Дайте собакам мяса

Татьяне я всё рассказал, хотя она и не спрашивала, но какой-то внятной реакции не добился. «Это та девушка, с который ты был в театре?» — и всё. Впрочем, человек, который делил Высоцкого с двумя женами, по определению не может быть слишком ревнив. Во всяком случае, как я и ожидал, она не стала закатывать истерики или требовать срочно выставить «эту шлюху» за дверь. Она и слов-то таких не произносила. Я вспомнил нашу беседу на эту тему.

— Нина? Красивое имя.

— Обычное, но, боюсь, после общения со мной «Кавказскую пленницу» она будет смотреть совсем другими глазами.

— Это точно… у меня одну героиню звали Галей, я теперь к этому имени очень странно отношусь.

И всё — отвернулась и пошла заниматься своими делами, оставив меня разгребать то, что я успел наворотить в самом начале своей попаданческой биографии.

И вот предупрежденная мной Нина, которой уже пару дней не должно было быть в нашем районе, сидит на лавочке и мирно беседует с соседкой, которую я попросил приглядывать за моралью в отдельно взятой квартире отдельно взятого сотрудника госбезопасности. Я оглянулся на Татьяну, которая уже выбралась из такси и с любопытством смотрела на Нину — по её лицу было невозможно понять, помнит ли она их встречи у Золотухина и после «Доброго человека…». Потом у меня в голове что-то щелкнуло, я вернулся к машине и попросил водителя немного подождать, подкрепив просьбу стандартным рублем. Разумеется, он согласился.

— Лидия Николаевна, здравствуйте! Нина, привет! Ты тут какими судьбами?

Ответила мне Лидия Николаевна.

— А я её к себе пожить пустила, — сказала эта нелегалка. — У тебя она всё убрала, а ей скоро уезжать, вот я и пожалела девочку. У меня же две комнаты, одну могу выделить легко.

Было видно, что она очень гордилась собой. А вот Нина слегка покраснела, слушая эти откровения.

— У нас выезд перенесли, сначала хотели в пятницу, но потом на субботу, — добавила она. — Вот, поеду сейчас…

Татьяна неслышно подошла к нам и встала рядом, взяв меня под руку.

— Здравствуйте, — сказала она. — А мы только с поезда.

— Здравствуй, — Лидия Николаевна, кажется, сразу оценила её животик и как-то хитро посмотрела на меня. — Теперь тут будешь, с ним?

— Да, — просто ответила Татьяна.

— Что ж, хорошо…

Мне эта ситуация совсем не нравилась.

— Нина, а ты откуда уезжаешь и во сколько? — перевел я разговор.

— От института, нас автобус будет ждать, — она посмотрела на часы, — в десять. Я успею! Просто попрощаться хотела и спасибо сказать…

Ситуация наконец сложилась. Я почему-то думал, что стройотрядовцы поедут к месту своей работы на поезде — плацкарт, песни под гитару и всё остальное, что положено делать выпущенным на волю студентам. Вот только поезда обычно отправлялись вечером, а сейчас стояло относительное утро, и отправляться на вокзал Нине было просто-напросто рано. Но конкретно этому отряду выпал шанс провести увлекательные несколько часов в автобусной поездке, и его отправление намечалось через два часа — достаточный срок, чтобы добраться до пищевого института из любой точки Москвы или почти из любой точки ближайшего Подмосковья. Ну а Нина, примерно зная время нашего прибытия, решила перехватить нас у подъезда, чтобы, видимо, хоть немного сгладить неловкость ситуации. Про Татьяну она тоже знала — хотя про беременность я ей не говорил. Впрочем, получилось всё равно неловко, но тут уж ничего не поделаешь.

— Благодарить не надо, всё и так получилось хорошо. Квартира же целая?

— Целая…

— Вот и замечательно, — сказал я. — Тогда, думаю, ты будешь не против, если тебя к автобусу подвезет такси?

Я указал на машину.

— Ой! Я не зна…

— Значит, не против, — улыбнулся я. — Только тогда надо прямо сейчас ехать, водитель долго ждать не будет, у него план. Ты готова?

