Дело о вражеском штабе (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
– Ну?- сказал Обнорский, когда сигарета кончилась.
Я рассказал ситуевину. Андрюха, немного подумав, решил:
– Езжай. Только не один... Такие штуки мы уже проходили. Прихвати кого-нибудь. Из адреса отзвонитесь. Обязательно.
В коридорах Агентства было еще тихо, пусто... "Прихватить кого-нибудь" не получилось. И я уже решил, что поеду один.
В первый раз, что ли?.. Нет, не в первый.
Но в иные, забытые уже "разы" в кармане у меня лежала ксива со словами: "капитан Ложкин Сергей Иванович состоит в должности старшего оперуполномоченного", а под
Я был тогда ВПРАВЕ обратиться за помощью к любому милиционеру, участковому, оперу... Как говорится: почувствуйте разницу... Я ощущал разницу оч-чень хорошо!
И я бы поехал в адрес один, но на лестнице столкнулся с Шахом и Князем.
Конечно, я был для них не авторитет... и вообще - в Агентстве без году неделя. Но я сослался на шефа, и они поехали со мной. По дороге ввел их в курс дела, избегая ненужных им подробностей.
– Вопросы есть, коллеги?- спросил я.
– Есть вопросы... коллега,- сказал Шаховский, выделив последнее слово. Видимо, это должно означать, что я - бывший мент - ему не коллега... И я со своей стороны считал точно так же: хоть Виктор Шаховский и не привлекался никогда к уголовной ответственности, но в оперативных документах РУОП его фамилия замелькала еще в самом начале девяностых.
– Спрашивай,- ответил я.
– А премию с этой супружницы барыжной ты за работу, коллега, обговорил?
– Нет,- отрезал я.
– Лохи,- пробормотал Шах и больше ничего не спрашивал, смотрел в окно.
У Гвичия вопросов было больше: а сколько лет вдове? А не блондинка ли она?
А как она "вообще, да"?
Я ответил: лет вдове семнадцать. Блондинка. "Вообще": 90-60-90. И Гвичия тоже замолчал... только причмокивал иногда. Глаза у него стали мечтательными, подернулись нежным туманом.
***
Прежде чем ехать непосредственно в адрес, заскочили в местное РУВД... Повезло - застали нужного нам опера на месте.
– Да,- сказал он,- звонили мне про ваше дело... лейтенант Иванов, кажется... так?
– Да,- подтвердил я. Иванов - фамилия опера, который отфутболил меня в Василеостровском районе.
– Ну а чего от меня-то вы хотите?
– Как чего? Неужели непонятно?..
Сходить с нами в этот адрес. Дело-то, скорее всего, об убийстве идет.
– Ну во-первых, пока только о розыске пропавшего... Во-вторых, я туда уже сходил.
– И что?
– А ничего, меня и на порог не пустили.
Шах хмыкнул, Гвичия изумленно вскинул брови. А я спросил... Я очень спокойно спросил:
– Простите, Виктор... э-э...
– Георгиевич,- подсказал опер, включая электрический чайник.
– Виктор Георгиевич, вы здесь в каком качестве служите?
– А там (кивок в сторону двери) висит табличка. На ней все написано... прочитайте.
– Я читал. Там написано, что в этом кабинете работают опера уголовного розыска.
Наш опер закончил манипуляции с чайником, поднял на меня взгляд и сказал:
– Выйдите из кабинета... Я вас сюда не приглашал... пока.
– Спасибо за помощь,- ответил я.- Пошли, мужики... По-моему, кто-то таблички на дверях перепутал.
– Желаю
успехов,- бросил опер.Мы вышли. Сказать по правде, мне было очень противно. Гвичия посмотрел на табличку и сказал:
– Какой-то странный человек, да?
Шах тоже посмотрел на табличку, сплюнул и сказал:
– Лохи.
Я не сказал ничего.
Я не сказал ничего, я только подумал... но не сказал.
***
...Дверь в квартиру, где находится телефон, зарегистрированный на гр. Шурыгину Антонину Викторовну, наводила на мысли о коммуналке и бытовом пьянстве: следы неоднократного и неумелого ремонта, висящий на проводах звонок, порезанная ножом дерматиновая обивка...
Таких дверей я за годы пахоты в УР повидал немало. И мог даже предположить, что увижу за дверью.
Гвичия начал давить на кнопку звонка.
Делать это пришлось пять раз. Шаги за хлипкой дверью раздались тогда, когда уже нам показалось, что в квартире никого нет. Шаги были шаркающие, медленные... потом раздался кашель... потом дверь отворилась. На пороге стояла старуха в грязном халате и торчащих из-под него белых бязевых мужских кальсонах.
Жиденькие волосы, характерный цвет лица, густой перегарный выхлоп... Все, как говорится, до боли знакомое. Я загодя приготовил свое журналистское удостоверение и придал лицу некое соответствующее профессиональное выражение. Все это оказалось лишним. Старуха посмотрела на нас мутными глазами, закашлялась и сказала:
– С утра уже ходить стали...
– Здравствуйте, бабушка,- вежливо сказал Зураб.
– Ишь, внучек нашелся... басурманин... Спят они еще...- Старуха явно собиралась захлопнуть дверь, но я не дал.
Я сунул ей под нос удостоверение и начал работать. Кое-что, впрочем, мне уже было ясно.
– Мы журналисты,- сказал я.- А вы Антонина Викторовна?
– Что надо?
– Поговорить, Антонина Викторовна...
Мы - журналисты.
– Стрекулисты-журналисты... аферисты! На похмелку дашь?
– Дам,- ответил я, доставая бумажник.
Выражение глаз старой алкоголички стало гораздо более осмысленным или, по крайней мере, заинтересованным. Я вытащил пятидесятирублевую купюру. На эти деньги можно купить одну бутылку заводской водки, но Антонина Викторовна наверняка купит две бутылки паленой.
...Деньги исчезли в кармане халата.
– Может, внутрь пригласите?- спросил я.
Старуха посторонилась, пропуская нас внутрь. Интерьер прихожей был именно таким, какой я себе представил, глядя на дверь. Тут ошибиться трудно. Вслед за старухой мы прошли в кухню, распугали тараканов.
– Ну, говори, чего надо,- сказала хозяйка.
– У вас в квартире есть молодые женщины?
– Сказала же: спят еще бляди.
– Дочери ваши?
– Тьфу! У меня сыны... да и их не вижу: по тюрьмам они.
– А что за бляди-то спят у вас?
– Бляди как бляди... известное дело, Ленка со Светкой.
– Комнату им сдаете?
– Что я сдам? Сама в одной клетухе сижу, как в конуре, девяти метров нет...
Сосед сдает - Колька Мареман.
– А где сам Колька?