Дедушка-именинник

Дочь Наташа, однако, скоро явилась. Она была съ мужемъ, толстякомъ съ двойнымъ подбородкомъ и кавалерійскими усами, въ парик, съ колыхающимся чревомъ Сзади ихъ шли двочка подростокъ и сынъ лтъ восьми.

Двочка и мальчикъ тотчасъ-же поднесли ддушк корзинку съ фруктами.

Старикъ Валовановъ цловался со всми ими и говорилъ дочери Наташ полушутя, полусерьезно: — Поздно, поздно… Проштрафилась. Вс пріхали, а васъ нтъ. Нехорошо. Самая младшая и самая неисправная.

— Да вдь далеко, Иванъ Анисимычъ, — отвчалъ за нее мужъ. — Живемъ почти за городомъ. хали, хали, хали… Вотъ нужно было за-гостинцами для васъ завернуть. Тамъ знакомые приказчики задержали. Разспрашиваютъ, какъ въ новомъ заведеніи я торгую…

— Захали-бы, когда-нибудь, папаша, въ наше новое-то заведеніе ушки покушать, — приглашала дочь Наташа, полная, еще не утратившая вконецъ своей красоты дама въ брилліантовомъ браслет, брилліантовыхъ серьгахъ и брилліантовой брошк, изображающей стрлу.

— Это чтобъ я-то въ загородное заведеніе захалъ! — засмялся старикъ. — Нашла гостя! Да тамъ меня ваши арфянки съ панталыка собьютъ.

— У насъ нтъ, ддушка, арфянокъ. У насъ все на благородную ногу. У насъ женскій оркестръ изъ артистокъ, разныхъ заграничныхъ консерваторокъ. Потомъ у насъ хоръ оперныхъ пвицъ — Вагнера поютъ… Глинку. У насъ на благородной ног…

Старикъ махнулъ рукой.

— Одинъ чортъ! Только разв, что въ карманы-то не лазаютъ, — сказалъ старикъ. — Куда мн! Запутаюсь.

— Къ намъ генералы, папенька, здятъ, — не унималась дочь.

— Ну, и пускай ихъ здятъ! Однако, что-жъ я? Пора и завтракать. Тамъ въ столовой давно ужъ все приготовлено. Идите въ столовую. Проходите. Пейте водку. А я вслдъ за вами. Мн нужно изъ бличьяго халата въ сюртукъ перерядиться. Трифонъ! Гд Трифонъ? Пойдете туда, такъ пришлите ко мн Трифона.

Толпа родственниковъ направилась вонъ изъ кабинета и тискалась въ дверяхъ. Сынъ Анисимъ выждалъ, пока вс выйдутъ, и остался наедин съ отцомъ.

— Такъ какъ-же, папенька, насчетъ лишней комнатки-то къ моей квартир? — спросилъ онъ.

— Потомъ соображу. Ступай, — махнулъ рукой старикъ. — Скажи потомъ Трифону, чтобъ онъ мн напомнилъ.

— Или можетъ быть прикажете намъ перехать въ пустую квартиру? Такъ еще пріятне, потому она на дв комнаты больше.

— Трифону, Трифону.

— Ужасно мы стснены, папенька.

— По одежк протягивай ножки. Ну, да я соображу. Ступай. Ахъ, да… На вотъ… Передай Наташинымъ-то дтямъ по два цлкача… Я и забылъ имъ дать за подарокъ. Двочк и мальчику. Какъ ихъ? Крестники, а забылъ, какъ зовутъ.

— Женичка и Миша.

Ну, вотъ передай Женичк и Миш. Вотъ еще рубль… Женичк три дашь. «Отъ ддушки, молъ, на баловство». А я сейчасъ.

Старикъ сбросилъ съ себя бличій халатъ. Сынъ удалился. Вошелъ Трифонъ Савельичъ, маленькій старикъ съ подстриженной бородкой, напоминающій торговца.

— Переодваться задумали? Да зачмъ вамъ? Были-бы въ халат,- сказалъ онъ.

— Не разсуждай. Сюртукъ… — оборвалъ его старикъ.

V

Старикъ Валовановъ вышелъ въ столовую. Вс родственники стояли около стола, но ни къ д, ни къ вину никто еще не прикасался.

— Что-жъ вы?.. — сказалъ старикъ, — Пришли да и чванитесь. Закусывайте.

