Дело о детях благородных семейств

— Сюда не приходил Ламмерт? — вопрошал тем временем граф, нависая грозной тенью над маленьким сторожем в ночном колпаке и накидке, наброшенной на ночную рубашку. — С ним были двое: девушка и юноша. Да говори ж ты!

— Я не... — испуганно проблеял сторож, и Марк, вдруг забыв о красотах дома де Лорма, резко обернулся и взглянул на него. — Их не было, не было здесь... — проговорил сторож, испуганно присев.

Граф издал разочарованный возглас, а Марк подошёл ближе и заглянул в бегающие глаза сторожа.

— Я осмотрюсь здесь, — произнёс он и направился к лестнице.

— Сударь! — испуганно кинулся за ним сторож, но граф остановил его.

— У него есть на это право, он из тайной полиции короля. Значит, он точно не был здесь прошлой ночью?

Марк тем временем разглядел сбоку от лестницы арку, ведущую в дальние помещения. Велев Шарлю подняться наверх и всё осмотреть, он прошёл мимо, и оказался в полутёмном зале, где стояла закрытая светлой тканью мебель. В конце этого зала снова виднелась арка, ведущая в дальние комнаты. Проходя по ним, Марк снова видел высокие потолки, ряды тонких колонн, которые вместо стен отделяли друг от друга соседние помещения, создавая всё то же ощущение открытого пространства. Стены из светлого песчаника выглядели непривычно, поскольку в Сен-Марко было принято покрывать их деревянными панелями, или, на худой конец, гобеленами. Зато здесь была изысканная резьба, искусно выточенные из камня кружева украшали карнизы, тоненькие колонны обрамляли полукруглые ниши, в которых стояли мраморные скульптуры и высокие вазы. Иногда всё же на глаза попадались гобелены, и они даже при свете факела радовали яркими красками, не поблекшими за прошедшие годы. Рядом с ними на деревянных щитах красовалось искусно выкованное старинное оружие, портреты в рамах, а в углах в деревянных подставках стояли боевые штандарты, наверно, отобранные когда-то в боях графами де Лорм у алкорцев.

Марк снова поймал себя на том, что с любопытством осматривается по сторонам, вместо того, чтоб искать следы пребывания здесь Ламмерта Анжу и его спутников. И тут впереди забрезжил свет. Пройдя через очередную арку, он остановился, поражённо глядя на высокую стеклянную стену, расчерченную ровными линиями переплётов. А за ней в синеватой дымке поздней ночи виднелся буйно разросшийся сад. Подойдя ближе, он увидел, что стёкла давно запылились, лишь широкие створки стеклянных дверей были кое-как протёрты и чуть приоткрыты.

Это его удивило. С чего бы сторожу открывать эти двери, если сад всё равно запущен? Он осмотрелся и, наконец, увидел то, на что следовало бы обратить внимание раньше. Мебель в этом небольшом зале была сдвинута к стенам, полотнища с неё сняты, посредине стоял одинокий стол, покрытый тёмной скатертью. Пол, мощёный светлой плиткой, был замусорен, а возле стола виднелись какие-то пятна. Опустившись на одно колено, Марк коснулся пятна пальцами и поднёс их к лицу.

— Кровь, — пробормотал он.

В комнате пахло горелым, и он направился к камину. Как он и ожидал, там была куча золы, словно кто-то жёг бумаги. Осмотрев решётку, он обнаружил несколько обрывков, на одном из которых ещё можно было различить какие-то знаки, а на других — обрывки слов, написанных на древнем языке, применяемом только магами.

Поднявшись, он направился обратно и, вернувшись в холл, где всё ещё в нерешительности стояли его спутники, сразу же подошёл к сторожу и, схватив его за шиворот, безжалостно встряхнул:

— Кто здесь был? — рявкнул он. — Почему в дальнем помещении такой беспорядок, в камине зола, а на полу следы крови?

— Крови! — в ужасе воскликнул виконт де Комборн.

А граф Анжу, оторопев лишь на миг, бросился к сторожу и, буквально вырвав его из рук Марка, схватил за горло.

— Ты убил моего сына, проклятый негодяй! Ты убил моего Ламмерта!

