Дед, бабайка и чумовой парик

– Подожди, как это, даже никого не предупредить? Может, раз время есть, ты меня к маме…

– Ни в коем случае, – вкрадчиво произнес, склонившись ко мне так низко, что я даже попыталась немного отстраниться. – Даже не заикайся больше об этом, а не то наручниками прикую к батарее, и так просидишь до вечера.

Опять непотребности сейчас представятся, да? Живо-ое у меня воображение, богатое. Я бы даже им гордилось, если бы не отвлекало так сильно.

– Сердца у тебя нет, – надулась я. Почти не всерьез.

– Сердце мое выжжено временем, – невозмутимо вздохнул он, сверля взглядом оконное стекло. Именно его, а не то, что за ним было.

И мне вдруг стало Рея жаль. Не потому что он весь такой несчастный. А потому что даже поделать с этим ничего не хочет. Это и есть муки неприкаянной души?

– А тебе самому от этого не хуже? – я осторожно коснулась его спины.

– Вот даже… не представляешь… – обернувшись, он дышал тяжело, глубоко и рвано, – как хорошо – ничего не чувствовать, – пальцы скользнули по моему бедру и выше, легко приподнимая майку, – притворятся можно сколько угодно, лицемерить – тоже. Но при этом совершенно ничего не чувствовать.

Меня беспокоило то, что он был так близко. Факт дыхания на коже тоже доверия не внушал. Но отойти не хватало духу. Нельзя же показывать страх или еще что.

– Ты хочешь вот из себя изобразить лицемерного ублюдка, а зачем? То, что ты безоговорочно исполняешь все приказы начальства еще не делают из тебя такового.

– Саша, – он прерывисто выдохнул мне в щеку, – потерпи, и я на деле тебе докажу всю прелесть моей сути, а ты пообещаешь не обижаться и не суицидничать, если мой образ в твоей голове не будет соответствовать действительному.

На подбородок легли пальцы, поднимая его чуть выше. Рей рассматривал меня как товар. Может, это сильно сказано. Но с большой долей цинизма точно.

И притом так близко, что его полураскрытые бледные губы едва не касались моих.

– А не слишком лихо для надсмотрщика? – послышался в дверях голос Адро.

Ох мамочки, это судьба. А то я уж и не знала, что сделать: впред податься или оттолкнуть.

– Прошу прощения, – сдавленно произнес Рей, поклонившись.

Я убежала наверх собирать вещи.

А собирать-то мне, как выяснилось, было особенно и нечего. Я наскоро в чемодан покидала все, что привезла и вздохнула, застегивая бесстыдно-непослушную и скрипящую из последних сил молнию. Сесть на него что ли? Не, так передавлю еще что-нибудь важное.

Позвонить надо маме, предупредить, что меня… меня призрак-телохранитель увозит в логово своего злейшего врага на повышение квалификации. Секунду. Она поверит?

И пчелы-дрозофилы эти, как назло, телефон у меня украли, так бы хоть что-то соврала, хоть и ненавижу это дело… Особенно если оно мамы касается.

Тоже мне, Всемирный заговор, а-ля пресечение контактов со всем оставшимся миром. Который еще с катушек съехать не успел.

Ну все.

Я, разозлившись от своих же собственных мыслей, плюхнулась на чемодан, чего-то явно не рассчитав, потому что в следующую секунду там это самое что-то нехорошо щелкнуло, и содержимое, наполняющее недра моего «дорожного друга», вывалилось на пол, разделив эту участь со мной. А больно, между прочим.

– Тьфу! – зло бросила я, поднимаясь и потирая ушибленный зад.

Ненавижу сборы.

– Помочь тебе? – послышалось на ухо тихое и чуть хрипловатое.

– Прекрати, – настойчиво попросила я, чуть было ногой не топнув.

– Что именно? – пальцы, теплые и странно-осторожные, обвились вокруг моих запястий, призрак грудью прижался к моей спине, положив голову на плечо, и окинул взглядом все то, что я заново собралась упихать в чемодан.

– Тут уже ничем не поможешь, – тихий вздох, – кажется, молния сломалась. Ну, в смысле, замок.

И как бы от него отстраниться – я прикусила губу.

Или не надо?

Тоже мне, назначили телохранителем, а мнит о себе, как я не знаю кто.

– Понял, незачем пояснять, – спокойно заметил Рей, потершись щекой об мое ухо.

И замечания Адро-то его не успокаивают… Не призрак, а ангел какой-то. Похотливый. С недотрахом.

Хотя он ничего такого не подразумевает, наверное. Это все моя буйная фантазия тут мечется неприкаянно.

Дыхание на ухо было размеренным и глубоким, спокойным совершенно. До беспардонности.

– Рей, ты что хочешь? – а я так вообще решила прямо в лоб поинтересоваться. – Ты позаботиться обо мне хочешь? Или убить-изнасиловать-повесить на первом же суку и фотки в интернет выложить?

– Ты увидишь мою сущность. Когда-нибудь, – невозмутимо проговорил призрак прямо мне на ухо, чересчур интимно. – А пока можно мне побыть просто человеком? Это необычно. И ностальгию навевает странную. Знаешь, вот здесь ноет, – он указал ладонью прямиком на мое сердце, и я почувствовала, как оно под его ладонью колотиться.

Чертов романтик последний. И слишком приторный. Меня настораживает. И вообще, не пройдет этот номер. Никак не пойму искренне ты говоришь или нет. Но купиться хочется страшно.

По закону жанра давно уже должен был влезть уголек и попортить всю «малину» своими ехидными замечаниями. Но он что-то не влетал и ничего не портил.

– В общем, не думаю, что тебе понадобится все содержимое этого чемодана, – будничным, даже чуть ворчливым голосом начал призрак, заметив видно, что я впала в смущенный ступор и уже с минуту, как стою, не шевелясь и все порываясь закрыть лицо руками. – Там, куда мы отправляемся, холодно будет. На месте что-нибудь тебе достанем. Поторопись, а?

– Но ведь мы на вечер запланирова… – призрак настойчиво приложил к моим губам указательный палец.

– Я никогда ничего не планирую. Раньше – лучше. В какой-то мере. Тебя тетя внизу ждет проститься. После этого можем выдвигаться.

С этими словами призрака в комнате не стало.

Я приглушенно вздохнула и опустилась на кровать. В упор не пойму его характер. Или он тоже очертания свои после смерти размыл? Нет, он есть, но что-то больно странный.

Надеюсь, мне удастся с Реем сблизится и, может, все как-нибудь чуток получше узнать. Аккуратно.