Дело о золотом Купидоне

Леди Аламейра сидела в кресле у стола, подперев головку тонкой рукой и задумчиво смотрела в сад. Её рыжие волосы были распущены по плечам, платье из золотистого шёлка обтягивало тонкую талию и изысканными складками юбки ниспадало до кончиков изящных башмачков с золотыми пряжками, а поза была расслабленной и томной. Услышав шаги Марка, она обернулась с обворожительной улыбкой, но, заметив рядом с ним Джин Хо, обиженно надула губки.

— Зачем ты звал меня, если явился с этим мальчишкой? — спросила она. — Я думала, что ты пригласил меня к себе, когда твоя Мадлен упорхнула из дома, чтоб побыть со мной наедине, а ты…

— Я хотел видеть тебя по делу, — поспешно перебил её Марк.

— Ну, конечно! — недовольно проворчала она, задержав свой взгляд на Джин Хо, который мило улыбнулся и присел рядом за стол. — Всегда только дела, дела… Раньше ты был не таким серьёзным.

— Он был молод, — мурлыкнул лис. — Примерно, как я сейчас…

Она подозрительно прищурилась, а потом снова обернулась к Марку.

— О чём ты хотел поговорить?

— О де Лапорте. Ты знаешь, что он умер при странных обстоятельствах. Король поручил расследование мне. Я узнал, что этот молодчик часто бывал на женской половине, и хотел знать, что он там делал?

— Интриговал, — пожала плечами она. — Волочился за молоденькими девицами, соблазнял служанок и раздражал леди Евлалию.

— Неужели? — Марк тоже присел за стол.

— Я смогла тебя заинтересовать? — усмехнулась она. — Как мило! Да, это всё так! Мне этот мальчишка казался грубым и неприятным, но в нём была какая-то особенная мужественность, которая нравилась юным девицам. А он был довольно неразборчив и кидался на всякую, кто готов был ответить ему взаимностью. Потом он быстро утрачивал к этой девице интерес и бросался к следующей. Леди Евлалии это надоело, и она запретила ему появляться в её владениях. Но не так давно он снова появился там и заявил ей, что нажалуется на неё королю за то, что она обращается с его другом без должного уважения. Представляешь, что с ней было?

— Нет, — покачал головой Марк. — Неужели он решился на такое?

— Решился, но у него ничего не вышло. Леди Евлалия замерла с открытым ртом, а потом просто повернулась к дверям и велела лакеям вышвырнуть его прочь, что они и сделали.

— И больше он не появлялся?

— Нет, но между двумя половинами дворца нет крепостной стены. Я знаю, что некоторые девицы бегали к нему на свидания.

— Я слышал, что он занимался шантажом.

— Да, — равнодушно пожала плечами Аламейра, — я тоже это слышала, но суммы были небольшие. Он не требовал деньги прямо, а лишь намекал некоторым неосторожным глупышкам на то, что кому-то что-то может рассказать, а уж потом молва понесёт это дальше и слухи будут расти, как снежный ком. Так ненавязчиво он запугивал их, пока они сами не начинали предлагать ему откуп. Со служанок он брал серебром, с дам — золотом, но для них это было не так чтоб очень дорого, к тому же он никогда не приходил к ним с тем же снова. Не думаю, что он сильно обогатился за их счёт. Разве что это был такой небольшой дополнительный источник дохода.

— Он шантажировал и тебя?

— Меня? — она рассмеялась. — Он был подл, но не глуп. Он прекрасно понимал, что я не спустила бы ему это. К тому же, я видела его насквозь и не давала ему повода поживиться за свой счёт. В отличие от других.

— О чём ты? — насторожился Марк, уловив в её тоне некий намёк.

— Ты знаешь о том, что сейчас при дворе развернулась нешуточная борьба между девицами за внимание Жоана? Они из платьев лезут, лишь бы очаровать его. Отцы и матери таскают их, разряженных как куклы, на все пиры и приёмы. Придворные группировки выставляют своих соискательниц и грызутся между собой, пытаясь провести свою претендентку ближе к королю. Но Жоан молчит. Он безмолвно наблюдает за этой вознёй и все они теряются в догадках, что это значит. Ты знаешь его лучше других, и тебе известно, как он умеет скрывать свои мысли и чувства. Нравится ли ему кто-то из этих красавиц? Воспринимает ли он все их потуги всерьёз или они его забавляют? Намерен ли он вообще жениться, как этого желают члены королевского совета? Это молчание создаёт интригу, некое напряжение, которое каждый из участников этого необъявленного состязания воспринимает по-своему. Кто-то впадает в уныние, а кто-то верит в лучшее и мечтает склонить чашу весов на свою сторону. Ты понимаешь, о чём я?

— И де Лапорт решил воспользоваться этой неопределённостью и объявил себя тем, кто может склонить эту самую чашу на сторону того, кто больше заплатит?

