День Астарты

Африканская интербригада (якобы с Кубы), таинственным образом испарилась на утренней заре. Также испарились все десантные «Делосов» (хотя ни один из них не взлетел из укрытий на восточном берегу). Примерно в это же время — на рассвете, на Сибуту появились активные крепкие ребята из «Catholic International Brotherhood of Seafarers» (на сленге — «береговое братство» в полицейских отчетах «шиппинговая малайско-китайская мафия»). Они пришли на двух 25-метровых катерах класса «Sparviero» на подводных крыльях (якобы, гражданских, грузовых, построенных по военному проекту только чисто для скорости), и переставили на причал несколько морских контейнеров. Лейтенант «голубых касок» с тоской наблюдал, как «хуки» с радостно-азартными возгласами вытаскивают оттуда автоматы, минометы, ящики с боеприпасами, и самоходные автоматические гранатометы на мото-тележках.

На вопрос лейтенанта: «Где сейчас проходит линия противостояния враждующих сторон?». Ему ответили: «Никакой линии и не было, а были бандформирования, но сейчас (с вашей помощью, сэр!), они полностью уничтожены. Но «голубым каскам» лучше здесь остаться. Статус Сибуту и Ситангкаи неопределенный, а народ как вы, знаете, высказал свою волю, и это его право по Конвенции ООН, не так ли, сэр? Мы мирные рыбаки, но готовы защищать свою независимость с оружием в руках…».

Лейтенант погрустнел еще больше — до него дошло, что из-за какой-то непонятной политической игры, миротворцы ООН окажутся живым щитом для зарождающейся карликовой республики контрабандистов. Потом (провожая взглядом стремительно уходящие в море катера «берегового братства») он подумал: «Какое мне дело до этих мафиозных игр? Ну, контрабандисты. Людей не убивают и не грабят, и в рабство не захватывают — и ладно…». Сделав этот вывод, лейтенант повеселел… На Сибуту и Ситангкаи настал мир (благодаря своевременному вмешательству ООН!). Через час разразился чудовищный дипломатический скандал — но это уже другая история.

81

Дата/Время: 25.03.24 года Хартии. День.

Хониара.

Капитан преторианской гвардии дождался, пока один из трех шариков выкатится из прозрачного барабана судейского барабана, и объявил:

— Согласно воле подсудимых и по их праву, записанному в Великой Хартии выбор председателя суда, как ранее выбор очной тройки судей, определил жребий. Из трех очных судей — Кими Укмок, Огана Селту и Чои Сче, председателем стала Чои Сче.

— Ясно, — сказала изящная самоа-малайка, и взяла со стола маленький деревянный молоточек, — Давайте уже начинать. Не будем тянуть селедку за хвост. Подсудимые Райвен Андерс, Журо Журо и Чубби Хок, вы хотите что-нибудь сказать до того, как начнется процедура опроса?.. Не хотите? Тогда приступим к опросу… Скажите, сен Андерс, вторжение Красных Кхмеров на Тимор было частью операции, «Libratron»?

Отстраненный полковник INDEMI кивнул в знак того, что вопрос ему понятен.

— Это было частью не собственно, операции, а т. н. фазы сброса. Если мы вовлекли в решение задачи постороннюю группу, то должны обеспечить и ее выход из игры.

— Вот как, — задумчиво проговорила Чои, — Значит, вы сбросили Красных Кхмеров на Тимор просто потому, что их надо было куда-то девать. Почему вы не использовали какой-нибудь необитаемый остров, где это не вызвало бы негативных последствий?

— Потому, что кхмеры не согласились бы на такой финал, сен судья. Все протоколы переговоров есть в нашем рапорте, оттуда ясно, почему был выбран именно Тимор.

Чои Сче покачала в воздухе председательским молоточком.

— Нет, сен Андерс! Оттуда ясно только, почему Ним Гок считал Восточный Тимор удобным полигоном для своих сомнительных социальных экспериментов. А вопрос поставлен иначе: почему вы выбрали эту территорию для… Гм… Сброса.

— Причина одна и та же, сен судья. Ситуация на Восточном Тиморе была настолько безобразна, что политика Ним Гока не изменяла положение жителей к худшему.