Если я что-то и понял про эту девушку — это то, что она малоустойчива к напору. Если её начать забалтывать, она быстро сдавалась и делала то, что ей говорили. Не самое правильное качество, но в этом СССР вполне распространенное, чем, к сожалению, уже сейчас пользуются разные аферисты. Впрочем, в перестройку перестраивалось не только народное хозяйство страны, менялась и психология населения — тех, кто не мог быстро адаптироваться к новым условиям, демократы в девяностые с легкостью списали в «сопутствующие потери», и у них даже ничего не ёкнуло, хотя речь шла о погубленных жизнях и сломанных судьбах миллионов людей. Но я творил добро, поэтому считал себя вправе использовать слабости Нины.

— Д-да… — кивнула она. — Г-готова… мы уже позавтракали, да, Лидия Николаевна?

— Точно, позавтракали, — с достоинством кивнула та и посмотрела на меня так, что мне стало очень стыдно. — Ты езжай, девочка, на машине действительно сподручней, чем до метро добираться…

— Но у меня…

— У меня есть, — я снова улыбнулся. — За это, Нина, не волнуйся. Будто ты меня не знаешь.

— А…

Я так и не узнал, что она собиралась сказать. Отошел к машине, переговорил с шофером, который даже назначил очень божеский ценник — правда, лишь после того, как я, доставая бумажник, «случайно» продемонстрировал бордовое удостоверение. Но теперь я был уверен, что с Ниной всё будет в порядке, что её не станут разводить на дополнительную оплату — сейчас народ всё же боялся трехбуквенных организаций, а найти этого таксиста было легче легкого, даже если не запомнить номер машины. Наверняка у него есть оплаченное место у Киевского вокзала, терять которое ради нескольких рублей просто глупо.

Прощание вышло немного скомканным. Лидию Николаевну Нина обняла — я поставил себе заметку потом уточнить у соседки, что она дальше собирается делать с этой студенткой; меня обнимать не стала — и слава богу. Татьяне просто сказала «до свидания» — но та даже глазом не повела.

А когда такси уехало, увозя Нину в другую жизнь, Лидия Николаевна со вздохом заметила:

— Хорошая девушка… — и всё-таки посмотрела на меня с немым укором.

* * *

— Забавно, — сказала Татьяна.

Она скинула туфли и буквально упала на кровать, тут же закрыв глаза. Мне хотелось последовать её примеру, но я мужественно занялся разбором наших чемоданов и инспекцией квартиры.

— Что именно забавно? — спросил я, разглядывая свой мундир, который, кажется, ни на йоту не изменил своего положения и висел ровно так, как я его оставил в феврале.

Правда, его нужно было хорошенько очистить от пыли, прежде чем использовать по назначению. Фуражку я тоже посмотрел — а заодно проверил, чтобы за ней не осталось неучтенных духов «Climat». Конечно, Нина не была мстительницей или чем-то в этом роде, но береженного бог бережет. Идея подарить одинаковый парфюм всем своим женщинам уже не казалась мне гениальной — хотя Нина, кажется, решила не душиться перед многочасовой поездкой на автобусе.

— Девушка эта и её отношение к тебе, — объяснила Татьяна. — Ты знаешь, что она воспринимает тебя, как отца, а не как потенциального партнера? Это хорошо со стороны заметно, но ты, наверное, этого не видел.

— Не видел, — согласился я. — В своё оправдание могу сказать, что и Лидия Николаевна этого тоже не видела. Думаю, она нас уже мысленно поженила, несмотря на то, что мы с Ниной последний раз встречались пять месяцев назад. Правда, она тогда ночевала тут, пусть это и звучит пошло, но мне нужно было как-то ключи ей передать, так что это не считается.

— Не считается, — эхом откликнулась она. — Ты знаешь, что тебе не нужно оправдываться?

— Догадываюсь, — я всё-таки подошел к ней и сел рядом. — Оправдываются те, кто в чем-то виноват. Я же себя виноватым не считаю. Тогда была одна жизнь, сейчас другая…

— И какая тебе нравится больше?

Я ухмыльнулся и взъерошил ей волосы.

— Я не смогу ответить на этот вопрос. Это как спрашивать у матери, кого из детей она любит больше. Тогда было так, сейчас вот эдак… между тогда и сейчас — вообще что-то третье. А до этого всего — четвертое, пятое и шестое. Обычная жизнь, в которой что-то, наверное, стоит выделять, потому что некоторые моменты не повторить, но каждый момент хорош сам по себе и в своё время.