Демон-хранитель

Обучая своих принцев, Балтазар оставался неизменно терпеливым и сосредоточенным. Это были его собственные супруги, они казались понятливыми, настойчивыми, хватающими все на лету. А еще они его совершенно не боялись, хоть и были намного слабее.

Сириус же то впадал в крайнюю степень азарта, и, ведя поединок, делал одну глупейшую ошибку за другой, пытаясь взять мощью, а не изворотливостью или умением, то, опомнившись и уловив раздражение Мастера, превращался во вздрагивающего от каждого резкого движения идиота, чем злил Высшего еще больше.

Балтазар уходил и, перепсиховав глубоко в подземельях собственного мэнора, возвращался. И начинал снова. И снова. Умом он понимал, что юный демон старается, что он не обладает ни талантами Северуса к плетению новых заклинаний и запоминанию целых глав древних трактатов наизусть, ни гибкостью и легкостью, любовью к холодному оружию Люциуса, который мог часами отрабатывать удары в дуэльном зале. Сириус был мощным, яростным, слишком увлекающимся, отчаянным и неосторожным. Он с трудом вводил в арсенал новые заклятья, гибкостью не отличался и вообще по сравнению с эльфами был тяжеловесен.

Вспоминая начало своего ученичества, Балтазар пытался успокоиться: поначалу Его Темнейшество тоже был терпелив. Он по несколько раз объяснял очевидные, с его точки зрения, вещи, десятки раз показывал один и тот же прием, все время забывая, что у его Ученика нет ни крыльев, ни особой магической мощи. Все сдвинулось с мертвой точки только тогда, когда, впав в ярость, Князь повалил его на каменный пол, уткнув носом в отполированные камни.

С тех пор в Балтазаре будто прорвало какой-то пузырь, наполненный силами и магией. Было это от страха, стресса, обиды, унижения или чего еще, юный еще тогда демон не знал, но с тех пор предпочитал обливаться потом, падать от усталости, ломать кости, совершая безумные прыжки, которые потом стали его собственным стилем, заменив крылья, чем нарываться на такую вот «стимуляцию», как говорил его Мастер. Впрочем, это его надолго не спасало.

Сириус в очередной раз нарвался на простейший файербол и теперь виновато осматривал пропалину в своей блестящей шерсти. Балтазар вздохнул и взялся за кнут. У него будет свой метод «стимуляции». Не зря же его звали еще и Кнутобойцем.

***

Приближались выпускные экзамены, к которым усиленно готовились только обе леди. Сириус выползал из дуэльного зала ползком, нередко засыпая прямо за его дверями, а Северус, Джи и Лилит знали намного больше необходимого минимума, так что беспокоиться о чем-либо им просто не было нужды.

Балтазар занимался делами, гонял до кровавого пота Сириуса, нередко пуская в ход кнут, вмешивался в дела Министерства, готовился к балу, на котором должно было быть объявлено имя будущего супруга княжон Чалаковых.

Сами вампирессы, немного покружив вокруг Сириуса и не обнаружив в нем и тени былого интереса, переключились на более благодарный объект – Ваалиора, сына королевы вейл Майи, которая должна была вот-вот проснуться и высказать свое мнение относительно возможности данного союза. Сам Балтазар считал, что подопечным нужен кто-то более властный и сильный, уж больно они были изворотливы и хитры. Но решать было не ему, а потому и мысли об этом изгонялись. До пятого мая сестры представят на его рассмотрение устраивающие их кандидатуры, он посоветуется с графом и примет решение.

Времени катастрофически не хватало, хотелось вдолбить в Сириуса как можно больше, обезопасить семью, не дать Марволо свернуть на антимаггловскую политику, не выпустить из поля зрения Альбуса… и каждую ночь любить своих принцев. Это стало зависимостью, самой острой потребностью, как вода и воздух.

Четвертого мая в кабинет мессира вошли княжны и присели в глубоком реверансе.

– Готовы назвать имя счастливчика, леди?
– ухмыльнулся демон, с удовольствием отодвигая ненавистные бумаги.

Если бы не обожаемый Хссаш, которого воспитывали как наследника рода, он вообще бы зарылся во всем этом бюрократическом мусоре. В Инферно все было гораздо проще.

– Вот список, мессир, - мелодично отозвалась Маришка, хрупкая блондинка с золотыми глазами.
– Мы ответим благосклонностью любому из этих рыцарей, окончательное решение за вами.

Балтазар бегло просмотрел список и ухмыльнулся. Кто бы сомневался, что княжны выберут самых сильных магически? Природа вампиров была ему отлично известна, так что и выбор не удивил. На столе вспыхнул кристалл связи, который демон принес с Иссинавалля, когда Джи учился в Академии. Связаться по нему мог только Азазель.

– Зар, у меня к тебе дело, расчисти место приземления, - безапелляционно рыкнул старый знакомец и уже через мгновение стоял перед Балтазаром на персидском ковре, поскрипывая живописным кожаным костюмом.

Он был все так же рыж, одноглаз и клыкаст. Впрочем, за последнее н-ное количество тысяч лет в его внешности мало что изменилось. Гость плюхнулся в кресло и уложил ноги в подбитых металлом ботинках прямо на деловые бумаги хозяина кабинета.

Тут он заметил трех леди, буквально пожиравших его глазами.

– О, ты не один, - мурлыкнул Азазель.
– Мог бы предупредить.

– Не успел, - ухмыльнувшись, Балтазар закурил.
– Знакомся, мои протеже, сестры Чалаковы.

– Чалаковы? Разве они не замужем за этим недоноском, Дракулой?

– Аукцион, - коротко бросил Балтазар.
– Изучаю, вот, список претендентов.

Азазель принюхался, оскалился и, выхватив из рук хозяина тонкий пергамент, разорвал его в клочья.

– Беру, - сказал он.
– Заверни, и покрасивее. Цепеш у себя? Отлично, пойду убеждать этого… не вполне порядочного кровососа, что лучшей партии для девочек, чем я, ему не найти.

С этими словами он властно обхватил Верону за подбородок и впился ей в губы. После чего поцеловал руки всем троим и, рыкнув: «Вернусь через полчаса», исчез в портале.

Дамы осели прямо на ковер, ошарашено переглядываясь и шепча: «Какой мужчина!»

Глава 98 Княжны, Азазель и Альбус с Гелом.

Вернувшись через полчаса, Азазель сел в то же самое кресло и перекинул Балтазару пачку исписанных пергаментов:

– Брачный контракт, приданое, выкуп и прочее. Проводи ритуал.

– Я еще не слышал о согласии на брак от самих княжон. Скажи честно, Аз, на кой они тебе?
– чуть насмешливо поинтересовался хозяин.
– Ни особой силы, ни ума, красивые, да, но ничего особенного.