Дегустатор боли

— Ни черта тебе не стыдно, Тэхен! — крикнул мужчина. Его губы и руки тряслись от злости. Я всегда ненавидел, когда меня отчитывали как мальчишку, но сейчас я действительно испугался. — Сколько я должен терпеть твои выходки?! Ты с ума меня сведешь! Наглый, дерзкий, самодовольный глупец! Как же ты будешь дальше жить, если уже в столь раннем возрасте потерял честь, достоинство и моральные принципы?! Тебе все равно когда-то придется остепениться, подумать о своем поведении. О своем будущем, в конце концов! На тебя постоянно приходят жалобы. Сколько раз ты бывал у меня в кабинете, а? Мог бы уже поселиться здесь! Знай, что моему терпению пришел конец.

Директор резко отодвинул ящик своего стола и выудил оттуда какие-то бумаги. Я наблюдал за тем, как он что-то пишет в них дрожащей рукой, и реально боялся, что это приказ о моем отчислении из школы. Если это правда, то мне конец. Я готов был пасть на колени, лишь бы меня не выгоняли, ведь мне больше некуда было податься. Тетя завалила меня бы своей желчью от злости и не приняла бы обратно. Сколько денег она вложила в меня, сколько вытерпела от родственничков, которые терпеть меня не могли, и она явно не выдержит, если узнает о моем отчислении. Да и где мне жить? В моей голове бешено крутились вопросы, а сердце болезненно рвалось наружу.

— Вы оба отстранены от учебы на две недели. Ты, Шерил, отправляйся домой к родителям. Уведомление секретарь пришлет им на почту. А ты, — мистер Беррингтон сверлил меня глазами, которые, кажется, даже потемнели от напряжения, — поживешь у нашей новенькой. Все равно тебе больше некуда податься, а вышвыривать тебя на улицу я не хочу. Точнее, не могу.

Его слова прошибли меня током. Во-первых, я не хотел жить с Моникой. Во-вторых, я не желал подставлять ее, ведь она-то уж точно ни в чем не виновата и не должна пропускать занятия из-за меня. В-третьих… Твою мать, да я просто был к этому не готов! Моему возмущению не было предела. Перечить в данной ситуации — худшее, что только можно было вообразить, посему я скромно молчал в тряпочку, но мои ошарашенные глаза выдавали меня с потрохами.

— Но… Моника может не согласиться… — тихо подал голос я.

— У нее не будет выбора. Мы заключили уговор, и если она его нарушит, мигом вылетит отсюда, — жесткий тон директора насторожил меня. — Даже не смей заикаться больше. Я все сказал. Джим, пригласи ко мне мисс Чандлер.

— Да, сэр, — крысеныш радостно помчался обратно в класс.

К тому моменту Шерил забрала бумагу, не поднимая головы, дрогнувшим голосом извинилась и покинула кабинет директора. Я проводил ее взглядом, полным искреннего сожаления. Меня все еще настораживали слова мистера Беррингтона по поводу Моники. «У нее не будет выбора» — что бы это могло значить? Разве она так плоха? Что такого могла совершить скромнейшая девушка, чтобы заслужить столь жесткое отношение директора? Или же она не так проста, как может показаться на первый взгляд?

Пока я размышлял, директор включил компьютер и что-то судорожно в нем печатал. Видимо, до родителей Шерил скоро дойдет «письмо счастья» о проделках их любимой дочурки и ее наказании… Они точно не будут рады вестям от мистера Беррингтона. Узнать, что твоя дочь, любимица учителей и примерная девочка во всех отношениях, занималась сексом в школьной библиотеке с главным раздолбаем, — эпик фэйл. Мне их было по-настоящему жаль, как и саму Шерил, ведь им всем придется ох как несладко…

Дверь в кабинет открылась, и внутрь зашли крыса-Джим и удивленная Моника. Мы встретились с ней глазами, и я уже мысленно начал просить у нее прощение. «Прости, прости, прости…» — шептали мои губы.

— Моника, у меня для тебя плохие новости, — мистер Беррингтон кашлянул в кулак. — Это чудо заморское, Ким Тэхен, будет жить вместе с тобой под одной крышей две недели. Нам больше некуда отправить его в качестве наказания, поэтому я решил, что он поживет у тебя.

