Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 48.
Глава 48. Секрет
«Секрет счастья – свобода.
Секрет свободы – храбрость.»
– Thukydides – (Фукиди?д, великий греческий историк.)
Эдвард Каллен
2 месяца спустя
Прошло ровно два месяца, как мы покинули отель Джорджа Вашингтона и вернулись в реальность. Прошло ровно два гребаных месяца. Время пролетело довольно быстро. Настолько быстро, что, блядь, казалось, Изабелла была с нами больше полугода. Она так сильно изменилась за это время. Причем значительные изменения произошли не только в ее поведении, но и во внешности. Она буквально-таки стала другим человеком. Внутри она оставалась все той же Изабеллой, но теперь она была уверенной, веселой и даже могла быть самой собой в кругу друзей.
Она делала большие успехи в адаптации к внешнему миру, что, понятно, шокировало меня,
Джаспер продолжал помогать ей в освоении правописания, улучшая ее навыки день ото дня. Было трудно предположить, что в сентябре, когда она только ступила на порог нашего дома, она с трудом писала и читала. И, блядь, если бы вы видели ее сейчас, то наверняка бы не поверили этому.
Она исписывала вдоль и поперек подаренные Джаспером тетради заметками и просто своими мыслями, которые приходили ей в голову. Читать их было захватывающе, почти как дневник, но некоторые ее каракули я, блядь, разобрать не мог. У нее не было от меня никаких тайн, поэтому я не волновался об этих непонятных закорючках, которые она могла написать специально неразборчиво. Некоторое дерьмо в ее записях заставляло меня съеживаться – воспоминания о ее прошлом. Но мне было интересно, поэтому я читал это, хотя и чувствовал себя неуютно от своей любознательности, потому что хотел узнать ее лучше. Благо, Белла не возражала против моего любопытства. Это было похоже на быстрое получение информации из ее мозга: небольшими фразами она выражала на бумаге факты, мысли и мечты.
Последнее время она часто рисовала, большинство из ее работ были случайными набросками, такими, как дерево или здание, или та лабуда, которую она видела по телеку. Недавно она нарисовала охрененную картину моего «Вольво”, которую я прикрепил на стену в спальне, рядом с тем автопортретом, который она подарила мне на Рождество. Две, блядь, самые дорогие вещи в моей жизни – моя девочка и моя машина. Я сказал, что ей осталось нарисовать мое фортепьяно и мое оружие.
Она стала чувствовать себя лучше не только в доме, но и за его пределами. Поход по магазинам теперь не являлся для нее таким уж грандиозным событием, каким раньше ей представлялся шопинг. Она спокойно проходила мимо товаров и брала то, за чем пришла, даже взаимодействуя с людьми. Я до сих пор не могу забыть, как прифигел, когда она заговорила с незнакомцем, особенно, когда этим незнакомцем оказалась та сука – кассирша, которая работала в первый день нашего похода в супермаркет. Тогда эта курва подсунула мне свой номер телефона. Я мысленно просил ее не лезть ко мне со своими приставаниями, и, к счастью, она этого не сделала, если, конечно, не считать легкий флирт. Белла быстро тормознула ее. Прежде чем безвредный флирт сучки перерос в необходимость с моей стороны задеть ее самолюбие, Белла внезапно произнесла: «Расскажите мне о вашей системе поощрений». Я смутился на мгновение, спрашивая самого себя, о чем, блядь, она говорит, но Белла указала на ее бейджик, где было написано «Спросите меня о нашей системе поощрений», и быстро спросила о карте и об экономии, или еще о чем-то в этом духе. Я просто отступил и улыбнулся, потому что был счастлив слышать и лицезреть это. Белла сама прочитала бейджик девушки, и сама отважилась задать вопрос незнакомому человеку.
Такая мелочь была незначительна для людей, но для Беллы это стало огромным прорывом. Меня распирало от гордости за нее.
Это было глупо – надеяться, что Белла не заметила флирт, но, тем не менее, начиная с того дня, когда я показал на официантку, открыто флиртовавшую со мной, она разработала проклятый радар для этого. Каждый раз, когда девушки улыбались мне приторными улыбочками а ля «нагни меня и оттрахай», которые совсем не были привлекательными, я знал, что Белла толкнет меня в бок и скажет что-нибудь смешное, как, например, «она так с тобой флиртует». К счастью, она не смущалась и, блядь, фактически находила забавными способы девушек привлечь мое внимание. Поэтому я чувствовал себя хорошо, зная, что она доверяет мне и не ведет себя, как другие ревнивые девочки, с чьими парнями открыто флиртовали и чуть ли не закидывали трусиками. Она знала, что я принадлежал ей и только ей, я же, в свою очередь, всегда говорил, что для меня не существует других девушек, кроме нее.
