Дайсё-ян. Книга первая

После «выяснения отношений», Маша, одетая всё в ту же мужскую рубашку, на голое тело, взяла меня за руку и потащила завтракать.

Оценив размеры лифта, в котором спускаемся вниз, и стройные Машины ноги, задаю мучающий меня вопрос:

– А откуда у тебя мужская рубашка?

Неприличный вопрос, надо признать, но ничего поделать с собой не могу. Бесы тянут за язык – как обычно.

Маша, по заговорщицки оглядывается вокруг, приближает свои губы к уху ЮнМи, и, вращая глазами, театральным шёпотом произносит:

– У Лёши экспроприировала.

Она смеётся, а я, потирая полуоглохшее ухо, недоумённо смотрю на неё. Что–то, как–то, мне не весело.

Отсмеявшись, девушка переходит на серьёзный тон.

– Он заказал гору одежды, с доставкой. А я, в момент приезда курьера, была дома. Ну и приняла товар. Лёша высокий и худой, рубашки у него соответствующие. Я «позаимствовала» парочку. – Девушка крутится перед зеркалом, оценивающе разглядывая себя. А я – выдыхаю.

«Она же прекрасно поняла контекст, но ловко сыграла дурочку» – осознаю я тактичный ход Маши, и корю себя за несдержанность. Чтобы как–то сгладить момент, делаю ей комплимент:

– Тебе очень идёт.

– Спасибо. – Маша продолжает разглядывать себя в зеркало лифта, а я заканчиваю фразу:

– Только, слишком откровенно, на мой взгляд. Ты меня смущаешь.

На этот раз, взгляд её изумрудных глаз предназначается мне.

Двери лифта открываются, но девушка не спешит покидать его кабину. С интересом разглядывает моё отражение в зеркале.

– На это должны быть причины, когда парня смущает девушка. – после длинной паузы, произносит Маша.

Стою, краснею.

– Что происходит, Серёжа? Я тебе нравлюсь? – самым серьёзным тоном спрашивает меня девушка.

– Да. – не отпираюсь я. – Ты мне нравишься.

Закрываю глаза. Пытаюсь считать про себя, чтобы успокоиться. – «Что ты делаешь, Юркин?!» – бьётся, пульсирует жгучая мысль.

– Серёжа, посмотри на меня. – будто из далека доносится до меня чудесный голос Маши.

Открываю глаза. Нет, это не отражение в зеркале. Это моё отражение в её, изумрудных глазах.

– Это всё ненастоящее, – проводит Маша руками сверху вниз, вдоль тела. – Тебе понравился мираж.

– Я не понимаю тебя. – спрашиваю я у девушки. – Что ты имеешь в виду?

– Серёжа, у меня способность – нравится людям. – Генетическая. – поясняет она. Моё тело выделяет феромоны, которые, попадая в твой организм, стимулируют выработку коктейля из гормонов, отвечающих за состояние влюблённости – дофамина, фенилэтиламина и эндорфина. В независимости от того, хочу я этого или нет, в меня всегда, ВСЕ влюбляются. Меня такой создали, и я ничего с этим не могу поделать. Прости.

Вновь играем в гляделки.

«Да, так изящно меня ещё не отшивали» – доносится запоздавшая мысль. – «А чего, собственно, я хотел? Чтобы, Маша кинулась ко мне на шею? Да и кому – мне? ЮнМи, вряд ли понравился бы подобный опыт, а того Юркина, который мог на что–то рассчитывать, уже нет.

Вспышка гнева накатывает внезапно. Гнева на всё. На правительство, что вздумало позапугивать народ перед выборами. На ГуаньИнь, что запихнула меня в женское тело. На судьбу, приведшую меня сюда. На Машу, с её способностями, будь они неладны! На этот лифт!

Зеркало передо мной ни в чём не виновато. Но, именно оно принимает на себя всю мою ярость. А в сотне осколков отражается стекающая по руке кровь.

Мария не вмешивается. Просто смотрит, как я крушу предметы обстановки. А я, перегораю. Стержень, державший меня всё утро, куда–то исчезает. Колени подламываются, и я сползаю на пол изувеченной кабины лифта. Маша садится рядом.

– Пусть это прозвучало жестоко, но я должна была тебе сказать. – произносит девушка, осторожно беря своими ладошками мою искалеченную кисть.

– Зачем? – спрашиваю я, не пытаясь сдерживать льющиеся из глаз слёзы.

– Чтобы ты осознал границу между явью и сном, Серёж. Границу между миражом и реальностью. Чтобы, когда ты в следующий раз скажешь мне эти слова, они были продиктованы тобой, а не химической реакцией твоего организма. – Маша делает паузу, ожидая, когда до меня дойдёт смысл сказанных ею слов, и заканчивает. – Распахни сердце и твоя душа отзовётся для истинных чувств.

Расширенными глазами смотрю на девушку. Слёз – как не бывало.

– Что ты сказала? – восклицаю я, и в порыве вдохновения, не замечая боли в искалеченной руке, сжимаю ладонь девушки.

– Распахни своё сердце. – с готовностью повторяет Маша. Я так сказала.

– «Мне б побыть настоящим, было бы счастье, лишь на мгновение» – шепчу я. – Маша, ты – мои крылья!

Завтрак, как и в прошлый раз – выделяется изобилием. По–моему, повар решил приготовить все блюда мира, обычно подаваемые в это время к столу. Блюда европейской кухни, в основном. Собираю в кучку разбегающиеся глаза, и принимаюсь за подсовываемые мне Машей яства. Не привередничаю.

Ещё бы мне привередничать, после того, что я устроил в лифте. Сижу, не бухчу.

Маша, прямо в лифте взялась лечить мою искалеченную руку, а я, рассматривая багровые пятна на её рубашке, с грустью отмечаю про себя, что вот уже второй – «Нет, третий!» – раз пачкаю кровью её вещи.

– Госпожа Лёр, у Вас всё в порядке?

Это охранник, выскочивший на устроенный мною шум, отрабатывает своё жалование. Надо признать, не слишком он оперативно среагировал. Или, замешкался, не зная как поступить?

Впрочем, всё равно, молодец.

– Всё в порядке, Дэвид. – отвечает охраннику Маша. – Всего лишь, небольшая неловкость.

– Может быть, вызвать скорую? – смотря на наши окровавленные руки, предлагает охранник.

– Не нужно. Всего лишь пара царапин, с которыми я уже справилась. – Маша смотрит на охранника, и её глаза на миг вспыхивают, словно отразивши яркий свет. Тот отводит взгляд, и произносит:

– Простите за беспокойство, госпожа Лёр. Я действую согласно инструкции.