Дедушка П

– Нам очень жаль, – печально произнёс Герцог, обращаясь ко мне.

– Благодарю за замечательное шоу, леди и джентльмены, стол, табуретка и вампиры. – Я оскалился, подражая гоблинской улыбке. – Но как я говорил раньше, вы забыли спросить у меня. Иначе этот разговор не понадобился бы. Видите ли, в чём дело, меня нельзя обратить в вампира, поскольку я уже полгода как получил иммунитет от вампиризма благодаря прививке. К тому же и без этого я бы не согласился на столь ужасные ограничения, которые накладывает вампиризм в первую тысячу лет жизни после обращения.

– То есть, ты бы не хотел жить вечно? – удивилась Ванесса.

– Как вы верно заметили, я волшебник, – я говорил спокойно и выглядел так, словно являюсь хозяином положения.

Если взглянуть со стороны, то картина была крайне занимательной. Уже все повставали со своих мест и с напряжением и непониманием смотрели на меня. А я восседал на стуле, оставаясь внешне спокойным и высокомерным. Будто карлик – этакий мафиозный дон в окружении преданных сторонников, а не маленький человек в окружении старых и сильных вампиров.

– А волшебники, если пожелают, могут жить не меньше, чем вампиры, при этом не испытывая никаких неудобств, – продолжил я.

– Вакцина против вампиризма? – удивился Генри.

– Недавнее изобретение волшебников. Вскоре все маги и сквибы будут прививаться с детства, чтобы не повторилось таких случаев, как семнадцать лет назад. Тогда в Далласе молодые вампиры обращали в себе подобных молодых, ещё несовершеннолетних волшебниц, насиловали их... Жаль, что вы убили этого, Томаса, кажется? Я бы его отдал на растерзание демонам.

Питер уставился на меня испуганным взглядом. Его глаза округлились.

– Идиотка! – обратился к Ванессе он. – Ты хоть знаешь, кого к нам привела? Это же Аддамс!

– Адамс? – непонимающе переспросила Ванесса. – Ну и что – это довольно распространённая фамилия.

– Дура! Аддамсы же... – Питер посмотрел на меня тяжёлым взглядом, не сулящим ничего хорошего. – Надо немедленно от него избавиться, да так, чтобы никаких следов и даже праха не осталось. Иначе Аддамсы нас с того света достанут и превратят жизнь в вечный Ад.

– О-у! Я вижу, кое-кто знаком с моими родственниками... Интересно, и как же вы, не обладая волшебной силой, будете противостоять мне?

Сзади раздался громкий глухой звук удара и громкий стон. Я обернулся и посмотрел, как живописно раскинув в стороны руки, сползает по магическому щиту китаец, оставляя за собой кровавую дорожку, из-за которой стало видно щит в тех местах, по которым струились ручейки крови. Солнцезащитные очки разбились от столкновения и с тихим звяканьем остатки от них свалились с лица китайца.

На всякий случай я обновил защиту, напитав её силой.

– Ха-ха-ха-ха! Глупец... Ты что, с разгона на высокой скорости влетел в щит?

Судя по дезориентированному виду китайца, у которого регенерация быстро залечивала раны, именно так и было.

– Ну что, Питер, доигрался? – зло спросила Ванесса. – Твоя обида привела к тому, что у нас в комнате имеется волшебник в не самом лучшем настроении.

– Эм... – Питер растерялся. – Волшебник, способный колдовать без палочки, – поправил он. – Я никак не ожидал, что он окажется великим волшебником... Он выглядел таким...

– Невинным? Маленьким? Безопасным? – ехидно перечислила Анджел.

– Итак, господа, полагаю, самым разумным будет обсудить сумму компенсации, за которую я вас не буду трогать и даже, чем Будда не шутит, не сдам мракоборцам. Но меня беспокоит вопрос, с чего вы вообще предпочли меня убить, вместо того, чтобы договориться?

– Наш Совет должен оставаться в тайне, тем более от волшебников, – хрипло ответил Герцог. – Ты успел узнать слишком много.

– Вы до сих пор живы лишь потому, что мне понравилась Ванесса. Но... Ты не сказала ничего против, когда было принято решение убить меня.

Я с осуждением посмотрел на Ванессу. Она стыдливо опустила взгляд в пол.

– Прости, Гарри, но я не могу идти против Совета, – ответила Ванесса. – У нас вступают в силу решения, которые приняты единогласно. Если кто-то из совета против, то я ничего не могу сделать. Исключения – лишь нарушители закона Советов, в таком случае к решению смертника никто не прислушивается.

Анджел подошла ко мне и уперлась в щит. Она стала ощупывать его.

– Бесполезно, – сказал Питер. – Волшебник, способный творить магию без палочки, настолько силён, что не застав его врасплох, мы ничего не способны противопоставить. Если Гарри пожелает, то мы с радостью поубиваем друг друга и с наслаждением совершим самоубийство.

– Совершенно верно, но с палочкой, оно будет надёжнее.

Я залез в карман костюма и вынул оттуда сумку. Из сумки достал бузинную палочку в чехле. Палочку оставил в руках, а чехол отправился во внутренний карман пиджака. За этими манипуляциями с напряжением наблюдали Питер и Герцог. Остальные, видимо были плохо знакомы с волшебным миром, похоже, они не поверили старшему вампиру, поэтому смотрели лишь с удивлением. Затем я достал из сумки несколько зелий, после чего убрал сумку и зелья обратно в расширенный карман пиджака.

– Что будем делать? – спросил у вампиров Генри.

– Будем заниматься моим самым любимым занятием, торговаться! Вы будете предлагать мне что-то ценное, я буду набивать цену и милостиво соглашусь на ту, которая окажется удовлетворительной.

– Ты что, ещё хочешь получить с нас деньги? – спросила удивлённая донельзя Анджел.

– А вы как думали? Вы хотели меня убить, а моя жизнь стоит очень дорого. Жаль, что вы не волшебники, тогда можно было бы взять с вас клятву. Мне бы не помешали несколько вампиров-телохранителей. Но с другой стороны – это даже хорошо. Не люблю магические дуэли, да ещё с вампирами-архимагами...

– Я предлагаю просто разойтись в разные стороны и забыть о конфликте, – произнёс Герцог. – Сделаем вид, что этой ситуации не было.

– Ничего себе, не было! А как же окровавленный китаец на полу, который хотел оторвать мне голову? Это не пустяки. Предлагаю по сто миллионов долларов с носа, и я обо всём забуду.

Вампиры впали в ступор и огромными глазами смотрели на меня. Они были так похожи на рыб, выброшенных на берег, что я едва смог удержаться от смеха.

– А тебе не жирно будет? – спросил Герцог, пришедший в себя раньше всех.