Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
– Слишком много информации?
Я застенчиво улыбнулась и покачала головой.
– Нет, просто ты застала меня врасплох. Я же живу с мальчиками Калленами. А они не стесняются этого вопроса, так что я наслышана, – сказала я.
Она начала пробегаться пальцами по моим волосам, расправляя локоны, которые сделала.
– Я бы не придавала значения их разговорам о сексе. Они – парни, и могут преувеличивать и заставлять людей думать, что все дело в «клёвом сексе», – сказала она, закатывая глаза на последних двух словах, пока двумя пальцами изображала кавычки. – Что-то вроде – это не мужественно признавать, что ты занимаешься со своей девушкой любовью, – сказала она, покачивая головой.
Я с любопытством
– А есть разница? – спросила я, думая, что понимание секса у всех схожее.
Она удивленно глянула на меня.
– Конечно, есть разница. Ты можешь заниматься сексом с кем угодно и получать от этого удовольствие, но ты должна действительно любить человека, чтобы заниматься с ним любовью. Секс – это только физическое удовольствие, а занятие любовью подразумевает и физическое и эмоциональное удовлетворение. Я не против быстрых перепихов и прочего, понимаешь, клёвый секс тоже приятен. Но ничто не сравнится с занятием любовью, – сказала она, пожимая плечами. – Не могу поверить, что Эдвард никогда тебе этого не объяснял.
– Он говорил мне, что настоящий секс совсем не похож на секс с насилием, – сказала я. – И он сказал, что дело не только в том, что, э-э… парень вставляет свою штуковину внутрь… но еще есть ласки и нежность.
Я не смогла точно вспомнить его описание, но получилось что-то похожее.
Элис улыбнулась.
– Да, так и есть, – сказала она. – Знаешь, Джаспер был у меня первым.
– Правда? – спросила я.
Она кивнула.
– Да. Я никогда не хотела быть ни с кем, кроме Джаспера, – сказала она. – Он единственный, кто был мне нужен. Он, действительно, лелеет меня.
Я улыбнулась, и она наконец-то закончила с моими волосами, беря в руки сумку. Она достала чулки и кружевные ленточки, которые она назвала подвязками, с маленькими клипсами, чтобы они держались. Я надела их, и она помогла мне поправить все, прежде чем заняться собственными волосами. Я осторожно присела на ее кровать, наблюдая за ней.
– Могу я кое о чем тебя спросить, Элис? – сказала я.
Она глянула на меня через зеркало и кивнула.
– Как ты поняла, что готова к э-э… чтобы быть с Джаспером? – спросила я.
Она казалась удивленной моим вопросом.
– Ну, думаю, я просто знала. Ничего не планировалось, просто настал момент, когда мы с Джаспером были в подходящем месте и в подходящее время. И я знала в тот момент, что хочу заняться с ним любовью, что это правильно. Знаю, звучит, будто я открещиваюсь от ответа, но так и есть. Не нужно торопить события, когда настанет время, ты будешь знать.
Я кивнула и мягко поблагодарила ее, эти слова приобрели смысл несколько позже. Она ответила, что не за что, и сказала, что я могу спрашивать ее о чем угодно, что не нужно стесняться, потому всем нам нужны подруги-девушки, когда речь заходит о парнях. Элис закончила со своим внешним видом и начала накладывать мне макияж, завершая последние детали. Потом она посмотрела на часы, замечая, что нам пора ехать к Калленам, потому что Эдвард ждет меня дома.
Мы подъехали к дому, и Элис пожелала мне приятного вечера, когда я выходила из машины. Я поблагодарила ее за потраченный на меня день, мне понравилось проведенное вместе время. Она ответила, что будет рядом, как только она мне понадобится, прежде чем уехать. Я пошла к входной двери, немного нервничая, потому что машина Эдварда стояла во дворе, значит, он был дома. Я открыла дверь и заглянула в фойе, застывая на месте, когда увидела Эдварда.