Также я начал давать ей наличку, когда мы ходили по магазинам, чтобы
она могла использовать навыки из «Монополии». Она отсчитывала деньги и оплачивала это дерьмо самостоятельно. Могу поклясться, что, когда в первый раз я сунул ей в руку купюру, она задрожала, а ее дыхание участилось. И все-таки она, черт возьми, справилась. Мы обычно не посещали много мест, в основном, супермаркет и несколько магазинчиков поблизости. Иногда мы заходили в кафе перекусить. Во всех случаях я старался обеспечить ее независимость настолько, насколько это было возможно. Она заказывала сама себе еду, выбирала всякую фигню в магазине и всегда говорила за себя. Я старался выглядеть, блядь, не совсем уж самодовольным или не казаться дерзким, но со своей ролью «лояльный бойфренд» справлялся на ура.Кто бы мог подумать, черт возьми?
И Изабелла так хорошо адаптировалась ко всей этой ерунде, что я не мог не задаться вопросом: когда же она будет готова совершить прогулку одна?
И вождение… Господи, учить ее вождению было самой трудной и напряженной вещью, которую я когда-либо, блядь, делал. После того, как мы несколько раз тренировались на машине моего отца, у которого была коробка-автомат, казалось, она, действительно, приобрела навыки и не делала серьезных ошибок, поэтому мне в голову пришла идиотскаяя идея научить ее стартовать с ручника. Да, это была большая сраная ошибка. По крайней мере, я додумался проводить уроки не на своей машине, потому что она постоянно раздражалась и останавливалась каждые пять минут, катилась назад и выходила из себя. Я был тоже расстроен и сдался уже через полчаса нашего занятия. По-моему, она тоже была расстроена, и тогда я решил объяснить ей, что для нашего же блага и наших гребаных отношений было бы определенно лучше, если бы я больше не приступал к этому. К счастью, пришел Джаспер и предложил обучать ее сам.
В первый же день, когда Джаспер взялся учить ее водить машину, они пропали более чем на два часа. Я начал волноваться, что что-нибудь пошло не так, что она остановилась посреди мудацкого перекрестка или, съехав с дороги, въехала в дерево, но они вернулись домой на целой машине. Он брал ее с собой еще несколько раз и вскоре сообщил, что она смогла проехать на машине, не останавливаясь, и вообще ни разу не заглохнув, как это случалось с ней раньше. Я улыбнулся ей и сказал, как дьявольски горд за нее, а она в ответ просияла. Но пока я не решался садиться с ней в одну машину. Если бы долбаная коробка передач не переключалась самостоятельно, я ни за что не доверил бы ей вести машину, в которой находился я сам.
С каждым днем она становилась похожей на нормального подростка, и я любил каждую секунду этого перевоплощения. Она была дерзкой, сексуальной, уверенной в себе, немного свободы и спокойствия помогали ей приспосабливаться. Она даже начала проводить больше времени с Элис и Розали, занимаясь с ними тем, чем, блядь, занимались все девочки без исключения. Я не знал и, блядь, не хотел знать, что они делали. Одно я знал наверняка – они возвращали мне ее в целости и сохранности, и с ними она всегда была в безопасности. И после того как прошло некоторое время, я заметил, что она начала делать большего девчачьего дерьма: покрывать ногти лаком, как на руках, так и на ногах, красить губы блеском и укладывать волосы. Тот факт, что она начала делать нормальные девчачьи вещи, можно было назвать прорывом.
Жизнь изменилась не только для Изабеллы. Изменения произошли, кажется, у всех нас. Теперь папа отсутствовал намного чаще, почти на всех выходных его не было дома, поскольку бизнес в Чикаго тоже требовал внимания. Джаспер и Эммет были заняты, готовясь к колледжу, так как получали уже через два месяца высшее образование. Эммет и Розали направлялись через всю страну в Нотр-Дам. Эммет планировал изучать компьютерные технологии, а Розали – маркетинг. Я думал, что они найдут себе учебное учреждение поблизости, поэтому я был в легком шоке, когда узнал, что они собираются поступать в гребаный католический университет на другом конце страны. Но все равно, я был рад за них, и папа, блядь, от счастья, выписал чеки с оплатой обучения обоих. Джаспер же, напротив, оставался рядом и шел в школу в Сиэтле. Элис заканчивала школу только через год, и я знал точно, что это и была основная причина его решения повторить выпускной класс. Я уважал его за это, потому что, когда я думал о своем будущем, Изабелла тоже представлялась мне основным критерием во всех начинаниях.
Наши отношения процветали, несмотря на сумасшедшие осложнения ситуации. Мы все еще не показывали наши отношения при отце и вообще старались особо не светиться, но мне было абсолютно пофиг, знали ли о нас в городе или нет. Я гордо шел по магазину, держась с ней за руки и целуя ее, и я никогда не думал, что буду человеком из разряда ППП (в оригинале PDA (Public Display of Affection), можно перевести как «публичное проявление привязанности»), но ничего не мог с собой поделать. Мне было тяжело убирать от нее руки и губы, особенно после того, как мы решились на тот шаг и стали близки.