— Ты так умён, мой прекрасный граф! — рассмеялась она. — Всё было именно так. Вернее, он сам ничего не говорил, но по дворцу поползли слухи, что он может шепнуть королю: «Ах, как она мила!», или наоборот: «Вы не находите, ваше величество, что у этой особы грация коровы?»

— То есть ему нужно было платить за то, что он хвалит какую-то девицу, и за то, чтоб он не злословил о ней с королём?

— Вполне вероятно, но точно я ничего не знаю. Это слухи, мой драгоценный Марк, всего лишь слухи.

— И ты не знаешь, кто ему заплатил, а кто отказался?

— Судя по тому, что Анжелика де Байе считается наиболее вероятной будущей королевой, её матушка изрядно раскошелилась. А вот Маргариту де Ривер он поносил на каждом углу. Видимо, её семья посчитала девицу и без того достойной высшей награды, и платить отказалась. Но это уже мои предположения.

— Разве это не мошенничество, вымогать деньги за такое продвижение девиц? — спросил Джин Хо. — Неужели этот де Лапорт имел такое влияние на короля?

— Кто знает… — пожала плечами она. — Со стороны именно так и выглядело. Де Лапорт часто появлялся на людях рядом с королём. Они о чём-то шептались, разглядывая дам. Жоан до сих пор многими воспринимается как мальчик, подверженный чужому влиянию. Если они думают, что в политике он находится под влиянием Делвин-Элидира, то почему не может оказаться в такой же зависимости от де Лапорта в том, что касается женщин? К тому же использование близости к монаршей особе в своих интересах — это обычное дело при любом королевском дворе. Если граф де Лорм не извлекает выгоду из своей дружбы с юным Жоаном, то это ещё не значит, что так должны поступать все. Поймите, господин Хуан, здесь каждый стремится урвать свой кусок, пока есть такая возможность, — она перевела взгляд на Марка. — Эта беседа была для тебя полезна, мой возлюбленный друг? Я заслужила поцелуй?

— Если только братский, — усмехнулся он.

— Значит, я недостаточно старалась, — вздохнула Аламейра, но наклонилась к нему и подставила щёку.

Он поцеловал её и улыбнулся.

— Ты помогла мне, дорогая, но я верный муж, и от этого никуда не денешься. Однако я могу пригласить тебя на обед.

— Благодарю, но я, итак, скоро не влезу в платье. Я рада была видеть тебя, и даже этот скромный поцелуй согрел мне душу. Я пойду, к тому же уже темнеет. Я ещё успею в сумерках добежать до дворца.

— Если хочешь, я отправлю с тобой охрану.

— Не стоит, — и томно улыбнувшись Джин Хо, она поднялась и вышла из гостиной.

Проводив её взглядом, Марк кивнул стоявшему у дверей Модестайну и тот начал накрывать стол к обеду.

— Что собираешься делать дальше? — спросил лис, покосившись на Марка. — Не думаешь ли ты, что убийство де Лапорта связано с его участием в этом состязании невест?

— Это маловероятно, — пробормотал тот. — За что его было убивать? Проще было заплатить ему за помощь или хотя бы за то, чтоб он не высказывался против какой-то девицы. А убийство — это всегда рискованно. Но больше у меня пока ничего нет. Потому после обеда я встречусь с теми, кто продвигает двух других фавориток: Маргариту де Ривер и Доминику де Танлей.

— Я полагаю, что моё общество тебе не нужно? — уточнил Джин Хо. — Напиши записку в Серую башню, чтоб мне дали образец крови нашей жертвы. Я всё же попытаюсь выяснить, не найдут ли в ней что-то интересное наши эксперты. А сам сходи к этим девицам. Вечером я приду к тебе на ужин, и ты расскажешь, что узнал.

Марк не стал спорить и велел накрывавшему стол лакею принести бумагу, перо и чернильницу.

После обеда Марк снова надел перевязь с мечом и в сопровождении оруженосцев отправился к деду Маргариты де Ривер барону де Мерлену. Тот уже более чем три десятилетия занимал пост смотрителя королевской обуви и жил в красивом особняке на улице Монтегю. Этот высокий статный старик, который по сути являлся главным королевским башмачником, всегда вызывал у Марка живой интерес. Говорили, что он вышел из низов, в юности тачал сапоги и не отличался особым умом, но, тем не менее, как-то умудрился занять этот высокий пост и получить титул барона. При этом он отличался редкой красотой, которая не увяла с годами, добавив не только благородной седины в его тёмно-каштановые локоны, но и придав особую строгость его правильным, немного резким чертам. Он не вмешивался в политику, не состоял в каких-либо группировках, и единственным его интересом было следить за состоянием королевских сапог и туфелек венценосных супруг и фавориток.