Он стоял неподвижно, немного взъерошенный, и выглядел так же красиво, как и всегда. Я посмотрела на него, не в силах разобраться, что он чувствует – выражение его лица было пустым. Невозможно было понять, о чем он думает, нравится ли ему мой внешний вид. Я нервничала – я впервые
надела платье. Еще ни разу не было повода, и, к тому же, это платье казалось мне красивым, и Элис сказала, что я выгляжу эффектно, но для меня имело значение только мнение Эдварда. Это странно, но я хотела поразить его, вызвать в нем чувство гордости. Некоторые из его бывших девушек были яркими, и я всегда чувствовала себя блеклой по сравнению с ними. Даже, несмотря на его заверения, что я красива. Я не хотела разочаровать его, учитывая, что он был так мил и старался сделать все, чтобы я могла красиво одеться ко Дню Святого Валентина.Я не могла понять, почему он просто стоит там и смотрит на меня, его пронизывающий взгляд нервировал все сильнее с каждой секундой. Но, наконец, он улыбнулся своей очаровательной кривоватой улыбкой, мои губы непроизвольно дрогнули. Я зашла в фойе, довольная, что ему понравилось. Он подошел ко мне и зашептал слова на итальянском, мое сердце бешено забилось. Он протянул мне красную розу, которую до этого держал в руке. Я осторожно взяла ее, пораженная, – никто и никогда раньше не дарил мне цветы. Такой простой жест, но он так много для меня означает.
Он пожелал мне счастливого Дня Святого Валентина и сказал, что у нас есть планы на ночь, меня это удивило, ведь я считала, что платье и сам праздник уже были моим сюрпризом. После нескольких поцелуев, мы, наконец, вышли и поехали по дороге, ведущей к Порт-Анджелесу. Он остановился у здания, которое, по его словам, было галереей искусства. Меня удивило, что Эдвард захотел пойти в подобное место, но еще больше меня удивило, когда он сказал, что посещение этой галереи бесплатно для всех. Не то чтобы меня удивил интерес Эдварда в этой области, просто я подумала, вдруг он пришел сюда, потому что посчитал это интересным для меня. Что он просто делает это для меня. Без сомнения, это удивительно, и я ценила каждую секунду, расслабленная атмосфера уничтожила мою нервозность.
Он упомянул, что я могу пойти в школу, что шокировало меня, ведь я никогда не считала это возможным. Затем он заговорил о величии искусства, о том, что когда-нибудь мои работы будут выставлены в галерее. Это удивило меня – разве я могу быть настолько талантливой?
После галереи он поехал через весь город к большому белому строению посреди луга, совершенно изолированному от остальных зданий. Он сказал, что арендовал для нас все это место на ночь, его поступок меня поразил. Не могу даже представить, сколько это стоило, но я решила не спрашивать, после того, как он неуютно чувствовал себя из-за вопроса о деньгах в галерее.
Эдвард запланировал пикник на природе, и мы расположились посреди луга. Мы ели и играли, просто проводя время вместе. Мы говорили обо всем, о чем только можно, рассказывали о своих родителях и о том, что пережили. Приятно, что наше совместное времяпрепровождение было таким естественным. Удивительно, но я чувствовала себя нормальной, почти обычной девушкой. Эдвард сделал это для меня, он дал мне это. Он позволил мне забыть о внешнем мире, обо всех сложностях, обо всем, что старалось разлучить нас в прошлом, да и до сих пор может. Он верил в меня и совершенно ясно давал понять, что желает положить все силы на борьбу за наше счастье. Это значило для меня больше, чем он мог себе представить.
Эдвард был первым человеком, который по-настоящему боролся за меня, как за личность. Были люди, которые считали меня своей собственностью, как доктор Каллен, но по-настоящему никто и никогда не боролся за меня из-за того, кем я была. Личностью, а не просто человеком. В глазах других разница невелика, но для меня она существенна. У моей матери никогда не было возможности сражаться за меня. Она надеялась и мечтала, желала и молилась, но бороться не могла. Она была так же беззащитна, как и я.