Дело о демоническом коте
Шрифт:
— А что она натворила? — нахмурилась хозяйка, но поняв по выражению лица этого грозного господина и заметив у него за спиной двух рыцарей, сдалась. Громовым басом, от которого в зале на мгновение стало тихо, она скомандовала: — Жанетта!
После этого, однако, разговоры за столами возобновились, а к стойке подбежала юная девица, из-под белого чепчика которой выбивались рыжие кудряшки, а на остром белом носике золотилась россыпь веснушек.
Отойдя вместе с ней к свободному столу в тёмном углу, Марк представился и спросил её о том, как умерла её прежняя хозяйка. Впрочем, он задал этот вопрос лишь на тот случай, что она запомнила что-то, что забыла или утаила пропавшая Мари Дерош, и отчасти, чтоб разговорить её. Однако это было излишним. Жанетта отвечала бойко и подтвердила всё, что сказала раньше горничная госпожи Сове, не добавив к этому
— А теперь расскажи мне о постоянных гостях твоей хозяйки, — велел Марк и заметил, как красноречие служанки резко пошло на убыль.
Смущённо хлопая светлыми ресницами, она говорила что-то о том, что её обязанности состояли лишь в уборке и стирке, потому она ничего такого не знает и не ведает.
— Я вижу, что ты лжёшь, — сурово оборвал её Марк. — Такая вёрткая девица, да чтоб не знала, кто ходит к её хозяйке? Дом не так велик, чтоб ты не видела её гостей. Не хочешь говорить? Что ж, тогда ты отправишься с нами в замок, и я допрошу тебя там по всем правилам. Только вряд ли я буду при этом так же любезен, как сейчас.
— Я видела некоторых, — тут же пошла на попятную она. — Но не помню их имён… — она смолкла, увидев, как Марк развязывает тесёмки кошелька и достаёт оттуда серебряную монету. — Но если господин так любезен, то я, конечно, поднапрягу память.
— Поднапряги, — кивнул он и, положив на стол серебряную марку, накрыл её ладонью. — Итак?
Она тут же закатила глаза к потолку и, глядя на старинные дубовые балки, начала перечислять:
— Чаще всего у неё бывали сочинитель, господин де Робийяр, который посвятил ей свою поэму, сын старого коменданта Грегуар де Ремо, глава купеческой гильдии Шильдон и секретарь магистрата Бурже. Раньше заходил господин де Легаре, но его уж с месяц как не было. За день до её смерти на ужин приходил его светлость барон де Ранкур. А до того несколько раз её посещал торговец полотном из Пьемонта по имени Флоран Обен, он даже подарил ей колье. Часто заходили подрядчик господин Паже, купец Люк Матье, не тот Матье, что торгует посудой, а другой, у которого ювелирная лавка на улице барона Жоффруа. Ещё господа де Шарбонно и де Лефевр, конечно, не вместе, а порознь. И менестрель господин Лебюрн, который сочинил для неё несколько песен. И не так давно впервые зашёл господин Менар из замка, но что-то у них там не заладилось, и он ушёл сразу после ужина очень раздосадованный. Вот, собственно, и всё.
Она снова хлопнула своими ресницами и посмотрела на Марка, а потом на его ладонь, лежавшую на столе. Он передвинул монету к девушке, и та поспешно схватила её.
— Можешь идти, — разрешил он, — но советую тебе не выходить на улицу и всё время быть на людях. Этой ночью кто-то ворвался в дом твоей бывшей хозяйки, и с теми слугами, кто там оставался, случилось несчастье. Надеюсь, тебе ничего не грозит.
Она испуганно смотрела на него, а потом, поднявшись, отошла, тревожно оглядываясь на ходу.
— Вы знаете этих людей, Рауль? — спросил Марк, взглянув на своего юного помощника.
— Почти всех, — кивнул тот, присев напротив. — Это представители знати Ранкура и богатые купцы. Вряд ли они захотят разговаривать с нами, если вы, конечно, не представитесь своим настоящим именем и не предъявите доказательства своих полномочий. Не скажу, что они так уж чванливы, но исполнены осознания своей значимости. Даже я и мой отец не можем требовать от них объяснений, а если учесть деликатность темы, которая вас интересует, то рассчитывать на их откровенность и вовсе не приходится.
— Хорошо, зайдём с другой стороны. Кто из них бывает в замке и мог в какой-то момент встретиться с Моник Перро?
— Почти все, кроме приехавшего из Пьемонта купца. Моник сопровождала баронессу на всех приёмах и пирах, часто отходила, выполняя её поручения. Кто угодно мог встретиться с ней без свидетелей.
— Секретарь сира де Легаре и менестрель живут в замке?
— Именно так, но они не интересовались этой девушкой. Секретарь почти всё время корпит над бумагами, помогая своему господину с делами. А Лебюрн — самовлюблённый осёл, который мнит себя волшебным лебедем. Моник была простовата для него, вот Анриет — другое дело. Ему как раз нравятся такие — красивые и порочные. Он сам об этом говорил.
