Даже если ты уйдешь

– Я думала, это просто гора мышц и ноль извилин, - сокрушалась подруга.
– А боксерский клуб, оказывается, его! Его, представляешь?!

– Представляю, - улыбнулась Эсми.
– И что тебе не нравится?

– В том-то и дело - всё!

– Почему?
– выпучила глаза Эсмигюль.

– Мне не нравится его вспыльчивость - он жуткий собственник. Мне не нравится, что он чуть моего бывшего не отправил на тот свет, когда тот снова объявился.

– Ох уж эти бывшие, - покачала головой подружка.

– А еще мне не нравится реакция моего тела на его…на его…-она принялась размахивать руками, рисуя в воздухе нечто непонятное, - Короче, на его….достоинство.

Эсми прыснула в ладошку и чуть не рассыпалась от того, что стало больно смеяться. Но она уже не могла остановиться.

– Какое хоть достоинство?
– еле отдышавшись, просипела она.

– Огромное, - закатила глаза Вика.

– Хм, - сдерживая новый приступ смеха, усмехнулась Эсми.
– Хорошие сапоги, надо брать.

– Ты не понимаешь! Мы совершенно разные!
– воскликнула Кимская.
– Я хрупкая корейская женщина. Да, мне 38, но спасибо генетике, я выгляжу на 25. А он…он большой русский медведь, боксер и отец-одиночка.

– Последнее, скорее, большой плюс, - заметила Эсми.
– Уважаю таких мужчин.

– Всё не как у людей, - фыркнула Вика.

– А по-моему, ты всё усложняешь. Как ты сказала, зовут твоего мужчину?

– Андрюша, - тут же с придыханием ответила Кимская.

– Ну вот видишь, он уже для тебя Андрюша. Не Андрей, не Андрюха. А Андрюша. Ты что втюрилась?

– Нет!
– возразила Вика.
– Конечно, нет!

– Конечно, да, - передразнила Эсми.
– Послушай человека с раком и после химии: живи здесь и сейчас! Люби так, как велит тебе сердце. Отбрось все свои сомнения. Да, после первого неудачного брака ты боишься снова обжечься. Как и я. Жизнь такая непредсказуемая и короткая. Так почему бы не попробовать?

– Потому что страшно. Ты права, Цветочек.

– Если тебе страшно, посмотри на меня, - она прошлась ладонью по своей лысой макушке.
– Сейчас я так рада, что в моей жизни появился Муслим. Хотя тоже жутко боялась. А он ведь каждый день меня спасает. Он и дети вытаскивают меня из этого болота. Каждый Божий день.

Всматриваясь в лицо подруги, Виктория задумалась: а может, плюнуть на все и броситься в омут с головой? Тут на кухню по-хозяйски и походкой богини вошла лощеная кошка золотистого окраса, запрыгнула на колени Эсми и потерлась о ее грудь. Та почесала ей за ушком, получив в ответ довольное мурлыканье.

– О, а это еще что за чудо?
– умилилась Вика.

– А это Мими - британская короткошерстная. Я тебе про нее говорила. Представляешь, как-то Муслим пришел с работы с коробкой, в которой лежал котенок. Я так удивилась, а он мне говорит: “Ты же хотела кошку”. Я этого не помню совсем, отвечаю: “Так я, наверное, бредила”. Посмеялись, конечно, но кошку оставили.

– А почему Мими?
– разулыбалась Вика, глядя на то, как аристократка ластиться к хозяйке - любит ее.

– А это Ситора придумала. Тискала ее, прижала и приговаривала: “Какая мимишечка”. Так и придумали имя. По-моему, ей подходит, очень по-английски.

– Тоже кошку завести, - задумалась Кимская.

– Мужика заведи, - хмыкнула Эсми.
– А желательно Андрюшу.

***

– Боишься?
– прошептал Муслим, поглаживая жену по руке. Ее голова покоилась на его сильном плече, а ладонь лежала на груди. Из открытого окна доносились звуки летней ночи, а легкий ветерок всколыхнул занавески и затих.

– Да, - призналась Эсмигюль.
– Но я очень рада, что дошла до этого. Подумать только - завтра уже ложиться на операцию.