— Васъ ждемъ, ддушка, — откликнулось нсколько голосовъ сразу. — Покажите примръ, а мы потомъ и выпьемъ за ваше здоровье.

— Да вдь я малость… Разв вотъ икорки и кулебяки кусочекъ. Да и то только начинки разв, а ужъ корки мн не по зубамъ, — откликнулся старикъ. — Совсмъ зубовъ нтъ.

Старшій сынъ Алексй вертлся около него.

— Чего вамъ налить, папаша, для подкрпленія-то силъ? — спрашивалъ онъ.

— Бленькаго винограднаго налей рюмочку. Попробую, какого Трифонъ купилъ. По рублю съ четвертью на бутылку ему отпустилъ. И по старому за эти деньги можно было имть очень хорошенькій мозельвейнъ, а нынче вино дешевле.

— Ваше здоровье, ддушка! За ваше здоровье, папенька!

Къ Валованову старику лзли и дти и внуки съ рюмками водки, мадеры и другихъ винъ.

— Дти: ура! — крикнулъ сынъ Анисимъ.

Раздалось громогласное ура. Старикъ, прожевывая икру, улыбнулся.

Подошелъ къ старику Трифонъ Савельевъ съ рюмкой и сказалъ:

— Еще разъ съ ангеломъ… желаю вамъ добраго здоровья и въ длахъ успха. Да сердиться поменьше. Изводите себя иногда сердцемъ, а это нехорошо. Вамъ беречь теперь себя надо. Годы не молодые.

— А ты вчно съ наставленіями, — откликнулся старикъ, чокаясь съ нимъ.

— Васъ-же любя. А то сердитесь, и себя и меня изводите.

Они выпили. Уста жевали. По тарелкамъ гремли ножи и вилки. Старикъ лъ, смотрлъ по сторонамъ и улыбался. Ему нравилось, что вокругъ него такое потомство. Глаза его улыбались, углы рта расширялись,

Это тотчасъ-же замтилъ сынъ Алексй и опять подошелъ къ нему.

— Папаша, завелъ я себ лошадку. Ужъ простите, что не посовтовался съ вами, а завелъ, началъ онъ. — При экономіи вдь не дороже извозчиковъ будетъ.

— Ври больше. Отчего-же я-то не завожу? — зашамкалъ губами старикъ. — Ну, да ладно. А только смотри: прибавки къ своему содержанію не жди. Изворачивайся съ тмъ, что есть.

— Да мн хватитъ. А я только хотлъ насчетъ снца попросить… Насчетъ сна… Пусть Трифонъ Савельевичъ дастъ записочку, чтобъ воза на дватри сна съ дачи отпустили. Тамъ оно все равно зря пропадаетъ.

— Какъ зря? Тамъ дв коровки. Оттуда мн нтъ-нтъ да масла пришлютъ, молока, творожку, сметанки…

— Я знаю-съ. Но вдь тамъ много. Гд-же двумъ коровамъ състь столько!

— Надо узнать… Надо узнать… Тогда отчего-же не продаютъ? Это доходъ. Дача у меня и такъ въ большой убытокъ. Я спрошу Егора Егорыча. Какъ-же это такъ?

— Такъ можно, папаша, для моей лошадки-то?

— Постой… А кто теб конюшню для лошади разршилъ? Теб квартира была дана безъ конюшни.

— У меня, папаша, былъ при квартир сарай. Даже два… Вотъ я и смнялъ.

— Врешь, врешь. Съ дворниками стачался? Такъ нельзя. Я поговорю съ Штрикомъ.

— Бросьте, папаша. Конюшня все равно стояла пустая.

— Можно было сдать. Доходъ… Это порядокъ… — заволновался старикъ.

— Ну, я потомъ, папаша… Я потомъ…

Сынъ Алексй не радъ былъ, что и сна попросилъ. «Не въ часъ попалъ», — думалъ онъ, отходя отъ отца.

— Просилъ чего-нибудь? — задала ему вопросъ сестра Варвара Ивановна.

— Сна попросилъ съ дачи. Да что! Не радъ, что и попросилъ. Не въ часъ…

Алексй махнулъ рукой. Онъ ужъ видлъ, что старикъ подозвалъ своего управляющаго Штрика и распекаетъ его.

А около Трифона Савельича увивался сынъ Анисимъ и говорилъ о расширеніи своей квартиры.