Дед, бабайка и чумовой парик

Ничего себе, новости… А вообще, двусмысленная у него получилась фраза, та, что предпоследней была, про то, что кого-то там не станет. И бросил меня внезапно так. Хм-м, может, это просто глюк был?

И тут меня осенило, что отпирать дверь вовсе незачем, раз есть еще один выход, и я деловито последовала к шкафу. И застыла. Потому что никакого выхода там и в помине не было. Вернее был, но насмерть замурованный, да еще и заклеенный выцветшими обоями. Только по выступающим косякам и можно было понять, что это проходом когда-то было.

И тут я поняла, что меня второй раз за день жестоко развели.

А в следующую секунду по ту сторону двери щелкнул замок.

Мне стало очень-очень не по себе. Во всяких там привидений-бабаек я никогда не верила, и в ближайшее время верить не собиралась. Но, твою мать, как тут не поверишь? Остается только надеяться, что это Васькина трава на расстоянии действует. Хотя, конечно, тоже приятного мало.

Я быстро выскочила из раздевалки, содрогаясь от ужаса, и остановилась в растерянности, борясь с желанием уйти отсюда немедленно и совестью. Страшно было немерено, но бросать придурков, которых я видела сегодня в первый раз в жизни, и которые меня тут же заперли в комнате с «сюрпризом», я, почему-то, не решилась. К тому же, как показалось, эхо принесло откуда-то из-за угла их голоса.

И я пошла туда, хоть и ноги подкашивались. И весь такой веселый второй этаж сразу показался мне зловещим и до дрожи омерзительным, что захотелось смыться сейчас же и потом не приближаться ближе, чем на два километра вообще больше никогда.

А еще ж мне временное ограничение дали. Пятнадцать минут вам – это не бегемот крякнул; торопиться надо.

Впрочем, вскоре я своих новых знакомых-недоумков нашла. Они были совсем недалеко, действительно, всего лишь за углом. Наблюдали, как, видимо, таки накурившийся своей знаменитой травы Васька выделывал всяческие выкрутасы. Мое появление вызвало у них, крайне неожиданно, честно сказать, приступ ужаса, так как они, едва заслышав шаги, прижались к стене и с истерическими повизгиваниями начали отмахиваться руками, пока их не удалось убедить, что это именно я и никто другой.

– А как ты оттуда выбралась? – спросил Артем, недоверчиво покашиваясь на меня.

– Ой, а что у меня проблемы какие-то должны были возникнуть? – наиграно удивилась я.

Сначала решила им сказать шутку про ту самую«вторую дверь», но потом решила, что лучше не надо, а то еще проткнут меня осиновым колом или чем еще. Кто их знает, деревенских…

– Ну ладно, пойдем отсюда! – весело заявила я после минутного молчания.

– Да не-е! – так же весело махнула рукой Наташа, а я тут же почувствовала довольно острое желание чем-нибудь ее хорошенько приложить.

Они ведь знают, что здесь какая-то нехорошая ерунда творится. По глазам вижу, что знают. Тоже мне, смелые искатели приключений на задницу. Вот придет тут за ними какой-нибудь псих, любитель выходить через «двери», они мне еще много чего узнают.

– Нет, пошли! – упрямо настаивала я, сложив руки на груди.

– Ты чего, Сашка? – Артем тоже почему-то резко посерьезнел. – Видела что ль чего?

– Да ничего я не видела, просто пошли! – ой, а вот это, кажется, получилось не очень натурально.

Если мы сейчас же отсюда не уйдем, я в штаны наложу, вот.

И тут в коридоре послышались шаги. Действительно. Послышались. Шаги.

Васька долго думать не стал и на полном серьезе рухнул в обморок, придавив собой одну близняшку, которая была не Наташей, потому что оная стояла рядом со мной. Я тут же почувствовала острое желание последовать Васькиному примеру, но совесть не позволила. А когда мы все услышали еще и какой-то непонятный лязг, желание это только усилилось, потому что время, которое надо было использовать, для того чтобы бежать, мы благополучно проворонили от страха. И сейчас замерли, готовясь к худшему.

А еще через секунду из-за угла вырулил дед. Но зато какой колоритный. Одет он был как заправский рокер, в косухе, бандане, кожаных штанах и тяжелых сапогах с заклепками. И с седой бородой. И – ой мамочки! – с топором…

– Эписташка пришел убивать, – добродушно усмехнулся дед, облизнувшись, отчего лицо у него стало, как на картинках про того паренька, который «Не хочу! Не буду!»

– Эписташке лучше пойти домой, – дрожащим голосом посоветовала я, – он спать хочет.

– Э-э, да? – дед удивленно покосился на меня. – А зачем пришел Эписташка? – неожиданно спросил он и начал шарить по карманам косухи, в конце концов нашел какую-то смятую бумажку и, развернув, озадаченно почесал затылок. – А-а-а! Эписташка пришел убивать! – упрямо заявил дед и вскинул топор.

Если встретите грамматическую или стилистическую ошибку в тексте, пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите CTRL+ENTER.

Часть 3

Едва я успела зажмуриться, как поняла, что лезвие замерло в воздухе прямо над моей буйной головушкой.

– Э-э… – озадаченно протянул дед, а потом выдал свою фирменную фразу, повергшую всех присутствующих в шок. – Зачем же пришел Эписташка?

– Давай, бежим, – Наташа потянула меня за руку, и я было уже последовала за ней, но споткнувшись о какую-то арматуру упала на пол.

По привычке или злой иронии судьбы, как в детстве, на коленки. И тут же перед глазами все взорвалось словно от ослепительной вспышки боли. Я взвыла, схватившись за травмированное колено. Мне ведь было велено ни в коем случае не падать, а иначе все может плохо кончиться…

Ну, теперь-то я точно не то, что бежать, встать-то без посторонней помощи вряд ли смогу. Черт, как глупо-то получилось, прям как по канону традиционных ужастиков… Неужели все так и случится? Помереть от топора склерозного деда в косухе я всю жизнь только и мечтала, да…

Тем временем дед вновь нашел записку и незамедлительно напомнил нам, что пришел убивать. На этот раз я окончательно точно распрощалась с жизнью, у меня даже сердце замерло. Но Эписташка в очередной раз нас удивил и забыл зачем, собственно пришел, еще не успев занести топор правосудия.

Он принялся лихорадочно шарить по карманам в поисках записки, но поиски его что-то не спешили венчаться успехом. Наконец он достал какой-то мятый листок и начал с выражение декламировать.

– Три яйца вареные! Стакан молока! Маргарин! Сахар! Щепотка со… – дед неожиданно осекся, видимо, осознав, что происходит явно что-то не то. – Ах зачем сюда щепотку соли… Эх-х, нерадивые…

Эписташка обреченно покачал головой и, выкинув топор в груду хлама, медленно поплелся в сторону выхода. Мы наблюдали за ним, словно в оцепенении, и только когда шаткая дверь за дедом захлопнулась, все вновь пришло в движение.

– Ох черт, этот Эписташка на голову больной, – проворчал Васька, поднимаясь с пола.

– Э! Так ты не в обморок брякнулся, симулянт! – вскрикнула я, тыча в него пальцем.

– Ну разумеется, – развел руками тот, – каждый знает, что когда приходит Эписташка лучше всего притвориться мертвым, он тебя тогда вообще в упор не замечает.