– 15 миллиметров. Это победа!

– Победой будет ремиссия.

– А она обязательно будет. Нурик сказал, что динамика положительная, метастаз нет. Нам повезло.

– Везунчики, - усмехнулась женщина.

– Будешь по мне скучать?

– Нет, - выпалил Муслим.

– Эй, - она легонько хлопнула по грудной клетке, а он накрыл ее пальцы своими и сжал их. Эсми подняла на него глаза и тут же прикрыла их, когда он нежно поцеловал ее в лоб.

– Конечно, я буду скучать…

Муслим коснулся губами сначала одного закрытого века, затем другого, скользнул к щеке, кончику носа и остановился на губах. От его искренней, тихой, медовой ласки, сердце Эсми завелось и забилось сильнее. Ответив на поцелуй любимого мужчины, она прошлась подушечками пальцев по щетине и поняла, что задыхается от внезапной волны желания, что накрыла неожиданно и с головой. У них давно не было близости, несмотря на то, что сохранились поцелуи и объятия. Но химия отняла столько сил, что думать о сексе совершенно не хотелось. А еще она жутко стеснялась своей болезненной худобы и лысины. Сейчас же она обо всем забыла, потому что внутри от одной искорки разгорелось пламя, поглотившее на своем пути все сомнения, боль, отчаяние, непринятие.

– Надо остановиться, - прерывисто дыша, предостерег муж.

– Да, - отозвалась она грустно, вспомнив, что завтра операция и ей вообще ничего нельзя.

– Ничего, потом наверстаем. Вся жизнь впереди.

– Ты думаешь?
– положив голову на его грудь, она слушала как бьется его сердце.

– Уверен.

***

А утром было долгое прощание с детьми. Они крепко обнимали, целовали, ластились, как котята и не хотели отпускать, прижимаясь к матери. Эсми поглаживала их по волосам, целовала в макушки, твердила себе, что плакать ни в коем случае нельзя. Даже Мими прибежала и устроилась у ног, тихо мурлыча свои заклинания.

– Все будет хорошо, мои хорошие. Если операция пройдет по плану, то через неделю выпишут.

– А мы можем тебя навещать?

– Скорее всего только через окно сможем с вами общаться.

– Мам, - Ситора отстранилась и смахнула соленую влагу с щеки.
– А у нас для тебя подарок.

Девочка убежала в комнату и вернулась с красочным картонным пакетом. Эсми открыла его и достала приятное на ощупь, легкое одеяло с фотографиями. Накрыв им свои ноги, она вглядывалась в снимки и прикрыла рот, чтобы не разрыдаться.

– Мы с Руфиком выбирали фотографии. А бабушка помогла с тканью, - объяснила дочь.

Эсми пробежалась пальцами по фотокарточкам и воспоминания мгновенно ожили в голове. Вот двойняшки только начали держать голову, вот она с ними во время купания, кормления, на прогулке, вот она сидит между двумя детскими стульчиками и одновременно протягивает ложки с детским пюре Руфат и Ситорое. Первый класс, первые раз на море, Эсми с родителями, братьями и сестрами, с Сонечкой, с Викой, и наконец, с Муслимом. Фотография у снеговика, где они стоят всей семьей и Эсми еще не знает своего диагноз, снимок со свадьбы, где он в брюках и рубашке, а она в обычном нарядном платье - без пафоса, тихо, по-домашнему.

– Будешь укрываться им в больнице, - сказал Руфат, обняв маму за плечи.
– И мы всегда будем рядом.

– Мой лучший подарок от жизни - это вы, - Эсми поочередно поцеловала детей, утешая и благословляя их.

– Нам пора, - в дверях появился Муслим.

– Да, - кивнула она.
– Дай нам еще немного времени, - попросила она не столько у мужа, сколько у Всевышнего. Ей нужно еще немного времени на этой земле, чтобы жить, быть любимой и дарить эту любовь тем, кто рядом.

Мои хорошие! Спасибо вам за вчерашние комментарии. Извините, что не смогла ответить на последние, у нас уже был вечер и моим телефоном завладели маленькие ручонки.