Deadly Cosplay

Медленно развернувшись, Такаши стал свидетелем невиданного преображения: огонёк зажигалки укусил сигарету, и, сделав глубокую затяжку, незнакомец скользнул пальцами по лицу и подцепил спадающую на лицо челку, затем заправил её назад, открыв преобразившееся лицо. Очки исчезли, явив серый оттенок кожи со стигматами на лбу. Янтарно-жёлтые глаза со смешинками искоса поглядывали на вытянувшееся лицо косплеера, медленно осевшего на пол.

— Т-ты-ты!..

— Если ты не отрежешь себе один палец, я отрежу сам — два. Решай.

— Тикки Микк, — выплюнул, икнув, Такаши, и глупо засмеялся, застреляв взглядом по ожившему персонажу. — Да я же просто сплю!

— Вот и проверишь заодно! — порывшись во внутреннем кармане, Тикки достал нож и воткнул его в стол.

Такаши ползком добрался до полки, поджал колени под себя и долго смотрел в рукоятку ножа, просто не представляя, как вообще его вытащить из стола.

— Ну, я жду, нам ещё дальше играть две партии, скоро твоя остановка, малыш.

Такаши со всей силы вытащил нож, покрутил его в разные стороны, попробовал кончиком пальца на острие, и когда на подушечке пальца выступила рубиновая бусинка, затрясся со всей силы.

— Один или два пальца — решай, — напомнил Микк.

Уверяя себя, что это лишь сон, и отрубив себе палец, он просто проснётся, Судзуки удобно пристроил руку на стол, вытянув только мизинец, и занеся нож, без зазрений совести полоснул им по пальцу, разрезавшим плоть как кусок масла. По-идиотски, непонимающе, Такаши смотрел на отрубленный палец, не сразу из-за выплеснувшегося адреналина осознав, что натворил. И что это не сон, когда адская боль пронзила изувеченную руку, откуда хлестала кровь.

Истошно взревев раненным зверем, Такаши зажал кровоточащую рану и попытался схватить палец, чтобы прижать его обратно, будто он мог срастись с рукой обратно. Но Тикки подхватил свой честно выигранный приз и, замотав в платочек, убрал во внутренний карман.

— Ну вот, совсем же не трудно.

— Сука! Больно! Больно! Это не грёбаный сон!

— Ну, конечно нет! Ты ведь не конченый псих, чтобы самому себе во сне пальцы рубить! — и сделав очередную затяжку, Тикки подцепил колоду. — Итак, ещё две партии.

— Нет! Нет! Пожалуйста! Прошу тебя! Выпусти меня! Я всё понял, ты всё-таки нашёл меня! Это ведь ты, Игараши! Кто ещё может так идеально перевоплощаться! Ты ведь всегда был потрясающим, лучшим косплеером! — Такаши на грани безумия и на лезвии боли не понимал, что уже сам несёт в сердцах, крича и жестикулируя как истинный оратор, он готов уже был вскочить на ноги, чтобы завопить на всю округу, какой Игараши прекрасный друг и косплеер. Но Хикару остался безучастным, медленно куря, он снизу вверх, скучающе наблюдал за потугами бывшего друга.

— Мне не нужна твоя лесть.

— А что тебе нужно? Скажи, что нужно, я всё отдам!

— Давай так, ещё одна партия, хорошо? Если ты выиграешь, я тебя, так и быть, отпущу. Если проиграешь, ты вырежешь себе этим же ножом любой орган на свой вкус.

— Вырежу? — голос завибрировал как трещащая струна под давлением безжалостного пальца.

— Именно. В этом нет ничего трудного, поверь, приятель. Ты ведь учишься в медицинском, для тебя это не должно составить проблем.

В полуобморочном состоянии от болевого шока, не отдавая отчёта своим действиям, Такаши поднял свою стопку карт и выкладывал карты, не думая и не придавая этому никакого значения. Полностью свихнувшись, не следя за игрой, он смотрел, как чужие карты пожирают его, как его карты скапливаются, окропляясь его собственной кровью.

Он проиграл, даже не осознав от боли и страха, что вообще играл. Смотрел вытаращенными глазами в оставшиеся карты и воткнутый нож в стопку битых карт. На безумную растянувшуюся улыбку на перекосившемся лице. На темнеющий в жажде крови взгляд. Лицо было словно маска смерти. И точно так же, как не отдавая отчёта игре, Такаши выхватил нож и вскочил, упав на Хикару, воткнув в его живот лезвие и придавив собственным телом, сжимая рукоятку, боясь отпустить. Крича и плача, он втыкал её глубже, слыша как скользит нож в плоти.

— А это неприятно, — кашлянув кровью в лицо бывшего друга, Хикару ухватился за руку, сжимающую рукоятку и, разинув пасть, в уголках губ которой вытянулись клыки, вонзился в шею Такеши.

Сидзуку, дрожа и хрипя, опустил нож, и окровавленными руками толкнул в грудь Хикару несколько раз, пытаясь отцепить от себя, и хрипло вскрикнул последний раз — в его тело вошла рука, пробирающая путь к сердцу, отодвигая другие органы. Испив крови, Игараши вырвал сердце Такеши и ногой откинул его от себя на противоположную полку. Вытащил из живота нож, вытер его белым платочком и, сложив, спрятал во внутренний карман. А сердце бросил рядом с телом, рассыпав на смертном ложе карты вместо венков.

— Теперь твой долг оплачен, малыш.

========== Ночь 8. « Грязная кровь или Вампир, любящий людей» ==========

Мацура Акира не пролила ни единой слезинки по умершим друзьям. Её жизнь превратилась в один большой ступор, в котором она брела как во сне, не зная выхода, но и не помня, как вошла в него. Дни сменялись ночами, ночи — днями. Цифры мелькали друг за другом точно так же, как убавлялись числа в их количестве.

Когда Акира забирала лёд из бара внизу отеля, в котором жила последние дни, руки бессильно опустились, выронив ношу. Мацура смотрела в телеэкран, где на убавленной громкости передавали новость про жестокое убийство, произошедшее в скоростном поезде из Токио. В том самом, на котором должен был отправиться Такаши.

Не проронив ни слезинки, прошлёпав по льду, Акира направилась к лифту и едва одними губами напевала песенку, которую ей поведал Такаши в электричке.

Десять негритят отправились обедать,

Один поперхнулся, их осталось девять.

Девять негритят, поев, клевали носом,

Один не смог проснуться, их осталось восемь.

Восемь негритят в Девон ушли потом,

Один не возвратился, остались всемером.

Семь негритят дрова рубили вместе,

Зарубил один себя — и осталось шесть их.

Шесть негритят пошли на пасеку гулять,

Одного ужалил шмель, их осталось пять.

Электронная карточка от номера, замок, тёплый ламинат, по которому Акира, сбросив обувь, шлёпала в сторону телефона, чтобы вызвать полицию. Тишина на той стороне. Обрезанный провод от телефона. В сумочке нет мобильника. Словно треклятый телефон в насмешку решил сбежать. Мацура, прикрыв лицо рукой, направилась обратно к двери, но замок заело, и электронная карта не желала выпускать её.

Акира судорожно вдохнула и выдохнула, направившись в спальню, но едва не столкнулась с препятствием по пути. Руки её легли на выпуклую лакированную поверхность, прохладную и приятную на ощупь, Акира провела вдоль неё, пока в свете луны и неоновой жизни ночного города не разглядела крест. Шаг назад, два, гроб посреди спальни. Мацура толкнула крышку, с грохотом упавшую на пол, открыв бархатную пустоту. Никого.