— Это очень спорное утверждение, — заметила Чои, — Вы читали отчет о последствиях полуторадневной войны? О масштабах разрушений? О количестве жертв?

— Да, — ответил он, — Объем негативных последствий примерно такой же, какой был в предыдущих войнах на этом острове. Но прошлые войны длились месяцами, а сейчас меньше двух дней. Кроме того, я считаю нужным указать на позитивные последствия полуторадневной войны. После нее войны там прекратились на много лет, или даже десятилетий. Возникли факторы стабилизации, в первую очередь, Атауро и Роти.

— Ценой дестабилизации всего региона, — заметила Чои, — Индонезия, Филиппины…

Райвен Андерс вздохнул и медленно покачал головой.

— Нет, сен судья. То, о чем вы говорите, относится к развитию процессов, объективно обусловленных социально-экономическим профилем австронезийской акватории. В качестве примеров можно привести режимный кризис в Джакарте или сегодняшнюю ситуацию, сложившуюся в Сибуту-Ситангкаи. Операция «Libratron» на всех стадиях просто использовала объективно существующий политэкономический вектор.

— Это не аргумент, — заметила Чои, — Атомная бомба просто использует объективный вектор падения потенциалов ядер. Вопрос: где, когда, как и с какими последствиями.

— Я не ищу отговорок, — пояснил Андерс, — Но не все процессы, которых вы назвали, являются результатами проекта «Libratron». Я напоминаю: 2 марта мы все трое уже фактически были выведены из игры. Нас вызвали сюда, в суд для объяснений, а на следующий день вообще отстранили, и события развивались вне нашего контроля.

— Сен Андерс, это намек на то, что во всем, начиная с утра 2 марта, виноват суд?

— Нет, сен судья. Я лишь обращаю ваше внимание на приложение к нашему отчету: «Сценарий управляемого конфликта в зоне 25 плюс 10». Когда 2 марта управление конфликтом прервалось, сценарий начал развиваться по совершенно иному пути.

Возникла длинная пауза. Было слышно, как все трое судей листают страницы. Затем, судья Оган Селту отчеркнул какой-то пункт и обратился к Райвену Андерсу.

— Знаете, сен разведчик, я посмотрел файл предыдущей недели, про Бруней. Там план выхода отряда кхмеров путем захвата туристического лайнера с заложниками. Вы что, считаете это нормальным? Типа, издержки разведывательного производства?

— Нет, сен судья. Но на территориях подконтрольных исламистам, все ненормально.

— При чем тут исламисты? — удивился Оган, — Экипаж и туристы на «Royal Diamond» оказались в заложниках у Красных Кхмеров, а не у исламистов. И это был ваш план!

— Позвольте, я отвечу развернуто, сен судья, — сказал Райвен, — Если мы оперируем на исламистской территории, то нам приходится прибегать к симметричным методам. В порядке грубой аналогии: когда полисмен пресекает бандитизм, он стреляет в людей. Бандиты тоже люди. Но никакие другие методы тут не работают. Туристы попали в заложники из-за того, что находились на территории, подконтрольной исламистам. В контексте той же аналогии: сами, по своей воле, шагнули на линию огня. Я, конечно, сочувствую им, но их никто не заставлял ехать в явный рассадник бандитизма.

— Ладно, — судья, махнул рукой, — В Брунее, допустим… А в море? С каких это пор по нашему морю могут спокойно идти корабли с рабами на борту?

— Это было еще не наше море, — возразил Андерс, — Пакт Меганезия-Хитивао-Атауро о морском контроле заключен 2 марта… Кстати, этот пакт стал возможен только после реализации соответствующей фазы проекта «Libratron».

— Не сползайте с темы, сен разведчик! Почему авиаотряд с нашей базы Удан-Лоти не ликвидировал «Красных Кхмеров» утром 1 марта, после того, как они сбросили всех заложников в море у берегов Тимора и пошли на штурм Дили? Вот, на столе рапорт коменданта Удан-Лоти, капитана Аги Табаро. Флаеры были уже в воздухе, готовые за полторы минуты расстрелять кхмерский десант. Почему не был отдан приказ «Fire»?