Deadly Cosplay

Плача и скуля, Акира запустила в себя два пальцы на одну фалангу, не чувствуя ничего кроме стыда, дискомфорта и унижения. Мотала головой, пытаясь заставить омертвевшие, будто задеревеневшие, пальцы двигаться. Но мышцы влагалища будто окаменели вместе со всем телом, не впуская глубже.

— Глубже.

— Не могу, мне мешает…

— Что мешает? Давай говори, не стесняйся, все ведь свои. — Алукард присел рядом, ласково, поддерживающе погладив ледяную щеку, убирая мокрые от пота и слёз пряди за ухо.

— П-плева. Я девственница.

— Вот так сюрприз, — присвистнул вампир, даже вскинув пистолетом. — Для кого же себя хранила?

— Н-не знаю. Пожалуйста, отпусти меня. Я никому ничего не расскажу.

— Это уж точно.

Алукард накрыл ладонь Акиры своей, показывая, как следует двигать, и поднялся выше, холодной тканью перчатки очертив линию вдоль живота, поднялся к груди, болезненно поигравшись с сосками, ласково щелкнул по подбородку, и резко схватил за челюсти, повернув к себе.

— Открой.

Щелкнул замок ширинки. Сквозь слёзы, зажмурившись, Акира открыла широко рот, как только могла, позволяя войти в себя жилистому члену. Она давилась и стонала, моля, чтобы пытка прекратилась, но вампир двигался быстрее и грубее, насилуя её рот, при этом не позволяя прекращать ласкать себя.

Не выдержав Мацура задела зубами плоть, отчего вампир прошипел, и намотав пряди в кулак, отодвинул голову Акиры, выйдя из неё. Девушка зашлась в тяжелом кашле, рабочей рукой, измазанной в выделившейся смазке, она схватилась за шею пытаясь восстановить дыхание. Она расслабилась, чем совершила ошибку.

Ведь до её не тронутого никем лона дотронулся холодный металл, прошедшийся вдоль щели, словно ласкающие пальцы. Акира распахнулась глаза и дёрнулась назад, но Алукард надавил на живот, пришпорив нечеловеческой силой к кровати. Приставленное к половым губам дуло пистолета тёрлось о клитор, улыбка вампира тянулась как трещащая струна, приносящая такой же дискомфорт.

— Давай же, раздвинь ноги шире. И только попробуй свести их, ты ведь не хочешь, чтобы я выстрелил?

В горле пересохло так, что не сглотнуть. Не то что произнести хоть слово. Опустошённый взгляд скользнул к потолку, голова чуть наклонилась в бок, Акира медленно развела ноги шире, уверяя себя, что она сильная. Бывает и хуже, это не верх страданий. Она сможет всё вынести и выжить. От соприкосновения незнакомого твёрдого предмета с нежной плотью, Акира попыталась свести ноги, но представив как палец тянет курок, переборола себя.

Неожиданно резко пистолет вошёл, заставляя вскрикнуть от раздирающей пополам боли. Акира выгнулась, попытавшись слезть с пистолета, пронзившего её словно кол. Она не переставала вопить, била вывернутой рукой по простыням, другой схватившись за руку, давящую на её живот, чтобы не сбежала. Мотала головой, и судорожно сводила и разводила ноги в болезненной судороге. Кровь струилась по дулу пистолета, орошая простыни.

Алукард вытащил пистолет из пронзённого лона и провёл длинным языком вдоль дула, слизывая девственную кровь. Акира мелко дрожала, в ужасе смотрела на пистолет в собственной крови, несколько капель осталось, и вампир протянул его к ней.

— Ну же, попробуй себя, твоя девственная кровь и горечь металла — настоящее изысканное блюдо, какое не встретишь нигде.

Едва заставив открыть себя рот, Акира высунул язык и быстро мазнула по горькому стволу, подавила в себе желание сплюнуть, и глухо простонав запрокинул голову.

Боль не уходила, как и пистолет, вторгшийся вновь в её изувеченную плоть. Ствол пистолета вошёл. От давления и боли плоть сжалась сильнее вокруг инородного объекта, вызывая ещё больший дискомфорт. Не дав привыкнуть к худшему ощущению, которое могла испытывать Акира за всю свою жизнь, Алукард задвигал пистолетом, вырывая истошные вопли и ничего не значащие для него мольбы остановиться.

Ведь Игараши не мог оторваться от застеленных пеленой слёз глаз Акиры, полностью зависимой от его рук. Беспомощная, переломанная игрушка, о которой он мечтал, а получив, сломал как настоящий капризный ребёнок.

