь?

Поворачиваюсь на голос, и чуть не сваливаюсь со стула от настигшего меня «вертолёта». Судорожно вцепляюсь в барную стойку, пытаясь удержать равновесие, но не рассчитываю высоту. Руки, оказавшиеся выше столешницы, не находят опору и съезжают вперёд, сметая на Алексея два недопитых бокала и тарелку с остатками картошки. А мой подбородок встречается со стойкой.

– А–аа! – издаю я полный боли и страдания вопль, чуть не откусив себе, при ударе, язык. Ощущаю солоноватый привкус – это кровь из прокушенного языка, смешиваясь со слюной, наполняет рот. Пытаюсь слезть со стула, в надежде добежать до ближайшего туалета, но запутываюсь в его ножках, окончательно теряю равновесие и лечу на пол.

В самый последний момент успеваю кое–как сгруппироваться, поэтому, частично приземляюсь на руки. К счастью. Ибо, всё, что они не самортизировали, приходится на мою многострадальную физиономию.

– У–уу! – продолжаю я свой «кошачий концерт», крепко приложившись об пол губами и носом. – «Кажется зубу хана» – мелькает запоздалая мысль, когда языком дотрагиваюсь до обломка переднего резца.

Чувствую, как меня переворачивают заботливые руки. Это Маша. Фокусирую на ней взгляд. Её красивые, изумрудные глаза наполнены гневом и страхом. Пытаюсь улыбнуться разбитыми губами, но лишь пускаю струйку кровавой слюны.

Не говоря ни слова, Маша подхватывает на руки враз обмякшее, худосочное тельце ЮнМи, и несет его к лифту. Посетители в зале провожают нас сочувствующими взглядами.

Не сопротивляюсь. Когда ещё выпадет случай, чтобы тебя девушка на заботливых руках несла? Обычно, их приходится таскать.

– Карл, на мой этаж, – произносит девушка, занося меня в распахнутые двери лифта. Поднимаемся.

Замечаю на Машином, белоснежном платье какие–то тёмные пятна. Присматриваюсь.

«Кровь!» – соображаю я. – «Моя кровь! Маша вынесла меня на руках с поля боя. Раненого. Сейчас привезёт в санчасть, станет лечить» – чувствую, как от драматизма момента, перехватывает дыхание, а глаза наполняются слезами.

– Маша, я ведь не умру? – повергаю я девушку в ступор идиотским вопросом.

– Умрёшь, – отмерев, отвечает она. – Я сама тебя добью.

– Маша, у меня был о–очень длинный день, – оправдываюсь я, шмыгая разбитым носом, из которого, неспешной струйкой, льётся, стекающая на подбородок и шею, кровь. – Тридцать шесть часов – это большая нагрузка на мой растущий организм. Без операции по снятию стресса было никак не обойтись!

Маша, молча, смотрит на меня. А я, беззастенчиво разглядываю оказавшееся так близко лицо девушки. Плотно сжатые губы, сердитый, и в то же время, беспокойный взгляд изумрудных глаз… Она – прекрасна!

– Маша, я тебе говорил, что ты очень красивая? Мы с ЮнМи в тебя, кажется, влюбились!

– Вам, с ЮнМи, кажется, надо как следует проспаться и протрезветь! – отчеканивая слова, произносит девушка.

В этот момент лифт останавливается, открываются двери, и Маша выходит, со мной на руках, в коридор. Остановившись, на миг задумывается, потом, видимо приняв окончательное решение, несёт меня в мою комнату. В комнате, она не останавливается возле кровати, а заносит меня в ванную, в душ. Прямо в одежде. Аккуратно сажает на пол, включает воду, регулирует температуру.

– Не горячо?

Мотаю головой, наблюдая как быстро намокающее платье девушки, будто фотографию, «проявляет» её фигуру. Машу, похоже, это совсем не смущает.

– Дай ка я посмотрю, что ты там себе причинил?

Маша, вдруг, «осёдлывает» меня, опираясь своими коленями в пол. Обхватывает руками мою голову, поднимает за подбородок, запрокидывая кверху, и внимательно осматривает повреждения.

– Зуб я тебе не смогу поправить. Будешь с дыркой ходить, – констатирует она. – Впрочем, как и твои мозги. Нашёл время для пьянки. – продолжает сердиться Маша. – Ты себя в зеркале видел? Твоему организму сейчас алкоголь противопоказан. Только, хорошая еда, здоровый сон и свежий воздух. Ну ка, замри! – командует она, обхватывая своими ладошками моё лицо. Вода, льющаяся сверху, здорово раздражает, но я подчиняюсь.

Маша закрывает глаза, а от её ладоней исходит ощутимый жар. Ощущаю, как начинает щекотать лицо в повреждённых местах. Так проходит минут пять. Потом, она открывает глаза и убирает руки с моего лица. Критически осматривает свою работу.

– Покажи язык, – просит меня девушка.

Показываю, предварительно ощупав им обломок зуба. Результат не радует. Маша замечает мои манипуляции и утешительно произносит:

– Язык в порядке, а зуб до свадьбы заживёт.

Подвисаю, не зная как реагировать на такое «утешение». Это намёк на то, что я никогда не женюсь или, на то, что я теперь, скажем так, противоположная сторона? В любом случае, коренные зубы не отрастают повторно.