Дело о золотой маске

Ни смущения, ни ответной злости Итен не дождался. Красиво очерченные губы Аделины тронула легкая улыбка.

— Вам уже не уйти от того, во что влезли, господин Сирен, — медленно, приковывая внимание, она дотронулась до серебряного медальона на шее, сжала…

Итен отступил, закусив губу и стараясь дышать через раз. Нотки апельсина и горького шоколада всего лишь прикрывали нечто неуловимое, кружащее голову и заставляющее сердце биться о клетку ребер.

— А я могу поговорить с вами и по-другому.

— И чего же вы хотите? — голос не слушался, падал до баса, иногда порыкивал. Кажется, драконородность умела прорываться и таким вот образом. Впрочем, сейчас то было лишь на руку.

— На самом деле ничего из ряда вон. Вы отлично зарекомендовали себя, господин Сирен. Вы сделали для людей очень много, причем бескорыстно. Вы даже отказались от награды. Я предлагаю вам работать с нами… вместе со мной.

— Какая честь, — прошипел Итен и поежился: человеческие связки вряд ли могли выдать подобное звучание.

— Да… правильно, — она попыталась приблизиться; Итен выставил руку ладонью вперед, почти неосознанно прошептав заклинание.

— Только не выйдет.

Сфера выглядела иначе, нежели он привык: слишком явной и яркой. Поначалу казалось, не сработает, но сфера развеяла дурман значительно быстрее обычной, а секретницу заставила попятиться, хотя являлась средством магической защиты, а не нападения.

— Мы делаем одно дело: защищаем, — сказала Аделина.

— Вот только я не собираюсь шпионить за друзьями!

— Друзьями?! — Аделина выглядела удивленной и вряд ли в этот момент «играла». — С кем? С Грейлом Дракареттом, самым опасным человеком в Гранвилле? Вы в своем уме, Итен?

— А вы все же запомнили мое имя, Адель.

Она поморщилась, вздохнула, сняла медальон и кинула на пол. Наверное, этой выходкой собиралась доказать дружественность намерений.

— Удивительно, что в вашей службе не навели справок относительно меня, госпожа Арита.

— Отчего же, старший инспектор.

— В таком случае, вы должны были выяснить хотя бы название моей выходной работы.

А вот Итен развеивать сферу пока не собирался.

— Наведенные чары контроля, — промурлыкала Аделина. — Бросьте. Все в курсе, как пишутся выходные работы в учебных заведениях подобного уровня. Да и не помогла вам ваша специализация.

— В чем не помогла? Устоять перед чарами дракона? — Итен хмыкнул. — Да уж. Посмотрел бы я на человека, которому такое удастся. Вот только где драконы, а где вы, простецы, умеющие пользоваться заемными силами, но никчемные по сути?

Весь императорский дворец наверняка был нашпигован всякими следящими заклятиями. И, уж точно, они среагировали на вспышку магии: если не от медальона, то от сферы. Вероятно, охрана уже мчалась сюда.

Итен с неким извращенным наслаждением представлял, как его приложат чем-нибудь не до конца убойным, но обездвиживающим, оттащат в подвал, темницу или еще куда (наверняка же во дворце найдется, где держать арестантов) для дальнейших разбирательств, злое (причем не на него) лицо Ирвины, газеты, пестрящие заголовками один красочнее другого. «Вчерашний герой — сегодняшний преступник», к примеру. Наверняка, Итену припишут разные бредни вплоть до сговора с прошедшей через небытие тварью. Вот только окажется немало тех, кто пропустит эту шелуху мимо сознания, сделав неутешительный для властей вывод о том, как обошлись с героем, спасшим Гранвиль. Еще и слухи поползут известной направленности: герой запросил слишком большую награду, вот его и подставили. Причем, вряд ли император, скорее свора, кормящаяся при дворе.

— Дрянь магическая! –выплюнула Аделина, каким-то образом «заглянувшая» в его фантазии.

