Дело леди Евы Гор

Я перестала дышать. Это было... целомудренное касание, но оно зажгло неистовый огонь внутри. Магия огня между нами вспыхнула мгновенно, сплетаясь в единое и неделимое. Она радостно подрагивала, узнавая своё продолжение. Мужские губы прижались крепче, а затем герцог медленно, словно нехотя отстранился.

Всё длилось минуту. Его взгляд не отпускал. И без слов я понимала — это переломный момент в наших отношениях.

Вокруг раздались смешки, хлопки, возгласы, но для меня они звучали где-то далеко, как белый шум.

Герцог взял мою руку и запечатлел на ней прощальный поцелуй.

— Спасибо за вечер, миледи.

Мужчина церемонно поклонился и ушёл, оставляя меня посреди шумной толпы. Я облизнула губы, на которых всё ещё оставался его жар. Сердце бешено стучало в ушах, а тело мелко дрожало, оставшись без его тепла.

— Чёртов герцог, — буркнула себе под нос и потащилась к кастрюле с глинтвейном. Мне определённо нужно было выпить, чтобы прийти в себя.

Меня только что поцеловал мой собственный муж! И Светлый отец тому свидетель!

Шум вечеринки постепенно утихал. Гости, отдав дань празднику, уже покидали гостиницу, напоследок благодарно склоняя головы и желая удачных начинаний. Кто-то задерживался у стола с угощениями, прихватывая с собой пару булочек, кто-то обменивался новостями в уголках, но уже без прежнего огонька — праздник подходил к концу.

Я прислонилась к стене в холле, потягивая горячий глинтвейн. Вкус пряностей приятно согревал, но внутри до сих пор полыхал совсем другой жар. Тот, что зажёгся от прикосновения герцога, от его губ, от его рук, крепко державших меня в танце. Чёртов мужчина!

— Миледи, гости расходятся, — тихий голос Магды вывел меня из размышлений.

— Дети ждут вас, — добавила Лили, подойдя ко мне с бокалом вина.

Под ёлкой на лавке собралась моя маленькая команда — те, кто помогал украшать гостиницу, те, кто делал гирлянды и игрушки, кто складывал журавликов. Их глазки сонно хлопали, но они пытались сохранять серьёзный вид, и уходить им не хотелось.

— Ну что, мои маленькие помощники? — я поставила бокал на ближайшую горизонтальную поверхность и подала Игги знак выносить мешочки с подарками. — Готовы к сюрпризу?

Детские глаза загорелись сильнее, а шеи вытянулись в ожидании Игги.

— Сюрприз? — переспросил Кай, светловолосый мальчишка, сын жестянщика.

— Конечно. Как же без него в День Чудес? Помните, что я рассказывала о празднике?

— В День Чудес можно загадать желание и получить подарок!

— Да, если хорошо потрудиться до этого, не шалить много и не драться. Вы все помогали мне, работали, старались. Поэтому я приготовила для каждого из вас небольшой подарок, — продолжила я, присаживаясь на край стула, чтобы быть на одном уровне с детьми.

В этот момент Игги вернулась, неся в руках аккуратно перевязанные лентами мешочки. За ней следом вышла ещё пара служанок, каждая с такими же свёртками.

— Ого… — прошептала Оливия, наблюдая, как каждый из детей получает в руки мешочек.

— Давайте-давайте, открывайте!

Развязав ленточки, дети с замиранием достали содержимое своих подарков.

У каждого был набор: чернильница, перо и аккуратно сложенные листы бумаги, отрез ткани для костюма или платья, отрез кожи на пошив обуви, девочкам ленты и украшения, а мальчикам пояса и зажимы для рубашек.

Сначала они выглядели растерянными. Неверие сменялось восторгом.

— Миледи, это… для нас? — осторожно спросил Эдвин, самый старший из ребят Мэри.

— Да, для вас.

— Но зачем бумага и перо?

Я улыбнулась.

— Чтобы учиться.

Тишина.

Дети переглянулись.

— Учиться… писать? — пробормотала девочка с тёмными кудряшками, которую друзья называли Тэсс.

— Да, Тэсс. Писать, читать, считать. Всё, чему вы захотите научиться.

Секунда молчания — и вдруг все заговорили разом.

— Я смогу писать своё имя?

— А я… а я смогу писать настоящие письма?!

— А мама не будет ругаться?

— О-о, а я тогда смогу стать писарем! — обрадовался Эдвин.

Этот ребёнок уже подходил ко мне с просьбой о работе. Я пока его отослала, пообещав, что подумаю, но взяла слово, что он не станет где-то искать работу на стороне. Ему было всего тринадцать. И мне хотелось, чтобы его детство продлилось. Его семья сейчас жила в тепле и сытости под моей опекой. Острой необходимости в дополнительном заработке не было. Они с Мариком выполняли посильную работу: принести воды на кухню, вынести мусор, сбегать на посылках. Этого было достаточно.

— Да, любой из вас сможет. Но, — я подняла палец, заставляя их чуть поутихнуть, — если хотите научиться, вам придётся приходить сюда каждый вечер. Я сама буду вас обучать.

На мгновение дети замерли, а затем снова заговорили разом, обещая приходить.

— Спасибо, миледи!

И вот уже вместо робких улыбок — восторженные лица, вместо неуверенности — убеждённость, что всё возможно и все желания исполнятся!

Я снова рассмеялась, глядя, как дети прижимают к себе свои подарки, разглядывают чернильницы, размахивают перьями. Их радость согревала лучше любого огня.

— А теперь бегите домой спать. На занятие вас позовут Марик и Эдвин.

День Чудес удался.

Гостиница постепенно пустела. Слуги убирали со столов, Лили мурлыкала песенку под нос, мечтательно улыбаясь, Игги моталась по лестнице вверх-вниз, собирая какие-то забытые в комнате вещи и унося их в мой дом. Сегодня мы уже будем ночевать дома.

Мои руки невольно коснулись губ, вспоминая прикосновение чужих губ.

Поцелуй герцога…

Этот день действительно был полон чудес.

Глава 50. Есть ли выход?

Утро выдалось пасмурным и морозным. Светлый рассвет пробирался сквозь плотные занавеси, ложась бледными полосами на стол, где уже стояли чайник с ароматным травяным отваром и корзина свежеиспечённых булочек от господина Генри. Воздух был напоён запахом тёплой сдобы, лёгкой горечью заварки и… напряжением.

Я сидела у окна, глядя, как редкие прохожие спешат по своим делам. Внутри меня кипели мысли, не давая покоя. Семья барона Селбриджа. Жена, две дочери… Что с ними делать? Они не виноваты в грехах отца и мужа, но общество не будет к ним столь снисходительным. Позор отца ляжет и на их плечи. И как бы я ни старалась убедить себя в собственной беспристрастности, внутри всё сжималось при мысли об Иоланде. Её лицо всплыло в памяти, как отражение в мутной воде. Надменная, язвительная, но... всего лишь пешка в мужской игре, как и я когда-то.