Декамерон 2

Его сознание отчаянно пыталось отыскать причину, по которой дезертир ещё дышал и даже здравствовал. В изысканиях предатель наткнулся на крамольную мысль: он жив, потому что Бог Смерти ему позволял.

Да только Прародитель — не единственная сила, в чьих руках могла оказаться жизнь Альдреда Флэя. На неё покушались многие. И увы, список этот ещё не кончился.

Саргузы — город контрастов, и из Циановых Дворцов Альдред попал в новое место, для Западного Аштума не характерное. Природа накладывала свой отпечаток на ландшафт, а уже человеческий гений, исходя из него, расширял жизненное пространство.

За островом Наяд реку Ло напитывали многочисленные притоки.

Мелкие и большие, они ветвились, будто вздувшиеся жилы под человеческой кожей. Хаотично соединялись и разъединялись вкривь и вкось. И тем самым уже нарезали сушу на всевозможные кусочки, образуя целую цепь островов. Лысые песчаные дюны, где веками хозяйничали разве что нищие рыбаки, ловившие всякую мелочь. Их лачуги давно сровняли с землёй: богатые в который раз отняли у бедных последние крохи.

На карте Города островки больше напоминали кучу обрывков бумаги. Между собой никак не сообщённые, изолированные от Большого Города. Так было раньше. Со временем на пустыре вырос целый фешенебельный район — Каналы. Земля избранных.

Вот уж где в Ларданском Герцогстве протекали молочные реки, омывая кисельные берега. Попасть в райские кущи проще, чем посторонним — сюда. К счастью для Альдреда, Чёрная Смерть уравняла бедных и богатых, знатных и безродных. Мор пожирал всех без разбору, расширяя для орд новое жизненное пространство.

Флэй мог пройти здесь, но вопрос обстоял в другом: а нужно ли?

Каналы населяли исключительно банкирские кланы Города — и те, кто их охранял. В общем и целом, не более тысячи человек.

Эти семьи контролировали львиную долю экономики Герцогства. Честной народ ненавидел их кишечно. Неудивительно, что крупнейшие ростовщики сбежали сюда. Вроде и в Городе, а вроде и у себя в крепости. Жирные котики дрались за любую кормушку, до которой могли дорваться, но в отношении жилья стали дружить против всего остального Равновесного Мира.

Проживали они тут семьями. Чуть ли не у каждого — свой небольшой островок с коммуной поверх. Пятиэтажные дома с дворами-колодцами, где в самом низу располагались главные отделения их контор. Сюда, в подземные хранилища, стекались все ценные бумаги, драгоценные камни, золото из всех уголков Аштума. И только потом, по запросу, развозились по ларданским филиалам.

Белокаменные фасады и красные черепичные крыши, узкие оконца и тенистость Каналов, где архитекторы ставили здания впритык, не на шутку перепугали Флэя.

Тот впал в некое состояние диссонанса. Он знал, что в этом районе априори не может быть скопления упырей: им тут особо нечем поживиться. Если богачи не разъехались или не забаррикадировались, их давно сожрали и разграбили.

А с другой стороны, если уже гули всё-таки окопались тут, в постоянной тени и замкнутости банкирских крепостей, ему несдобровать. Как только солнце чуть отклонится на запад, заражённые сбегутся на запах желанной добычи.

Хотя здесь и сейчас последнее, о чём стоило беспокоиться ренегату, — это Чёрная Смерть с её полчищами людоедов.

«Мосты, как я погляжу, в целости и сохранности, — размышлял Альдред, оглядывая Каналы издали. — Хорошо хоть никому в голову не пришло их подорвать. Пока небо ясное, и тучи не догнали солнце, я смогу проскочить. Главное, не мешкать. Буду держаться светлой стороны — и нечего страшиться. В тенях не задерживаться, да и всё. А уже оттуда до острова Памятного топнуть много времени не займёт. Хоть бы успеть явиться в Акрополь до заката… Если ещё хотя бы день проведу в Городе, можно уже сейчас прощаться смело с кукушкой».

Решение было принято — уже неплохо для начала. Флэй передохнул и бросился в направлении арочного моста, что стоял над первым каналом со стороны Медресе. Ему следовало миновать порядка восьми-десяти островов, прежде чем он попадёт в подбрюшье зелёной зоны и доберётся до береговой линии близ Акрополя.

Он побежал по нему, скрываясь от солнечных лучей под белокаменной крышей перехода. Что удивительно, здесь было сравнительно чисто. Никаких разлагавшихся трупов или упырей в потёмках. Только следы сотен грязных ног на каменных плитах говорили о том, что у орд этот маршрут пользовался спросом. Флэй хмыкнул: странно, что под пятами заражённых мост не раскрошился в воду от резонанса.

Бегом преодолел сооружение и снова вырвался на солнце, ступив на первый остров. Какому банкирскому клану тот принадлежал, значение не имело. Ренегат хотел было уже двинуться дальше, как вдруг под его ногами затряслась земля. Альдред лишь чудом устоял на своих двоих, но чуть сгорбился, оборачиваясь.

Кто его только за язык тянул! Дрожь земли спровоцировала обвал арочного моста. По белому камню пошли трещины, как вдруг он, распадаясь на массивные куски, стал шумно падать в глубокий канал. Грохот стоял жуткий. Плеск прекратился, и рябь на воде разгладилась. Был переход — и нет его. Дезертир посчитал это странным.

Само землетрясение вызвало у него вопросы. Вороны, облепившие крыши окрестных зданий, встрепенулись только в момент начала толчков. Хотя бытовало мнение, что живность чует заблаговременно всякие тектонические сдвиги. Тем более, что ни одно здание больше не обвалилось. Не бывает вот так.

Шестое чувство подсказывало беглецу, что у этого явления искусственная первопричина. Рукотворная. Магическая. И матушка-природа здесь совсем не при чём.

Флэй впал в ступор. Чародейские происки он бы услышал заблаговременно: скрытность — не про волшебство. Ни один литомант, которого видел бывший куратор, не был в состоянии так ювелирно и быстро разломать сооружение.

Те редко заходили за грань колдовства вне заготовленных заранее, шаблонных заклинаний. Да и те выходили у них с переменным успехом. А как правило — из рук вон плохо. Среди природных стихий Земля по праву считалась наиболее трудной в освоении.

Для виртуозного обращения с ней требовались не просто годы практики, а врождённый талант, тонкое понимание собственной Ветви. А также недюжинные воля и стойкость: всю тяжесть камней те буквально поднимали силой мысли.

Здесь же как будто разломали мост по щелчку пальца. И либо чародей такое проворачивал уже сотни раз, либо подготовил засаду заранее, точно зная, что Флэй будет идти именно там. А может, и всё вместе. Час от часу нелегче. Ренегату стало страшно.

В подтверждение догадки откуда-то сверху донёсся незнакомый мужской голос:

— Немощный Киаф…

Альдред обернулся и посмотрел туда, откуда доносились слова. Его тут же ослепило солнце. Он прищурился, прикрыл глаза ладонью, но всё равно смог увидеть лишь непроглядно чёрный силуэт на фоне небесного светила.

— Мучается и мыкается, не может всё никак вернуться в стаю. И думает, будто по возвращению гнусные волки не разорвут его в клочья… Какое простодушие!

Кем бы ни был этот чародей, он откровенно потешался над Альдредом. Однако своим языком апостат уже немало лишнего сболтнул. По меньшей мере, Флэй понял: перед ним кто-то из Культа, причём — приближённый той язычницы в красном.