— Нет, нет, — остановил его Марк, крайне раздосадованный тем, что ему помешали сходу получить из сторожа признание. Теперь старик был в полуобморочном состоянии от ужаса и трясся, прикрывая лицо руками и мыча что-то непонятное. — Он слишком слаб, чтоб справиться с двумя молодыми рыцарями. Он никого не убивал. Но тут был кто-то ещё. Кто-то, кто, судя по всему, провёл тут не день и не два, кто-то, кого этот мерзавец пустил пожить в доме, наверняка получив за это хорошую плату.

— И этот кто-то убил наших детей? — ужаснулся виконт.

— Я не уверен, что это человеческая кровь. Идёмте, посмотрим.

— Шевелись! — гаркнул граф и швырнул старика на пол.

Осмотрев ту комнату и соседние, Марк только уверился в том, что его догадка верна. Передняя комната явно использовалась в качестве спальни для нескольких мужчин, не обременённых хорошим воспитанием. Здесь валялись осколки винных кувшинов, какие-то объедки и тряпки. В другой, где в нише стояла кровать на красиво изогнутых ножках под лёгким пологом, видимо, жил их хозяин или главарь. Здесь было сравнительно чисто, хотя в углах тоже скопился мусор, и Марк даже нашёл там небольшой стеклянный флакон, понюхав который, уловил нежный аромат жасмина.

В зале со стеклянной стеной тем временем осматривались граф и его товарищи по несчастью. Они стремительно переходили от отчаянного гнева, вымещаемого в виде тумаков съёжившемуся на полу сторожу, к ужасу перед тем, что с их драгоценными детьми случилось что-то ужасное.

— Это, действительно, кровь, Марк! — воскликнул Гай, когда де Сегюр вернулся к ним.

— Не думаю, что она человеческая, — отозвался тот.

Он наклонился и поднял с пола какой-то чёрный пучок и подал другу, а сам направился к выходу в сад. Открыв дверцу, он вышел на улицу и осмотрелся. Садик был небольшой, разбитый во внутреннем дворе, также обрамлённом открытыми галереями. Над разросшимися кустами виднелась что-то белое, наверно, мраморная скульптура, украшающая фонтан. Он прошёлся по засыпанным палой листвой дорожкам, глядя по сторонам, и, наконец, увидел взрыхлённую землю. Присев рядом на корточки, он достал кинжал и поворошил землю, после чего вытащил оттуда длинную чёрную палочку.

— Что это? — услышал он рядом голос Гая.

— Обгоревшая кость того чёрного петуха, перья которого я тебе показал. Это кровь петуха, а не детей. Тут обитала какая-то ведьма со своими подручными. Вопрос только, почему она в такой спешке покинула насиженное место? — бросив кость, Марк встал и отряхнул руки. — Нужно обыскать весь дом, — произнёс он. — Сторожа я заберу в Серую башню и допрошу. А сюда нужно пригласить Филбертуса, пусть осмотрится, вдруг что-то найдёт.

— А дети?

— Если мы не найдём их здесь, то будем искать дальше. Я не успокоюсь, пока не найду их. Ты же меня знаешь.

— Да, — кивнул Гай. — Я верю, что ты сделаешь всё, что нужно. Только у меня плохое предчувствие. Мне нужно было уделять больше внимания этому шалопаю. Он так рано осиротел, а я был слишком занят своими делами. Мне казалось, что я всё делаю правильно, ведь на моих плечах лежала ответственность за будущее нашего рода, а теперь выходит, что я не уберёг единственного брата.

— Перестань казнить себя. Лучше отправляйся обыскивать дом, пока факел не погас.

Гай кивнул и пошёл обратно, а Марк внимательно осмотрел окна в глубине галерей, надеясь разглядеть хоть какое-нибудь движение или отсвет огня, но так ничего и не увидев, отправился следом за другом.

Обыск дома ничего не дал. Верхние этажи носили следы давнего запустения, двери были заперты на замок, в комнатах, когда их открывали, лежал толстый слой пыли. Никаких следов пребывания людей нигде, кроме каморки сторожа и тех комнат, которые уже осмотрел Марк, найти не удалось. Можно было решить, что сбежавшие молодые люди никогда не появлялись здесь, если б не два обстоятельства: пропавший ключ от входной двери и стремительное бегство из этого удобного убежища неведомой колдуньи и её подручных.