От живота он провёл рукой выше и болезненно-грубо сжал грудь, пальцами лаская сосок, вытягивая его, пощипывая.

Долго он насиловал её пистолетом, пока не устала рука, и также как внезапно вошёл, вытащил дуло, откинув в сторону оружие.

Оттраханная пистолетом, тяжело хрипя, от сорванных связок не в силах произнести ни слова, Акира благодарила судьбу за то, что пытка окончена. Лишь мгновение обманчивой свободы, прежде чем из груди вырвали такой крик, как если бы в неё вошли лезвием ножа. Ведь пытка не кончилась. Пистолет уступил место вставшей вампирской плоти, ворвавшейся в её изувеченное, истерзанное лоно.

Акира выгнулась, вцепилась ногтями в лицо вампира, царапая до крови, пытаясь отомстить такой глупой выходкой. И кричала, оглушая себя, будто крик мог заглушить и саму боль. Он двигался быстро, грубо, входя глубоко с напором, так чтобы боль разливалась по всему телу. И слизывал солёные слезы вперемешку с капающей со своего лица крови на щеках Акиры.

Развязный грязный поцелуй в губы, глубокий, что нет сил дышать, Мацуре казалось, что её насилуют со всех сторон, метя территорию даже языком, что толкался в неё, очерчивал нёбо и дёсны, и Акира сжала зубы в попытке укусить, отчего Алукард жутко рассмеялся. И для показательного примера, как следует кусать правильно, впился клыками в её губы, испивая в поцелуе кровь.

Кровь струилась по губам, стекала по щекам к шее, исчезала невидимая на алых простынях. Акира задыхалась, когда вампир отстранился от искусанных разодранных клыками губ. Девушка судорожно дышала, будто это были её последние вздохи. Она перестала биться, смирившись с тем, что её трахают как последнюю шлюху, беспощадно, эгоистично, сжимая шею в шутливом удушье, и горячий скользкий язык слизывает стекающую с губ кровь.

Алукард приподнялся, приняв сидячее положение, не снимая с члена больше не сопротивляющееся тело, и посадив на себя, продолжил движения, ногтями ведя по позвонкам, наслаждаясь судорожной дрожью, провёл по округлой груди, зажав бусинки сосков, провёл языком, и, зажав между зубами, наслаждался музыкой из беспомощного скулежа. Кровь капала ему на подставленный язык, и лениво слизав её с покрывшейся мурашками груди, вампир поднялся к шее и, вытянув клыки, впился в тонкую шею с хрустом, будто в треснувшую хлебную корочку.

Акира выпучила от боли глаза и наклонила голову, будто подставляя вену под клыки, беспомощно смотрела в одну точку, пока её трахали и пили кровь до суха, жадно, до последней капли, как редчайшее вино, к которому столь долгим путем стремился гурман, наконец-то заполучив желаемое.

И чувствуя, как жизнь уходит из тела вместе с кровью, затекшими одеревеневшими руками Акира обняла свою желанную фантазию, о которой мечтала не одну ночь. Пока сперма била в её лоно, прижалась щекой к виску, к жёстким чёрным прядям, скрывающим лицо сосущего её кровь вампира, и блаженно прикрыла глаза, ласково погладив вампира по голове, из последних сил прошептала свои предсмертные слова:

— Прости меня, Игараши.

Клыки покинули тело, вязкая ниточка из слюны и крови протянулась от ранки к клыку и оборвалась вместе с жизнью Мацуры Акиры. Игараши аккуратно наклонил её тело, смотря в пустой взгляд и проведя пальцами по шее, нащупал едва бьющуюся венку. Акира была ещё жива, но испытала сильнейший болевой шок. Выйдя из Мацуры, Алукард ласково провёл по бледному обескровленному лицу и, положив на кровать, быстро облачился в одежду. Завязал галстук, спрятал пистолет в кобуру, и взял на руки Акиру, направившись на балкон. Запрыгнул на парапет, стоя над ночным Токио на высоте тридцати этажей, смотря в неоновые огни никогда не спящего города. Перевёл взгляд на обнажённую любовь своей жизни, и в последний раз крепко прижав к своей груди, сорвался с балкона. Красный плащ развевался по ветру как кровавые крылья. И летя навстречу устремлённым к нему пикам, сцепляющих отель в круг, вампир опустил Акиру, чтобы схватить за горло, и с рыком насадил её тело на пику. Полы плаща закрыли вампира, словно хлопнувшие крылья, и десятки материализовавшихся летучих мышей взмыли в небо над пикой с насаженным в последний раз содрогнувшимся в агонии телом.