Делай что должен

— Хорошо, — майор развернулся на каблуках. даже не скрывая злости. — Я принесу вам этот акт.

— Господин майор, — врач на секунду оторвался от работы. — Не ходите тут без головного убора. Солнышко тут, знаете ли, злое…

— Какое, нахер, солнышко в бункере?! — взъярился майор.

— Злое, — повторил врач, возвращаясь к работе.

Дальше Динамит слушать не стал. Очень захотелось убить всех «помоек», начав с хлыща-майора.

— Отдыхать, — скомандовал он своему отделению.

Злость душила, мешая трезво думать. Это злило Динамита ещё больше.

«Надо успокоиться» — подумал он.

Ноги сами понесли репликанта к зоне отдыха — ещё одному нововведению, одобренному репликантом. В самом деле, хорошая задумка — место, разбитое на зоны по предпочтениям. Сейчас Динамита больше всего интересовал спортивный комплекс — боксёрская груша отлично подходила для стравливания пара. Главное — не размочалить её в первые же минуты, как это нередко бывало.

Как назло, навстречу ему спешила помойка в комбезе технической службы. Судя по окрасу кожи — самка была из местных, что разозлило сержанта особенно. Зачем допускать эти трусливые бесполезные особи на военную базу?

Ответ один: донимать его, Динамита.

— Ты ведь прилетел со Стилетом? — подбежав к нему, самка протянула руку и попыталась коснуться плеча репликанта.

Ошибка. И без того не пребывающий в радужном расположении духа, Динамит взорвался, даже не поняв вопроса. В полном соответствии со своим прозвищем.

«Помойка» улетела к стене, даже не поняв, что её ударило. Остатки самообладания сержанта ушли на то, чтобы не убить эту самку.

— Ты… — Динамит повернулся к аборигенке.

Продолжить он не успел — завернувший в коридор незнакомый репликант молча бросился на сержанта.

Два прирождённых убийцы сцепились в рукопашной. Молча, не тратя дыхания на бесполезные звуки и не обращая внимания на окружающих. Удар за ударом Динамит выплёскивал гнев: на помоек, которым он почему-то должен подчиняться, на братьев, которые по неведомой причине ставили жизни аборигенов выше собственных, на весь несправедливый мир.

— Брауни! Отставить! — послышался резкий оклик, сопровождаемый топотом ног.

Прибежавшие на шум схватки репликанты — из отделения Динамита и трое совершенно незнакомых, — растащили драчунов в стороны и надёжно зафиксировали, ожидая, пока те не остынут.

— Ты охренел, рядовой? — рыкнул на своего противника Динамит.

— Смотри куда руки тянешь, садж, — прорычал в ответ тот.

Выдохнув, он потряс головой и уже спокойно попросил удерживающих его репликантов:

— Отпустите. Я всё, в норме.

Те неохотно расступились. Динамит ожидал, что рядовой вновь кинется в драку, но тот неожиданно бросился к ушибленной «помойке», которой помогал подняться другой репликант из батальона Стилета.

Динамит с изумлением смотрел, как его противник заботливо осматривает аборигенку. Да какого чёрта тут происходит? Откуда у его братьев такое бережное отношение к местным «помойкам»? Особая программа воспитания? Новая разработка корпораций? Какая-то неизвестная разновидность внушения?

Бойцы из отделения Динамита тоже хмуро смотрели на братьев, готовых при необходимости продолжить драку ради защиты никчемного человечишки. И тоже не понимали причин такого поведения.

Когда же «помойка» обняла осматривающего её репликанта, и, воровато оглянувшись, прижалась губами к его губам, Динамит удивлённо моргнул.

— Что она делает, садж? — спросил Кайман.

— Целует Брауни, — вместо Динамита ответил один из «старожилов».

— Зачем? — не унимался Кайман.

— Не «зачем», а «почему», — хмыкнул его собеседник. — Потому, что любит.

Динамит и его бойцы скрестили взгляды на целующейся парочке и озадаченно наморщили лбы.

Планета Идиллия. 500 км. от Эсперо, ПВД 15-й бригады ССО

Состояние майора Фарнье лучше всего описывалось фразой «зол, как чёрт». Простое поначалу задание превращалось в какую-то идиотскую головоломку, где любое неверное действие заставляло возвращаться назад и всё начинать заново. И самое хреновое — поделать майор ничего не мог. Приказ из Генштаба об утилизации репликантов втихую — ожидаемо не вызвавший энтузиазма, — саботировался всеми возможными способами: от прямого неподчинения, как тот наглый лейтенантик, до ухода в канцелярщину, как только что с врачом. Причём в последнем случае не придерёшься — акт на списание нужен.

В остальных случаях Фарнье мог лишь писать рапорты своему начальству, но особого оптимизма майор по этому поводу не испытывал, ибо, как говорят на фронте, «Штаб высоко, бежать к нему далеко». Здесь же все покрывали друг друга и Фарнье обоснованно подозревал, что даже наглый лейтенант, отказавшийся выполнять прямой приказ, понесёт чисто формальное наказание.

Майор мог, конечно, потребовать разбирательства, собрать трибунал, но что-то подсказывало, что и тут обнаружится куча препятствий — от занятости военной прокуратуры до невозможности собрать этот самый трибунал, так как все офицеры ну вот жуть как загружены.

Но хотя бы в одном случае всё должно получиться. Акт на списание безногого репликанта подписать просто обязаны. Данная единица получила тяжёлые повреждения, требующие длительного восстановления, а значит — не способна вернуться в строй до окончания боевых действий. У этого самого Савина просто нет варианта.

Добравшись до штаба бригады ССО, Фарнье узнал у дежурного где найти комбата. Выяснилось, что этот майор только прибыл из Эсперо и сейчас находится на командном пункте своего батальона. Пришлось тащиться туда, проклиная всё и вся.

На батальонном КП уже вконец разъяренный Фарнье сунул планшет с приказом под нос комбату. Савин внимательно прочитал приказ, выслушал излияния Фарнье и коротко ответил:

— Нет.

Фарнье потерял дар речи. Впервые за всё время его службы приказ штаба сектора игнорировался столь наглым образом.

— Я рапорт напишу… — прошипел Фарнье.

— Пиши, — небрежно отмахнулся Савин. — Можешь ещё пообещать лишение премии, неполное служебное соответствие, понижение в звании и трибунал до кучи. А списывать я никого не буду. Кстати, а где ваш головной убор, господин майор?

— Это тут причём? — не понял Фарнье, считавший ношение шлема в бункере откровенным маразмом.

Смысл таскать на голове лишние два кило композитного материала, находясь в чёрти скольки десятках метров под поверхностью земли? Потому свой шлем Фарнье носил на груди, прицепленным к плечевому ремню подвесной.

— Какой головной убор? Вы рехнулись, майор? — вскипел Фарнье.

Это всё, что он успел сказать перед тем, как потерять сознание и два передних зуба.

— Дежурный! — высунувшись в коридор, крикнул Савин. — Медиков сюда! Господин штабной майор изволили неудачно упасть и потерять сознание!