Марк задумался, глядя в окно. Возможно среди этих господ, имена которых только что назвала ему Жанетта, и был тот самый
жених, который пожелал смерти прекрасной куртизанке. И он мог встретиться с Моник, и хоть она, по общему мнению, была совершенно безобидна, в какой-то момент могла оказаться для него опасной, потому что что-то случайно увидела или услышала. Таким образом, между этими двумя женщинами есть некая связь, чего не скажешь о горничной госпожи Дюссо Колетт. Как она относится к этому делу? Ведь ей не приходилось бывать при дворе барона де Ранкура, она не встречалась с городской знатью. Да и Анриет, скорее всего, даже никогда не слышала о ней. Однако она умерла так же, как и две другие женщины. Может, проще было бы подойти к расследованию с этой стороны и попытаться выяснить, кого настолько обидела крикливая горничная, что её убили столь странным образом.Рауль сидел напротив, внимательно следя за выражением его лица.
— Куда идём дальше? — спросил он, когда Марк взглянул на него.
— Вернёмся на улицу барона Гильберта и расспросим соседей о Колетт Боде, — ответил Марк, поднимаясь.
Конец безвестности
Выйдя из таверны, Рауль сразу же свернул в переулок, ведущий на соседнюю улицу барона Гильберта. Идя за ним по узкому проходу, Марк вспоминал события прошедшей ночи, но теперь их сопровождали два рыцаря, в чьей силе и умении биться на мечах сомнений не было. Если комендант так хорошо обучил своего юного сына, то уж подчинённых ему рыцарей должен был вымуштровать на славу.
Потом Марку показалось, что он слышит где-то недалеко сигнальный рожок, но его спутники не проявили беспокойства, и он решил, что ему показалось. Выйдя на соседнюю улицу, они сразу же увидели вдалеке вывеску в виде филина и направились туда. Опыт подсказывал Марку, что трактирщики обычно знают всё о живущих поблизости людях и очень общительны, потому у них можно выспросить многие секреты, которые в другом случае трудно было бы разузнать.
Этот трактир был куда меньше «Золотой подковы», всего лишь один небольшой зал, где в этот ранний час сидели два мастеровых, которые с сосредоточенным видом уминали густую похлёбку, закусывая огромными кусками серого хлеба, да потрёпанный старичок, мечтательно уставившийся в окошко и при этом сжимавший ручку большой кружки с элем.
Скучавший за стойкой трактирщик, увидев гостей, обрадовался, и Марк не стал его разочаровывать. Он вспомнил, что не успел позавтракать этим утром и попросил принести ему что-нибудь поесть. Рауль и рыцари охраны присели рядом, и счастливый трактирщик убежал на кухню. Когда он вернулся и выставил перед гостями миски с похлёбкой, а потом принёс на блюде нарезанный ломтями хлеб и сыр, Марк жестом пригласил его сесть напротив.
Хозяин воспринял это желание посетителя поболтать за трапезой с радостью и уселся на скамью. Не отрываясь от еды, Марк принялся расспрашивать его о Колетт Боде, и тот, вовсе не удивившись, с готовностью отвечал. Он подтвердил, что девица она была грубая и неприятная, ссорилась со всеми, часто оскорбляла тех, кто ей не нравился, но поскольку её хозяйка, дама почтенная и благочестивая, пользуется у всех уважением, то ей всё сходило с рук.
— А что это за история с котом? — спросил Марк, взяв с блюда очередной ломоть хлеба.
— С котом госпожи Картье? — тут же уточнил трактирщик. — Это странная история, господин! Поскольку, хотя кот и существует, и является отродьем едва ли не хуже этой самой грубиянки Колетт, но на сей раз все её обвинения оказались вымыслом и грубой клеветой. Она бегала по всей улице и верещала, что кот этой ведьмы, — это так она называла госпожу Картье, — забрался к ним в дом. Однако никто кроме неё этого кота там не видел и не слышал. И даже стражники, которых она туда затащила, обыскав там всё вплоть до кладовок, кота не нашли. А она его просто ненавидела, и когда встречала на улице, принималась кидать в него камнями. Он же при этом выл и шипел на неё. И потому нет ничего удивительного в том, что однажды он всё-таки разодрал ей руки. Эта бестия, скажу я вам, — прямо дикий зверь. Огромный, косматый, как волк, и с зубами, как у собаки. А когти размером с сапожный нож! Однажды эта зверюга умудрилась утащить у меня со двора курицу, а когда я попытался отнять её, вцепилась мне в руку. Я чуть не остался калекой после этого! Смотрите, — он закатал рукав и показал Марку глубокие борозды шрамов, которые, действительно, выглядели жутковато. — Рука так долго болела, что чуть не отсохла!