— Дрянь человеческая, — ответил Итен, и у него внутри ничего не сжалось. — Ведь нынешнее представление и преследовало цель всеми правдами и неправдами перепоручить надзор одного героя над другим, чтобы имперской службе не мараться в случае, если грязные игры выплывут на поверхность. И тут уж любые чары хороши, вплоть до приворота, не так ли?

Вот только Аделина Арита не учла того, что чувства у Итена были и даже в ее отношении. Случается такое: симпатия с первого взгляда. Редко, но метко, как выразился бы Лидар. Итен увидал ее впервые, находясь в самоходке, на значительном удалении, потому и ароматов не мог ощущать, да и секретница была занята совершенно иными вещами, нежели приворот. А еще Аделина Арита не обладала базовыми магическими знаниями, сводящимися, по сути, к математическим законам. Минус на минус дают плюс также как симпатия на приворот — безразличие.

— Да какая вам разница, господин Сирен, будет ли понравившаяся вам женщина рядом из-за эмоционального сдвига или тонкого расчета? При условии, что она не собирается вести себя предосудительно, конечно. Сколько пар, образующихся по взаимной любви, вынуждены, спустя короткое время, терпеть: измены, капризы, требования? Сколько распадается союзов, кажущихся вначале вечными? Вы непротивны мне, мы делаем одно дело, нас многое связывает и… вы, насколько известно, одиноки. Так в чем дело?

— Действительно, — согласился Итен. — В чем же дело? Возможно, в дурмане?

— Дурман! — Аделина всплеснула руками. — Вы столь уверены, будто Грейл Дракаретт в отношении вас всегда был кристально честен?

— Я показался бы дураком не только вам, но и себе самому, предположи подобное. Но он точно не был столь нагл, госпожа Арита. Я не очень-то силен, есть те, кто могущественнее; не столь хорошо образован, как ваши подопечные; неопытен в связи с возрастом, не перевалившим даже за первую сотню. Многие смогли бы ввести меня в заблуждение. В некоторых областях я полнейшая бестолочь. Вот только моего ума хватает для понимания: вовсе не лорд загнал тварь в ловушку, а Ирвина Блакарди…

— Которая, замечу, подставила вас!

— Пусть. Возможно, она даже уволит меня, — Итен усмехнулся и продолжил: — Ни доктор Дофин, приказавший отдать мне вещи моего коллеги только за тем, чтобы выбор сделал я, а не он, ни Грейл Дракаретт, преследующий свои цеди… не стремились показать мне же, насколько я жалок и ничтожен. Только вы раз за разом выказывали свое превосходство.

— Я единственная была честна с вами, и вы же ставите мне это в вину?! — ее брови взметнулись вверх.

— Именно так. Не будь я полицейским, я, возможно, и витал в иллюзиях относительно чужой честности. Вот только она — всего лишь инструмент для манипуляции чувствами других. Я не слишком люблю, когда меня используют в темную. Однако мне хватает и ума, и опыта понять, что без этого не обходится никогда и ни с кем. Я просто пробую понять и принять. Но не прямое неуважение, прекрасная госпожа. В таких случаях мне попросту противно находиться с человеком в одной комнате.

Она не обиделась демонстративно, не надула губ, не сказала колкость.

— Странный вы маг, господин Сирен, — Аделина чуть склонила голову к плечу. — И в систему не вписываетесь. Нас учили аккурат тому, что мужчин привлекает недоступность и видимая неприязнь. Вам тогда хочется убеждать и располагать.

— Я — худой боевой маг. Не ждите от меня того же, чего от прочих. И я терпеть не могу иллюзий.

С этими словами Итен ушел. Просто ушел, не оглядываясь.

Слова, долетевшие до него при выходе из дворца он отогнал порывом ветра. Отогнал, правда, не означало не услышал: «Мы еще поговорим». Потом подумал, что не столь и отличается от прочих и решил оставить за собой последнюю фразу: «Не хочу».