Декамерон 2

Стокко подытожил, прикрывая глаза и усмехаясь:

— Значит, настроен ты серьёзно…

Он открыл глаза и сказал:

— Это хорошо.

Руки хлёстко разошлись в сторону. Из мостовой начало выдирать брусчатку. Булыжники облепляли и спрессовывались на его теле, собираясь в подобие каменной брони. Альдред остановился, насторожившись. Такой приём Флэй уже видел.

Чезаре так и не удалось его застать врасплох. Бы. У ренегата при себе не было должных средств, чтобы ответить подонку сообразно. Сейчас дезертиру бы не помешала бомба — пороховая или флюоритовая, но увы. Единственным доступным оружием в арсенале предателя была хитрость. Именно она могла уравновесить его возможности с мощью литоманта-террориста.

Превратившись в подобие каменного голема, Чезаре пришёл в движение. Стал скользить по мостовой, ведя ноги полукругом то влево, то вправо, словно встал на лыжи или коньки. Он приближался быстрее, чем того ожидал Альдред.

Но Флэй и не думал поддаваться страху. Запретил испытывать себе хоть что-то. Сердце его онемело. Телом правил холодный рассудок.

Самум занёс каменный кулак для удара. Дезертир позволил ему подобраться поближе. Чезаре произвёл хук. Альдред поджал колени, и кулак пролетел над его головой. Почва развернула Стокко. Флэй встал в полный рост. Маг и Киаф снова встретились лицом к лицу. Ноги литоманта показались на мостовой: земля выплюнула их обратно. Голем стал надвигаться на Альдреда.

До конца не понимая, как быть, Флэй отчаялся пойти в наступление. Ничего бездарнее в жизни не делал! Чезаре без конца бил руками. Альдред уворачивался и контратаковал. Прощальная Роза лязгала об камень. Казалось бы, бессмыслица, но Флэй раз за разом пытался попасть в промежутки каменной брони. Это слишком опасно, так что ничего не выходило.

Стокко быстро смекнул, что у Киафа на уме. Будучи настоящим самородком на фоне других литомантов, террористу ничего не стоило и поддерживать каменную броню, и колдовать, сея смерть. От парапетов островного променада и ближайших зданий отрывало внушительные куски. Флэй не был так ловок, чтоб и нападать, и защищаться.

Его телодвижения больше напоминали никчёмные потуги слепня. Пытался прокусить необычайно толстую шкуру — и при этом не попасться под руку, чтобы не прихлопнули. Так продолжалось порядка минуты.

Удар, ещё удар. Увернулся от джеба, зашёл с другого фланга, попытался всковырнуть. Булыжник приближался — откат назад или в сторону. Камень дробило в щебень. И снова в атаку.

Чезаре начал открыто скучать. Альдред перестал веселить его своими жалкими нападками. В какой-то момент Стокко просто поймал Прощальную Розу при очередном замахе. Флэй тут же понял: дело дрянь. Глянул на самодовольного террориста. И пока тот не разломал химерит, скользнул клинком по направлению к открытому участку ладони.

Глаза террориста выпучились. Капилляры выступили на склере. От его былой спеси не осталось и следа. Прекрасно ведь знал, что химерит — отравленный. Дабы упастись от нелепой и мучительной смерти, он пошёл на отчаянный шаг. Высвободил из себя целый поток эфира, уподобившись разорвавшейся бомбе.

Силовая волна отбросила Флэя прочь. Она была настолько сильна, что раздробила каменную броню преследователя. Теперь это щебень. Он бил по Альдреду сотней дробинок, оставляя после себя мелкие порезы и ушибы.

Ренегат рухнул на мостовую, изнывая от боли. Всё его тело заломило. Но муки не шли ни в какой сравнение с горечью утраты: Прощальная Роза взмыла в воздух, вырванная из его руки, и скрылась за парапетом. Бастард, неоднократно спасший ему жизнь, исчез на дне канала, где его заволок поднявшийся ил. Столько сил брошено, чтоб вернуть меч, — и где он теперь?

Бездарная утрата. И всё же, лучше лишиться оружия, чем головы. Весь покрытый пылью, дезертир застонал жалобно и попытался встать, помогая себе локтями.

Между тем Чезаре стоял, тяжело дыша. Стиснул зубы, крылья носа изогнулись. Глаза выпучились. Кулаки стиснулись. Он поверить не мог, что чуть было не проиграл этот бой. При расплёскивании эфира Стокко слегка перестарался и потратил больше, чем оказался готов. Хоть немного у него всё же осталось. Достаточно, чтобы закончить начатое. Взревев, он согнул ногу. Собирался ударить ей по земле и создать импульс.

Альдред предвидел это, переворачиваясь набок. Вовремя. На месте, где он лежал, из почвы поднялись каменные колья. Как бы ни было больно, пришла пора вставать. Флэй выбросил вперёд ноги, поднимаясь без рук.

Одними только голыми руками ренегат бы ни за что не справился с литомантом. К счастью, у него ещё оставался дармовый кинжал. Рукоять легла в ладонь. Альдред взял оружие обратным хватом и понёсся вперёд, на врага.

Террорист бросил на Флэя свирепый взгляд, но больше ничего не говорил. И так понял без слов: шутки кончились. Мановением рук он поднял из-под мостовой толщу давно забытого песка и рассеял его по воздуху, собирая песчаную бурю. Думал, это задержит ренегата. Думал, сможет уйти на безопасное расстояние и одним заклинанием отправить Киафа к праотцам. Но просчитался.

Уже очутившись внутри песчаной бури в миниатюре, Альдред и не думал сдавать назад. Он задержал дыхание. Прекрасно понимал: либо сейчас, либо никогда. Из виду Флэй потерял Чезаре, когда между ними оставалось шага три. Дезертир их пробежал и полоснул кинжалом. Хотя сам до конца не понимал, куда бьёт.

Сталь всё же на что-то напоролась. Террорист вскричал от боли. Лезвие распороло ему выпяченную пятерню. Альдред приободрился. Ударил примерно туда же. На сей раз кинжал взрезал Стокко запястье. Литомант стал пятиться назад. Промедлил почём зря.

Даже не видя, что творит, на одном единственном издыхании Флэй пересилил террориста. Пространственного воображения хватило ему с избытком, чтобы понять, куда попадало лезвие. Он попробовал ударить с другой стороны. Сначала попал в молоко. Но затем кинжал вбило в правую ладонь Чезаре. Тот заверещал, истекая кровью.

Боль сводила его с ума. Литомант не придумал ничего лучше, кроме как отбросить Флэя назад. Эфира ещё хватало. Толща песка собралась в волну и буквально смыла ренегата шагов на десять назад. Пространство расчистилось. А песчинки улеглись на поломанную брусчатку.

Кровь капала на мостовую. Опускалась в песок и комкала его. На Чезаре не было лица. Он смотрел на кинжал, вставший поперёк его ладони. В тот момент ничего в этом мире Стокко не ненавидел также сильно, как этот стальной клинок. В порыве гнева террорист вырвал его через боль и отшвырнул в сторону. Оружие попало в ненасытный канал. Раздался глухой всплеск.

Чезаре перевёл отсутствующий взгляд на Альдреда. Этот Киаф позволил себе лишнего. Доставил ему столько мучений, сколько ни один инквизитор за всю его жизнь не сумел. Как бы ни повернулась у Стокко судьба дальше, он не успокоится пока не перетрёт Флэя между каменных плит в кашу. Его ослабшие руки потянулись, чтобы воплотить задуманное. Но что-то пошло не так.