— Но, мистер Беррингтон! Почему именно я? Ко мне нельзя! — девушка морально пала словно от мощнейшего удара под дых. Ее глаза выражали полнейший ужас от услышанного, а ноги будто вросли в пол. Она даже не могла пошевелиться.

— Ты забыла, на каких условиях находишься здесь? Сколько школ ты сменила, Моника? Я не думаю, что ты хочешь повторить все свои увлекательные путешествия по Великобритании, — директор медленно поднялся с кресла, в упор глядя на испуганную девушку. — Мы же договорились, что ты будешь учиться и жить здесь, а не лежать в…

— Хорошо, я поняла, — Мон не дала ему договорить. Она обреченно закивала головой, поджав губы. — Как скажете, сэр.

— Вот и чудесно. Можете идти и собирать вещи. Жду вас через две недели. Все ваши пропуски не будут учитываться, если вы изучите школьную программу дома. Надеюсь на ваше благородство. Тебя, Тэхен, это касается в первую очередь! Есть вопросы?

— Может, отдадите кассету с записью, сэр? — я все-таки не смог удержаться от колкой шуточки, но в следующую секунду пожалел о своей смелости: мистер Беррингтон швырнул классным журналом в стену и заорал, чтобы мы выметались сию секунду.

Мы быстро и согласно кивнули, забрали подписанные директором бумаги и вышли в коридор. Точнее, выбежали… Сейчас-то уж Моника точно должна заговорить со мной, но эта дрянная девчонка втопила так, что я едва поспевал за ней. Какая же дура! Нам жить вместе две недели, а она даже не пытается пойти на контакт! Женщины, вы все такие чокнутые?!

— Моника! Мон, да подожди же ты! — я ускорил шаг и схватил девушку за руку, заставив ее остановиться и посмотреть на меня. — Извини меня, извини! Я не хотел, чтобы так получилось… Не убегай. Зачем ты так ведешь себя?

— Ты ничего обо мне не знаешь, Тэхен, чтобы судить меня и говорить, что мне делать. Раз я так веду себя, то у меня имеются на это свои причины, — она нервно вырвалась из моей хватки, но тут же пришла обратно в свое привычное состояние — в спокойное и тихое. — Ладно… Я пойду собирать вещи. Раз уж нам суждено прожить какое-то время вместе, то я постараюсь быть более общительной с тобой. Встретимся на выходе у ворот.

Я так и остался стоять на месте, провожая ее глазами. Мне ничего не было ясно, как бы я ни пытался найти ответы на свои вопросы. Ясно только одно: с жизнью Моники точно не все в порядке, раз директор поставил ей столь жесткие условия. Плюс ко всему, я не забывал о том, что с ней случилось ночью. Может, именно в этом кроется причина? Тяжелый случай…

***

Уже находясь в своей спальне, я отправил Чонгуку смс: «Зайди в нашу комнату, надо попрощаться». Я был уверен, что он отпросится с урока и придет ко мне, все-таки мы друзья, пусть даже и находились в ссоре. Я был готов помириться и признать свои ошибки. Не хотелось прощаться вот так, в плохом настроении и с затаенными обидами. Или же просто молча уходить — это не в моих правилах. Да и мы не повздорившие супруги, в конце концов, чтобы вести себя так по-детски глупо.

Через минут пятнадцать, когда я уже закончил со сбором всех необходимых на две недели вещей в свой рюкзак, в комнату зашел Чонгук. Он выглядел запыхавшимся и все еще удивленным. Я сидел на кровати, смотрел на своего друга, стоящего возле раскрытой двери, и думал о том, как бы начать разговор, но он сделал это за меня.

— Что ты опять натворил? Тебя отчисляют? — спросил Гук, складывая руки на груди. Теперь он выглядел важно и серьезно.

— Жахнул в библиотеке нашу Шерил, — я сдержанно улыбнулся, — а скотина Джим порылся в видеозаписях и принес компромат директору. Сука, я еще напомню ему об этом… Нет, Гук, меня не отчисляют, а отстраняют на две недели от учебы. Буду жить у Моники. Черт, как же неловко вышло.